не смотреть выше шеи. Он ни разу в жизни не видел обезглавленный труп.
Толстая перекрученная проводка, скрипевшая под ногами, торчала из основания ложемента.
— Вирт, — сказал он неожиданно для самого себя. — Я думаю, они подключались к вирту!
— Вот херзац! Они что, умерли, не выходя из вирта?
— Я слышала, если умереть в вирте, — послышался голос Фён, — то там останется цифровой слепок твоего сознания.
Она стояла рядом с Насиром, не решаясь идти дальше.
— Чушь какая! — сказала Лада. — Ты просто умираешь — и всё! Если они действительно были подключены к вирту, кто-то убил их, пока они были беззащитны.
Щиток замка у двери, которая вела прочь из отсека, тускло подсвечивался зелёным.
— Эти люди прилетели сюда недавно, — сказал Томаш. — Наверняка это первая команда Айши. Но зачем они вообще заходили в вирт?
— А я вообще ничего не понимаю, — помотала головой Фён. — Кто их убил?
Открывать дверь Томаш не торопился. Он вдруг подумал, что обрадуется, если за дверью окажется ещё один тусклый коридор. Даже бесконечный поход по серой металлической кишке лучше залитой кровью бойни.
— Нам просто нужна эвакуация! — Лада прикрыла ладонью рот. — Нам нужна чёртова связь и эвакуация! Можем попробовать связаться с Черной. К чёрту Айшу с её мертвецами!
— Я уверен, что Айша обязательно пришлёт за нами корабль! — тут же влез Джамиль. — Я в этом совершенно не сомневаюсь! Зря вы так говорите о ней! Нам достаточно лишь… — Он посмотрел на ящик с кабуром и скривился. — Нет, меня снова тошнит! Я не могу… Это так ужасно!
— Наденьте шлем, идаам! — почти хором сказали Томаш и Лада.
Джамиль резко, по-птичьи дёрнулся, и послушно нацепил на себя шлем.
— Наш товарищ в шлеме в чём-то прав, — сказал Томаш. — Другого шанса, кроме Айши, у нас нет. Мы слишком далеко за пределами сектора. Черна сюда и в обычное время никогда бы не полезла, а во время войны они даже слушать нас не будут. К тому же нам нечем их отблагодарить за растрату ресурсов на такой полёт. Корабля у нас уже нет. А вот Айшу мы ещё можем чем-то заинтересовать. Наверное.
— А чего мы ждём? — спросила Фён. Лицо у неё побледнело, как перед обмороком. — Дверь же не закрыта, Томаш! Я больше не могу здесь находиться!
— И правда, — сказал Томаш и коснулся щитка.
* * *
Очередной длинный коридор.
Потолочные лампы теперь светили нестройно, вразнобой — то тускло, как на исходе заряда, то обжигающе ярко. Из-за перепадов в освещении слезились глаза. Несколько ламп беззвучно мерцали, словно кто-то пытался связаться с Томашем и его командой через электрическую сеть, передавая сбивчивый двоичный сигнал.
— И где мы теперь? — спросил Томаш.
По всей длине коридора, с обеих сторон, тянулись узкие заслонки пронумерованных отсеков. Это напоминало центральный хаб на «Припадке», но отсеки ничем, кроме порядковых номеров, не отличались — как будто нарочно для того, чтобы на корабле невозможно было ориентироваться без навигационной карты. Завершался коридор массивной бронированной гермодверью. Томаш подумал, что за такой надёжной защитой наверняка прячется рубка. Замок, однако, недобро поглядывал на него ярким красным глазком.
Туго перекрученные провода извивались по полу, как сведённые судорогой мышцы, и уползали в чёрный люк в стене.
— Не совсем то, что я ожидал увидеть, — сказал Насир.
— А чего ты ожидал?
— Не знаю, херзац его так! Чего-нибудь, к чему все эти провода подключены.
— Я так понимаю, это жилой блок, — сказала Лады. — Самый обычный жилой блок на большом корабле, я такие много раз видела.
— Да, и, судя по номерам на дверях, не единственный, — добавил Томаш.
— Вот же херзац! А к чему они подключались тогда?
— Узнаем, когда откроем эту каюту.
Томаш остановился у серой двери с порядковым номером. Под его ногами валялись переплетённые провода с лоснящейся изоляцией.
— А дальше? — спросил Насир. — С чего ты решил, что это каюта? Может, это техничка. Здесь ни хара не ясно!
Томаш пожал плечами и коснулся замка — тот раздражённо пискнул в ответ.
— Снова тупик! Вот же чёрт!
Насир и Лада уже проверяли остальные двери.
— Странно, что нас дальше не пускают, — сказала Фён. — Чего тогда эту дверь открыли?
Томаш повернулся к Фён.
— Кого ты всё время спрашиваешь? Зачем? Мы не больше тебя понимаем!
Насир громко чертыхался, сражаясь с пищащими замками. Ладе это занятие быстро наскучило — она стояла посреди коридора, сжимая рукоятку резака и поглядывала, сердито сощурившись, на мерцающую лампу над головой.
— Да не спрашиваю я! — насупилась Фён. — Я предлагаю подумать. Не просто же всё! Кто-то или что-то…
Стены задрожали от надрывного гула, как при сбоях в системе рециркуляции, и Фён замерла, приоткрыв рот. Насир перестал мучить замки и завертел головой.
— Адыр елдыш! Сейчас ещё кислород отрубят!
Гул затих, сменившись хрупким металлическим позвякиванием — рваные обломки разломанных механизмов полетели по спрятанным в стены трубам.
— Или наоборот, — сказала Фён, — включат что-нибудь.
Она прошла в конец коридора, игнорируя вопросительный взгляд Томаша, и остановилась у гермодвери. Дверь по-прежнему не подавала никаких признаков жизни.
— Все каюты, или что бы это ни было, закрыты, — сообщила Лада. — Чего дальше делать будем, капитан?
Джамиль, который всё ещё разгуливал в полном обмундировании, поставил на пол ящик с кабуром и принялся впопыхах сдирать с головы шлем.
— Может, кабура выпустить? — предложил Томаш. — Двери-то он открывать умеет.
— Поддерживаю! — крякнул Насир. — На кой елдыш мы его с собой таскаем?
Джамиль наконец справился со шлемом и уже разинул рот, чтобы выдать очередную путаную речь, но Томаш его опередил.
— Отпирайте свой ящик, идаам. Поглядим, как поведёт себя ваше насекомое.
— Да-да-да! — закивал Джамиль. — Я как раз собирался, я сейчас! Обязательно!
Он с лязгом грохнулся на колени и сгорбился над ящиком.
— Надеюсь, этот таракан не натворит бед, — с сомнением сказала Лада.
— А может быть ещё хуже? — усмехнулся Томаш. — Ты хотя бы представляешь в теории…
Раскрытый ящик звонко повалился на бок, и из него с бешеным свистом вылетел металлический таракан. Можно было подумать, что заключённый в каталажку кабур переключился в боевой режим — он двигался рывками, как ужаленное насекомое, и угрожающе размахивал острыми жвалами.
Джамиль стоял на коленях и пялился на кабура так, словно видел его впервые в жизни.
Таракан завертелся вокруг оси, потеряв ориентацию, и рванул в сторону Томаша. Тот отпрянул к стене. Таракан со скрежетом затормозил в метре от него, вцепившись острыми лапами в пол, развернулся и поскакал в конец коридора, мечась от одной стены к другой, как полоумный.
— Адыр елдыш! — проревел Насир, прикрыв голову, когда кабур пронёсся
