уже сейчас, как проходящие сквозь пальцы разряды электричества.
Томаш зажмурился на секунду, а когда открыл глаза, то оцепенел от удивления. Картинка, как в сбоящем вирте, начала проявляться.
Грузовоз воплощался прямо перед ним — на расстоянии вытянутой руки. По крайней мере, так ему казалось. С изъеденного глубокими трещинами фюзеляжа спадала чёрная тень.
Томаш включил передатчик.
— Он уже здесь!
— Томаш! — закричала Лада. — Ты где?
— Я здесь, я рядом. Это неважно. Он уже здесь, вы меня слышите? Он уже здесь!
— Да кто здесь?
Яркий свет плясал на забрале шлема. Томаш рассмеялся. Он плыл в электронном космосе вирта, где всё вокруг существует для него одного и подчиняется его мыслям. Он потянулся к выходящему из тьмы кораблю, попытался схватить его рукой.
— Он так близко! — прошептал Томаш.
— Кто близко? Ты что, бредишь?
Над головой Томаша яростно сверкнула выведенная на обшивке корабля бакарийская вязь — название или, быть может, предупреждение странникам. Надпись была похожа на плотный комок переплетённых жил и светилась изнутри тягучим потусторонним светом.
— «Ивердан»! — вспомнил Томаш название корабля.
— Что? — затрещал передатчик. — Что ещё за «ивердан»?
— Грузовоз, — сказал Томаш. — Он уже здесь. Выходите.
— Ты бредишь? Наши сенсоры…
— К чёрту сенсоры! Я его вижу! Собственными глазами. Вылезайте из корабля!
В лицо Томашу оскалился оборванный стыковочный рукав, который вспарывал до невозможности густую темноту.
— Иду к стыковочному шлюзу! — крикнул он.
В ответ раздалось едкое шипение.
Томаш включил движки, и его швырнуло прочь от корабля. На мгновение он потерял грузовоз из виду, окунувшись с головой в слепую темноту. Грудь от страха сковало холодом. Томаш развернулся, и красный отблеск от названия корабля вновь коснулся его глаз через покрывшееся испариной забрало.
Томаш сбавил мощность двигателей и стал аккуратно подниматься к светящемуся стыковочному шлюзу, сминая под собой непокорную темноту. На фюзеляже загорелись прожектора и принялись жадно ощупывать клокочущий вокруг сумрак. Один луч попал в Томаша и мгновенно его ослепил — всё вокруг выгорело, превратилось в полотно непроницаемой белизны. Томаш заморгал — зрение не спешило возвращаться. Передатчик изрыгнул надсадный треск.
— Херзац его! И правда! Мы уж решили, ты совсем…
— Идём к шлюзу! — Это был голос Лады. — Они нас видят!
— Я уже совсем рядом, — сказал Томаш.
Двигатель за спиной трясся и хрипел, работая на последнем издыхании, но Томаш уверенно летел к оборванному стыковочному рукаву, протягивая к нему закованную в металл ладонь. Лучи от прожекторов больше не метались в темноте, а осторожно подсвечивали ему путь. Томаш плавно скользил в потоке света. Он переборщил со скоростью, и когда острый гребень стыковочного рукава стремительно понёсся ему навстречу, испуганно дёрнулся, врубил один из движков на полную и пролетел мимо шлюза, сиганув во тьму.
— Спокойнее, спокойнее, — прошептал Томаш.
— Что случилось? — тут же отозвался интерком.
— Всё в порядке, подхожу к шлюзу.
Томаш развернулся и сбросил скорость. Теперь он летел в плотном кольце темноты, которое становилось у́же с каждой секундой. Прожекторные лучи погасли или светили в другую сторону. Кривая пасть стыковочного рукава приближалась так медленно, что Томаш засомневался, движется ли он вообще.
— Джамиль, херзац матерах! — взорвался интерком. — Тебя же несёт!
— Сейчас, сейчас, я просто…
— Что за елдыш ты творишь?
