На этот раз смешок Наташи оказался много громче, а Галя наконец отпустила свою жертву и расположилась на моих коленях. Усинский, скромно присевший на край колченогого табурета, уставился слезящимися глазами на стройные ножки девицы и тяжело сглотнул. Старый греховодец. Как говорит исповедник Медведки, отец Дубосклон, в таком возрасте самое время думать о вечном, отбросив мирские мысли. Люблю слушать недалёкого попика: успокаивает. А ещё обожаю, когда он начинает чесать про божьих посланников, осеняющих двор благодатью. Галя в такие моменты просто млеет.
Усинский, продолжая пожирать взглядом соблазнительные формы, мотнул длинной седой бородой, весьма напоминающей козлиную, и нервно поправил рукав засаленного халата. Характерно, что даже парадная одежда сидела на графе точно обноски на пугале, и Лилия во время торжественных приёмов старалась спрятать дорогого гостя куда подальше, а то и вовсе не приглашать, если было возможно.
– Так чем обязан? – проблеял хозяин, ёрзая на своём неустойчивом скакуне. – Такая честь! Никогда не ожидал в нашей глуши особ подобного статуса.
– Ламенский второго века, – задумчиво пробормотала Наташа, брезгливо отряхивая паутину с изучаемой картины и напрочь игнорируя вопрос графа, – экое свинство держать подобные полотна в эдаком хлеву! Скажу Симону, пусть напишет вердикт об изъятии.
– Наследство, понимаете ли, – застенчиво хихикнул Усинский, не до конца сообразив, в чём смысл претензий гостьи, – сам то я весьма далёк от сих экзерсисов. Дела хозяйственные всё больше отягощают мой разум.
Я почти не вслушивался в его блеяние, и размышлял, стоит ли мне просто приказать графу оставить его сексуальные игрища в прошлом или придумать нечто заковыристое. Как обычно, пока я думал, одна из девушек высказала мысль, подтолкнувшую в нужном направлении.
– Скучно, – пробормотала Галя мне в ухо и прижалась к груди, вызвав у графа сдавленный хрип, – хочу развеяться. Давай поохотимся.
Почему бы и нет? Совместим, так сказать, полезное с приятным.
– Натали, – вполголоса окликнул я, и Наташа, успевшая перейти к изучению странных кривобоких кувшинов, повернулась ко мне, – как ты относишься к предложению Гали поохотиться? Бедная девочка просто-таки умирает от скуки.
– Поохотиться? – она задумалась, взявшись тонкими пальчиками за подбородок, и жёлтый свет в её глазах начал постепенно нарастать. – В данный момент я не голодна, но чего не сделаешь ради развлечения бедной девочки.
– О да! – Усинский вскочил на ноги и прижал руки ко впалой груди. – В моём парке можно отлично поохотиться! Только давеча, на прошлой неделе, нам удалось затравить трёх косуль и одного волка. Матёрый волчище, надо сказать. Могу предоставить в ваше распоряжение десяток загонщиков, пять стременных и…
– Думаю, мы сами определимся, на кого охотиться, – остановил я его, ссаживая Галю на пол и поднимаясь, – только вот такое дело, граф: мы с девочками охотимся лишь на то, что можем сами употребить…
Граф продолжал недоумённо смотреть на меня, пока обе девушки, с лукавыми улыбками на лицах, неторопливо приближались к нему.
К вечеру всё было готово. Огромное пространство за Усиновкой освободили от мусора, успевшего накопиться после предыдущего раза, и галдящие мальчишки принялись торопливо сооружать исполинские пирамиды из веток, окружая ими площадку, предназначенную для грядущего веселья.
Кто-то, тяжело отдуваясь, тащил громоздкие неуклюжие лавки и ставил их прямо в траву, кто-то катил бочонки с медовухой, а сыплющие остротами девицы свивали разноцветными лентами два чучела, изображавшие жизнь молодых до свадьбы. Кузнец, мощный пузатый детина, ударами огромного деревянного молота поправлял покосившиеся арки с призами.
Парни несли бадьи с водой, мешки с землёй, и прочие причиндалы грядущих соревнований. Сегодня никто особо не заморачивался с одеждой, поэтому юноши надели лишь длинные, до колен, рубахи, а девушки – свободные сарафаны, перехваченные белыми поясками.
Замужние и женатые собирались чуть поодаль, где им успели поставить столы с выпивкой и закусками. Для некоторых особо усердных выпивох нынешняя ночь плавно перейдёт в день свадьбы, и продлится ещё три дня, как здесь заведено.
Обо всём этом поведала Галя, расположившаяся на траве рядом со мной. Девушка изобразила на себе сарафан, подобный тому, в которых щеголяли незамужние девицы, и украсила длинные волосы венком из белых цветов, что означало, как я понял, свободу от любых обязательств.
