кают-компанию со странным архаичным дизайном — круглый стол с голографическим терминалом по центру, расположенные по диаметру сидения, навесные шкафчики на стенах с глянцевыми дверцами — всё имело плавную обтекаемую форму, словно экипаж панически боялся острых углов. Но больше всего поразило Томаша не это. В обычной кают-компании после временного отключения гравитации царил бы настоящий бедлам, везде валялись бы помятые тарелки, упаковки с полуфабрикатами, пустые бутылки. В этом же отсеке не было ничего — даже пыли. Они находились в полностью стерильном помещении, где кто-то старательно вытравил все следы человеческого присутствия.
Из кают-компании вели четыре гермодвери — из одной они только что вышли, — и все четыре были закрыты.
— Мы что, — спросила Фён, — в нежилой части корабля?
— Здесь теперь все части нежилые, — сказала Лада.
— Я понимаю… Но тут как будто и не было никого никогда.
Фён подошла к столу и коснулась серого конуса терминала — тот несколько раз оторопело мигнул, распознав жест, но не включился.
— Не работает.
— Наверняка здесь много кают-компаний, — сказал Томаш. — Возможно, эта просто не использовалась.
— Подивное какое-то помещение. — Фён запрокинула голову, глядя на сходящиеся к центру изогнутые балки, которые образовывали нечто вроде купола метра три в высоту. — Огромное всё такое! Никогда таких потолков не видела.
— Бакарийский же корабль. Чего ты хотела?
Томаш прошёлся по отсеку, открыл парочку настенных шкафчиков — ничего. Огромная холодильная камера в полу была пуста и не работала. В ящиках под кухонной стойкой лежали нетронутые столовые приборы.
— Здесь даже пыли нет, — сказала Фён. — Как это вообще возможно? Ты там что-то про вирт говорил?
У Томаша холод разлился по жилам.
— Адыр елдыш! Какой ещё вирт! Тут до нас уже кто-то был! Вот они всё и вычистили!
— Скорее всего, — согласилась Лада. — Вопрос только — зачем?
Томаш устало прислонился к стене.
— Интересно, отсюда нас хотя бы выпустят? Или всё? Путешествие закончено? Комп нас привёл в кают-компанию и…
— Воздух, — сказала Лада.
— Я понимаю…
— Нет! На приборы посмотри! В помещение закачивают воздух!
Томаш вывел на забрало показания датчиков. Компьютер долго думал и что-то анализировал, демонстрируя дёрганый индикатор загрузки, прежде чем высветил с усталым скрипом результаты анализа окружающей среды.
— Да, — неуверенно произнёс Томаш, — но дышать этим всё равно нельзя.
— Пока нельзя, но рециркуляцию нам включили. Циферки же быстро меняются, не видишь разве?
— У меня компьютер едва фурычит, — признался Томаш. — Хорошо, если так.
— И температура повышается, — сказала Лада. — Заработало жизнеобеспечение.
— Бхагат, уже новость хорошая! — обрадовался Насир. — Какой бы бахул там за штурвалом не сидел, хотя бы задушить нас не планирует.
— А что планирует? — Фён снова потыкала пальцем в терминал на столе — на сей раз тот даже не подмигнул ей в ответ. — Не работает же ничего, а нам связь нужна.
— Погоди, нахайдык заработает. Кажется, тут всё в себя после спячки приходит. Включается после этой, херзац её, гибернации.
Насир бросил ранцы с припасами у кухонной стойки и принялся по второму кругу проверять навесные шкафы.
— Тинктурку, что ли, ищещь? — усмехнулся Томаш.
Насир что-то проворчал в ответ.
— В голове столько вопросов, что она сейчас взорвётся! — пожаловалась Фён.
Лада стянула с головы шлем и прикрыла глаза.
— Рановато ты что-то, — сказал Насир. — Состав же ещё не совсем…
— Она тебя уже не слышит.
Томаша кольнула странная зависть — Лада дышала полной грудью, закрыв от удовольствия глаза. Он тоже снял шлем. Потного лица приятно коснулся лёгкий холодный ветерок. Из стен доносился нарастающий рокот — рециркуляция работала в полную силу. В воздухе разливался едва ощутимый, но до боли знакомый запах — как после грозы.
Томаш посмотрел на Ладу. Их глаза встретились.
— Такое впечатление, что мы из скафандров полгода не вылезали, — улыбнулся Томаш.
— У меня десять минут всего оставалось. — Шлем валялся у Лады под ногами, и она сдирала с себя остальные модули скафандра, как куски омертвевшей кожи. — Может, пригодится ещё.
— Воздух вроде нормальный.
— Нормальный! Тоже скажешь! Я не помню, когда последний раз дышала таким хорошим воздухом на корабле. На «Припадке» фильтры были дерьмо полное, да и циркуляция заводилась через раз.
— Мин альвада пару часиков ещё протянем! — объявил Насир, сняв шлем. — А может, и подольше. Еда есть, воздух есть — что ещё нужно?
— Например, работающая связь, — напомнила Фён.
Через несколько минут все избавились от скафандров.
— Но позвольте… — пробормотал совершенно красный Джамиль. Он выглядел так, словно его только что вытащили из духовки. По лицу стекал пот, заливая маленькие покрасневшие глазки, и он постоянно тёр лоб промасленным рукавом. — Но позвольте, мы же по-прежнему взаперти! Не считают же они… оно… — он стал торопливо озираться по сторонам и даже заглянул себе за спину, как будто испугался собственной тени, — …что нам этого достаточно?
— Вы хорошо себя чувствуете, идаам? — спросил Томаш.
— Я? — Джамиль дёрнул плечами. — Просто прекрасно! Замечательно! Но почему вы спрашиваете? Причём тут я? У нас есть гораздо более важные вопросы! Давайте лучше их…
Он вдруг испуганно затих. К нему подошла Лада и, холодно улыбнувшись, посмотрела на него, озабоченно сведя брови.
— У него зрачки больше радужки. И все сосуды полопались. Это из-за газа?
— Наверное, — пригладил потные волосы Томаш. — Мы же этой отравой не пользовались никогда. У вас точно всё в порядке, идаам?
— Да. — Джамиль заморгал. — Что вас смущает? Я…
— Пульс повышенный. — Лада взяла его за запястье. — Я не врач, конечно, но вроде ничего критичного.
— От альмунтаха иногда такое бывает, — сказал Насир. — Я сам не дышал, но рассказывали.
— Знакомая история, — хмыкнула Лада. — Сам не дышал. Когда действие газа закончится?
— У кого как. Я бы сказал, через пару часов будет ясно. Если трясучка начнётся, вколем успокоительное. Как по мне, так этот карниш ведёт себя куда лучше, чем обычно. Хотя бы не паникует и в ногах, как мешок с дерьмом, не валяется. А после успокоительного его ещё тащить на себе придётся.
— Позвольте, но паниковать никто и не думал! — затараторил Джамиль. — Я бы не называл это паникой! Тогда была выходящая из всех рамок ситуация, и я…
Но его никто не слушал.
— А куда тащить-то? — спросила Фён. — Нас же пока не выпускают никуда.
Лада подошла к одной из закрытых дверей и осторожно коснулась её поверхности пальцами, словно ожидала, что дверь рассыплется цветными блёстками, как голограмма.
— Ни у кого нет ощущения, что всё это — подделка? — сказал Томаш. — Что мы не на настоящем корабле, а внутри паршивой симуляции?
— Обычный корабль. Просто его хорошо вычистили. — Лада обернулась. — Ты сам-то как, Томаш?
— В порядке всё со мной. — Томаш