— Не включайте двигатели на полную мощность, — сказал Томаш. — Сносить будет постоянно.
— Да! — узнал он голос Фён. — Я сразу поняла!
В спину ударил чей-то разъярённый прожектор, и всё перед глазами смело волной света.
— Не светите так! — крикнул Томаш. — Я ничего не вижу!
Луч задёргался — вправо и влево, исследуя фюзеляж корабля — и погас. Клык стыковочного рукава вновь понёсся на Томаша с пугающей скоростью, переключить двигатели на торможение Томаш не успел и нырнул в рукав, приготовившись к удару.
Разглядеть он ничего не успел — что-то вспыхнуло на границе зрения, гулко зазвенел металл шлема, и на Томаша рухнула стена темноты. Видимо, он на несколько секунд потерял сознание. Когда Томаш пришёл в себя, в уши ударили хриплые крики по интеркому. Голова гудела, он ничего не мог разобрать. Перед ним на расстоянии вытянутой руки торчал огромный вентиль шлюзового люка. Самый простой и надёжный механизм.
— Я в стыковочном рукаве, — проговорил Томаш. — Дверь заблокирована механически, попробую открыть.
— Адыр елдыш, наконец-то!
— Почему не отвечал? Всё в порядке, Томаш?
— Всё в порядке. Всё просто замечательно.
Томаш ухватился за вентиль и попробовал повернуть его вокруг оси. Он не слишком верил в собственные силы, но вентиль стал поддаваться. Томаш упирался спиной и ногами в стенки стыковочного блока и поворачивал вентиль. Лицо взмокло от пота, стало нечем дышать.
— Фён! Тебя сносит! — зашипел передатчик.
— Это я сама! Мы тут чуть не столкнулись! Всё нормально с движком у меня!
Вентиль в руках завибрировал и перестал поворачиваться. Томаш перевёл дыхание и потянул люк на себя.
— Мы уже совсем близко! — послышался голос Лады. — Что у тебя, Томаш?
— Захожу в шлюз.
Томаш нырнул в люк.
На мгновение его вновь захватило знакомое чувство оператора в вирте — он как будто перешёл из одного уровня симуляции в другой, ещё более глубокий, из которого нет прямого выхода.
Есть только темнота.
Томаш несколько секунд слепо барахтался впотьмах, прежде чем засветились полумёртвые лампы на потолке — то ли запаздывали датчики движения, то ли кто-то управлял освещением вручную.
Гравитации не было.
Пот заливал Томашу глаза, забрало изнутри почти полностью запотело — вентиляция в старом скафандре работала из рук вон плохо. Томаш почти ничего не видел. Тусклые исцарапанные стены, пол, уходящий клином вниз, как на морских суднах при качке, и чёрная горловина открытого люка, который высасывал из шлюза весь свет.
Впрочем, было что-то ещё.
Что-то висело рядом с Томашем — он пытался приглядеться, но непонятный предмет постоянно уплывал за границы зрения.
— Захожу! — послышался голос Лады.
Томаш хотел ответить, но закашлялся. Больше всего ему хотелось сорвать с себя удушающий шлем, воздуха отчаянно не хватало. Он сообразил, что так и не включил бортовой компьютер, дёрнул переключатель на манжете, и забрало тут же залило липким светом.
— Чёрт, не вышло! — прорычала в самое ухо Лада. — Это не шлюз, это шланг какой-то! Захожу на второй круг.
По забралу бежали какие-то сообщения, мерцал восклицательный знак. Томаш несколько раз моргнул, присматриваясь.
«Неполадки в системе рециркуляции. Неполадки в системе подачи дыхательной смеси. Перезагрузка системы».
Перед Томашем закрутилась цветная карусель — индикатор загрузки. Он хотел вздохнуть и не смог. Лёгкие заливало свинцом.
«Проверка работы систем после перезагрузки. Неполадки…».
— Я тоже подхожу, — послышался голос Фён. — Мощность сбрасывайте до минимума. Движок всё же харабурдит слегка.
«Перезагрузка системы».