Наташа стояла немного в стороне, и беседовала с двумя рослыми юношами, напоминающими молодых бычков как мощным телосложением, так и тупым выражением гладких розовых физиономий. Игнорируя местные обычаи, девушка выбрала костюм амазонки с кожаной курткой и облегающими штанами, заправленными в высокие сапоги. Впрочем, Галина идея с венком пришлась ей по вкусу и, слушая бахвальство ухажёров, Ната лениво ощипывала белые лепестки, насмешливо косясь в мою сторону.
Начинало сереть, и самые нетерпеливые из подростков начали колдовать с кипами хвороста, пытаясь добиться достаточной искры из кусков огненного камня. Естественно, ценное огниво никто молодым остолопам выдавать и не собирался. От столующихся доносился нестройный гул, и кто-то уже пытался затягивать неразборчивую песню. Потянуло свежим запахом дыма, а вскоре и он сам лениво постелился по траве, пытаясь доползти до близкой лесополосы.
Когда на стремительно темнеющем небе блеснули первые звёзды, Галя поцеловала меня в щёку и растаяла среди суетящейся молодёжи. Очевидно, явился тот, кого она поджидала. Наташа уже давным-давно утащила своих ухажёров прочь, со смехом подначивая обоих, отчего парни то и дело пытались устроить потасовку.
Я продолжал сидеть на низком пеньке, покусывая длинную травинку, и разглядывал толпу деревенской молодёжи. Молодые не прибыли, поэтому основная часть мероприятий ещё не началась, но это не препятствовало присутствующим развлекаться самостоятельно. Кто-то звонким голоском выводил протяжную песню про озёра и долины, кто-то мерялся величиной бицепса, а девицы, сбившись компактными группками, деловито рассматривали парней, подталкивая друг дружку локотками.
Несколько представительниц слабого пола успели неторопливо прошествовать мимо меня, изо всех сил делая вид, будто их интересует исключительно кряжистое дерево поодаль, но косясь в мою сторону так, что я испытывал искреннее опасение за состояние их глаз. Кто-то, остановившись неподалёку, поправлял грудь, а другая целомудренно почёсывала лодыжку, позволив оценить конечность повыше колена.
Эти наивные уловки! Те, кто говорит про народную простоту и непосредственность, имея в виду распущенность, просто не знают ничего о нравах аристократов вообще, и о их поведении при дворе в частности. С одной стороны, это несомненно облегчает путь в спальню, а с другой – хочется чего-то невинного и свежего. Как Вилена до встречи со мной, например.
Я приветливо улыбался каждой проказнице, не пытаясь даже переговорить с ней или начать флирт, которого они так желали. Не было никаких сомнений в том, что крючок, заброшенный ещё утром, вернётся с добычей. Как всегда, я оказался прав.
Когда серп молодой луны, любопытствуя, выглянул из-за ближайшего леса, громкие приветственные крики возвестили о появлении виновников торжества.
Десяток балалаечников шагали впереди, распихивая толпу встречающих, и вовсе не стесняясь, если требовалось пнуть кого-то зазевавшегося. Следом двигались двое здоровенных мужиков и тащили на цепи помятого медведя в полосатых штанах, который делал попытки присесть и укусить своих поводырей. Визжащие девушки прыснули в стороны, точно испуганные рыбки, а парни, демонстрируя глупую отвагу, рвались обняться с рычащим зверем.
В самом центре этого гремящего безумия медленно шествовали Витя и Марьяна. Молодые крепко держали друг друга за руки и улыбались. На головах обоих желтели деревянные короны: парочка явилась сюда сразу после венчания. Фактически это и было заключением брака, посему сегодняшние гуляния и являлись истинной свадьбой, а завтрашнее благословение родителей (внутри слабо трепыхнулось), речь деревенского головы и попойка с угощением, пришедшие из города, необязательны.
Под короной невесты блестело свадебное покрывало, концы которого за спиной молодки поддерживали несколько девушек. Они старательно рассматривали землю, но одна всё же вскинула голову и пробежалась взглядом по толпе, точно отыскивала что-то, или кого-то. Я поймал этот взор и улыбнулся. Лада, пряча улыбку, вновь опустила глаза.
Витя, важничая, выступил вперёд, и толпа гуляющих подалась назад, стихая и замирая. Даже медведь присел и перестал взрыкивать, сосредоточенно похрустывая лакомством.
– Здравствуйте, гости дорогие, – молодожён поднял руки, точно намеревался всех обнять, – очень рад видеть сегодня столь много знакомых лиц, очень рад, что вы пришли разделить со мной последние беззаботные часы моей свободы.
