По-прежнему стоя на четвереньках, он расстегнул пуговицу на брюках, потянул молнию, засунул туда левую руку. Он не хотел этого делать, но не мог сдержаться. Ларс закрыл глаза и занялся с ней любовью в своих фантазиях. Она со сладким стоном произносила его имя, просила еще, гладила его спину, говорила, что любит его. Крылья бабочки грохотали по оконному стеклу. Кончая себе в брюки, Ларс поцеловал воздух. После этого на него обрушилось состояние полной опустошенности.
Тихонько спустившись по лестнице, он прошмыгнул через гостиную и вышел из дома тем же путем, которым пришел.
Смотреть друг на друга им не хотелось. Андерс сидел, повесив голову, Хассе то и дело вздыхал. Они сидели в машине Андерса, припаркованной на Бастугатан. Молчание нарушил Хассе:
— Ты такое раньше делал?
Некоторое время Андерс смотрел в темноту, потом кивнул.
— И как?
Андерс не хотел пускаться в детали. Засунув руку в карман, он порылся, протянул Берглунду на ладони две беленькие таблетки.
— Что это?
— Это помогает. Прими две.
— Я не принимаю таблеток.
— Ты что, идиот?
Хассе не понял:
— Что?
— Прими, я сказал!
Андерс выкрикнул эти слова, вздохнул и облокотился на дверь, продолжая смотреть в темноту. Ханс положил таблетки в рот и проглотил.
Время тянулось медленно. Казалось, оно просачивается сквозь тяжелые толстые стены, словно желая причинить им страдания, дать возможность выбора. Андерс ненавидел это чувство. Он все время поглядывал на часы. За пять минут до назначенного момента он открыл дверь машины:
— Пошли.
Они вышли, приблизились к подъезду, вошли при помощи кода и поднялись по каменной лестнице.
На двери была табличка — «М. Даль». Ниже скотчем прилеплена бумажка, написанная от руки: «С. Юнссон».
Они прислушались, но все было тихо. Андерс начал вскрывать замок. Таблетки подействовали — руки у него не дрожали, сомнения улетучились. Замок открылся. Стоя в полной тишине, они внимательно прислушивались в поисках посторонних звуков.
Андерс положил руку на ручку, осторожно нажал, так что дверь приоткрылась, подождал немного — потом открыл ее ровно настолько, чтобы они оба могли войти.
Мужчины замерли в холле. Справа виднелась небольшая узкая кухонька: складной столик у окна, два стула, небольшой шкафчик. Квартира была однокомнатная, очень маленькая. Аск сделал шаг вперед. Телевизор, диван, журнальный столик, картина на стене, торшер у дивана… Кровать за занавеской. Там спала она — слышалось ее дыхание.
Они сняли ботинки и беззвучно проскользнули в комнату. Присев на корточки, Андерс развернул рулон ткани с карманом, в котором лежал шприц. Осторожно достав его, он снял пластиковый колпачок, защищавший иглу.
Хассе держался позади него. Теперь он дышал не так тяжело, как раньше, — таблетки сделали свое дело. Андерс выпрямился, посмотрел на Хассе, показал глазами: «Давай!» Они на цыпочках стали приближаться к кровати.
Сара спала на животе, чуть слышно похрапывая. Хассе подошел к изголовью кровати, отодвинул занавеску и встал над головой женщины, готовясь схватить ее, если она проснется. Андерс беззвучно присел в ногах кровати. Ему необходимо было приподнять край одеяла — он попробовал осторожно это сделать, приподнял его на пару сантиметров. Она не пошевелилась. Андерс еще приподнял одеяло. Сара спала крепко. Не увидев ее стоп, он приподнял еще — Сара рефлекторно дрыгнула ногой во сне, так что Андерс вздрогнул. Почесав одной ногой другую, она что-то пробормотала себе под нос, с упреком, словно делая кому-то замечание. Снова настала тишина. Аск и Берглунд переглянулись. Андерс сделал глубокий вдох, сосредоточился, взял шприц в правую руку — указательный и средний пальцы по бокам цилиндра, большой на штоке поршня. В результате ее движения одна стопа оказалась поверх одеяла. Андерс кивнул Хассе, чтобы тот был готов. Тот расставил ноги, поднял руки в воздух.
Андерс посмотрел на шприц. Жидкость была прозрачная — неприятно прозрачная. Он подождал, словно засомневался, словно задался вопросом, что он такое делает. Затем приставил тонкую иглу к стопе Сары и ввел на сантиметр. Она отреагировала на боль, Аск схватил ее за ногу и крепко держал, а Хассе всем своим весом навалился на ее руки. Она кричала в матрас, пока Андерс вводил ей жидкость. Она билась, тряслась, Андерс не удержал ее ногу, в которой застрял шприц. Она отбивалась обеими ногами, игла сломалась, шприц куда-то улетел. Хассе изо всех сил старался удержать бьющееся тело.
Прошло несколько невыносимо долгих секунд, прежде чем лекарство добралось до сердца и вызвало его остановку. Сара прекратила кричать и биться. В квартире стало тише, чем они могли себе представить.
Двое мужчин уставились на женщину, лежавшую на животе в кровати, потом друг на друга. Хассе отпустил ее, сделал шаг назад.
— Ах ты черт! — прошептал он. — Как она обмякла!
Он отступил еще на шаг.
— Совсем мягкая стала, — пробормотал он, не сводя глаз с Сары. — Она мертва?
Андерс поднялся, посмотрел на Сару. Та лежала почти в той же позе, как когда они вошли. Ее голова покоилась на подушке, волосы немного взъерошились, глаза неподвижно уставились на занавеску.
— Да… она мертва.
Некоторое время они стояли неподвижно, без всякого повода, чувствуя, что не хотят уходить, — вместо этого им хотелось остановить время, повернуть его вспять, вернуть все назад. Они смотрели на дело рук своих. Хассе сглотнул, Андерс первым взял себя в руки:
— Найди шприц, он где-то валяется.
Поначалу Хассе не понял, вопросительно посмотрел на Андерса.
— Я сказал — шприц! Найди шприц!
Хассе начал искать. Андерс снова присел возле ног Сары с миниатюрным фонариком в руке. Сняв перчатку, он осторожно провел по ее стопе пальцем. Нашел отломившуюся иглу, вытащил двумя пальцами, как вытаскивают занозу у ребенка.
Ханс обнаружил шприц чуть в стороне. Вместе они обошли квартиру, роясь в ящиках и шкафах. Андерс нашел фотоаппарат Сары, спрятанный в сундучке с украшениями, а также записную книжку и дневник, спрятал все это себе под куртку.
Они убрали за собой, вышли из квартиры и поехали прочь. Андерс поднес к уху трубку.
— Дело сделано, — сказал он.
Гунилла говорила тихим голосом — то ли из уважения, то ли потому, что только что проснулась:
— Ты знаешь, что у всего этого есть высокая цель. Куда более высокая, чем ты себе представляешь.
Аск не ответил.
— Как ты себя чувствуешь?
Голос у нее и впрямь звучал по-матерински. Но она была не его мама, чья-то чужая мама.
— Как в прошлый раз.
— Тогда у нас тоже была высокая цель. И эти цели, как ты догадываешься, тесно сплетены. Это был необходимый шаг, все было поставлено на карту.
Андерс продолжал молчать.
— Понимаешь, Андерс, вопрос стоял так — мы или она. Она знала про Патрицию Нурдстрём.
Он вздрогнул:
— Что?
— Да.
— Откуда?
— Не знаю. Думаю, почерпнула что-то в базе данных.
— А Ларс? Что ему известно?
— Понятия не имею. Возможно, куда больше, чем мы полагаем.
— Он опасен?
— А ты как думаешь?
— Спонтанно я ответил бы «нет»… Но — кто знает?
— Да, кто знает…
Он услышал, как она вздохнула.
— Как там Ханс? — спросила она.
Андерс покосился на Хассе, который вел машину сквозь ночь, поникнув головой, с совершенно пустым лицом.
— Мне кажется, он в порядке.
— Хорошо, — тихо проговорила Гунилла.
Они ездили кругами по городу, тяжело дышали, смотрели по сторонам. Ни один из них не хотел ехать домой и сидеть в одиночестве. Хассе сидел, стиснув зубы, Андерс заметил это, похлопал его по плечу:
— Пройдет.
— Когда? — пробормотал Хассе.
— Через несколько дней, — соврал Андерс.
Ханс продолжал вести машину по ночному городу.
— Ну, теперь ты можешь рассказать мне всю историю? — спросил он.
— Что бы ты хотел знать?
— Все.
— Типа?
— Начни с того, почему вы убили блондинку, девчонку короля ипподромов. Вы ведь убили ее?
Голос его звучал глухо, почти как шепот.
Андерс заметил, что его правая нога совершает стереотипные бессмысленные движения. Усилием воли он заставил ее перестать.
— У нас не было выбора. Она видела, как один из наших парней убрал одного из людей короля.
— Зачем вы убрали его? — спросил Хассе.
Андерс потер глаза:
— Все пошло вразнос. Я уже и не помню всех деталей.
Он посмотрел в окно. Дома, мимо которых они проезжали, казалось, зловеще затаились.
— В окружении Зденко был один парень, с которым мы начали работать поначалу. Мы хотели использовать его как доносчика, но он повел двойную игру. Надул нас как детей. Я верил ему на все сто — и Гунилла с Эриком тоже… Но он был предан своему боссу. Мы в корне неправильно оценили ситуацию. Когда мы это поняли, все уже так закрутилось — мы могли потерять все. Так что мы начали обрабатывать Патрицию Нурдстрём, девушку Зденко. Она помогла нам заполучить то, что нам было нужно. А я обеспечил самоубийство предателя.
