– Витя, – очень мягко сказала Наташа, выскальзывая из кареты, – мы не питаемся вашей пищей. И не любим смотреть, как жрут люди.
Человека точно молнией ударило. Он остановился и уставился на нас, приоткрыв рот. Похоже, он успел привыкнуть к облику спутников, и позабыл, кого, собственно, попросил о помощи. Обстановку разрядила Галя.
– Ничего себе хоромы отгрохал! – пробормотала она и повертела головой. – Получше остальных. Прям как тогда у виконта… Как там его?
Обычное дело: имена знакомых сыпались из памяти по мере того, как их обладатели покидали круг нашего общения. И хорошо, если при этом они хотя бы оставались живы. Как-то Симон подсунул мне рукопись какого-то Люсеня и спросил моё мнение. Неплохой труд, с любопытными допущениями, возвышающими его над уровнем общей серой массы. К сожалению, книга обрывалась в том месте, где автор пытался свести воедино концепцию бесконечной вселенной и некоего общего разума, который он именовал богом. Я посетовал на незавершённость труда, и Симон очень долго и очень странно смотрел на меня. Кажется, я когда-то встречался с автором. Не помню.
Грумы спрыгнули на землю и принялись отряхивать друг другу ливреи, запылившиеся за время путешествия. Кучер, опёршись о крышу экипажа, чистил пёрышком трубку, а его помощник деловито осматривал скакунов, особое внимание уделяя копытам. Деревенский люд мало-помалу начинал проявлять любопытство, пока ещё достаточно робкое. Старики и совсем крохотные детёныши выползали из дворов, настороженно глядя в нашу сторону. Бьюсь об заклад, такие гости – дело для них весьма редкое.
– Пойдём внутрь, – пригласил Витя. – Я распоряжусь, чтобы коней распрягли и разместили в самых лучших стойлах.
Похоже, он успел оклематься от ледяного душа, которым его окатила Ната. Молодец. Многие людишки, зная, кто мы есть и чем питаемся, в разговоре с нами не могли и слова произнести, а лишь бледнели и обливались потом.
– Идём, – согласился я, и лакеи тотчас рванули вперёд, соревнуясь в скорости открывания дверей.
Произошла секундная заминка, когда Витина прислуга выясняла отношения с нашей свитой, но вид королевского герба на ливреях и холёных физиономий поставил деревенских на место, и они подчинились командным окрикам наших павлинов.
– Если пожелаете, то можно отдохнуть в саду, – хозяин начал суетиться, указывая рукой вглубь ухоженных насаждений, где уже начинал облетать цвет, – там есть уютная беседка.
– Позже, – Наташа, с непонятной улыбкой обвела взглядом двор, – ты обещал познакомить нас со своей невестой, Марьяна, если я не ошибаюсь?
– Да, да, конечно, – хозяин сердито сверкнул глазами на парня с ножницами в руках, и тот деловито склонился над кустом, росшим вдоль дороги, однако продолжил пожирать глазами благородных дам, пожаловавших во двор. Галя остановилась и, пихнув Наташу локтем в бок, кивнула в сторону садовника. Та внимательно осмотрела атлетическую фигуру, русые кудри, падающие на юное лицо, и согласно кивнула. Всё, попался.
Тяжёлые деревянные двери, пахнущие чем-то терпким, отворились, издав лёгкий скрип, и пропустили нас внутрь. Здесь не был огромного приёмного зала, как это принято в городских строениях знати: небольшое помещение с тремя арками, уводящими в разные стороны, и двумя окнами, впускающими потоки солнечного света.
У входа, явно ожидая нашего прихода, стояла группа молоденьких девушек, скромно, как и полагается по местным обычаям, рассматривающих то ли кончики туфель, торчащих из-под тяжёлых юбок, то ли янтарные плиты пола. На всех троих – белые передники без какого-либо узора, а тяжёлые косы, переброшенные через правые плечи, толстыми змеями истекали из-под белых же кокошников. Стало быть, все – незамужние. Идиотские условности за городом были гораздо сильнее, вынуждая соблюдать их даже в мелочах.
Лицо средней девушки показалось мне смутно знакомым, но абсолютно не впечатлило: слишком выдающиеся скулы и широко посаженные глаза. Не мой тип, в отличие от блондиночки справа, которая периодически постреливала зелёными искорками из-под пушистых ресниц и старательно прятала лукавую улыбку, плотно сжимая пухлые губки.
– Хм, – задумчиво протянула Ната и, сделав пару шагов, остановилась перед встречающими, – насколько я понимаю, это и есть пресловутая Марьяна? Очень интересно, – она повернулась ко мне. – никого не напоминает?
– Напоминает, – я пожал плечами, – не помню. Ты, собственно, зачем спрашиваешь? Может, когда-то спал с кем – то похожим.
– Вряд ли, – Ната хмыкнула и поинтересовалась у Вити: – Долго искал невестушку-то? Ты, как я погляжу, во всём стараешься идти до конца.
– Это точно, – он кивнул тяжёлой головой, – во всём.
Я тем временем сумел поймать одну из зелёных искорок в глазах белянки и удержал её, внимательно изучая чуть вздёрнутый носик, румянец на щеках и непослушную прядь, упавшую на гладкий лоб. Кажется, я обеспечил себя досугом на сегодняшнюю ночь.
– Добро пожаловать, гости дорогие, – голос Марьяны дрожал и срывался, словно девушка была взволнована или испугана, – позвольте пригласить вас в горницу, где вы сможете разделить с нами…
– Обед отменяется, – прервал её Витя и подойдя ближе, приобнял за плечо. Девушка вздрогнула, и в широко распахнутых глазах мелькнул страх. Забавно. – Просто посидим, поговорим.
– Лада, Мира, – Марьяна взяла себя в руки, – уберите приборы и накройте на двоих. Ужинать будем позже. Никуда не уходите, можете потребоваться.
Когда блондиночка, судя по всему – Лада, проходила мимо, я придержал её, взяв за руку и повернул к себе. Румянец, украшавший тугие щёчки, тотчас залил всё лицо, а зелёные глаза поднялись на меня и тотчас спрятались за ресницами. Я ощутил возбуждение. Такой прежде была Вилена.
– Господин? – Марьяна встревоженно сделала шаг вперёд. – Прошу прощения, но Лада засватана. У неё свадьба аккурат на огнеколесье.
Я покосился на неё и усмехнулся, продолжая сжимать тонкие пальчики с по-детски обкусанными ногтями. Свадьба, стало быть? И если не случится нечто, отменяющее местные обычаи, Усинский первым отведает этот цветок? У меня имеется встречное предложение.
– Лада.
– Да, господин, – она робко взглянула на меня, и в этот раз я цепко удержал её взор. Вот так. И ещё так.
Наташа хихикнула, а Галя показала мне язык. Им было великолепно видно, чем я занимаюсь, а вот для остальных сценка выглядела банальным перемигиванием. Правда, девушка начала тяжело дышать и непроизвольно потянулась ко мне. Я осторожно отпустил дрожащую ладошку и улыбнулся:
– Иди, милая, занимайся своими делами.
Насупившаяся Марьяна попыталась выдать какую-то гневную тираду, но Витя положил руку на её плечо, сопроводив жест экспрессивным шёпотом, в котором различались лишь отдельные слова: «Ангел», «Остынь», «Уйдут». Тем временем служанки выскользнули из прихожей, причём Лада всё время оборачивалась, прижимая руки к вздымающейся груди, а Мира испуганно взвизгнула и подпрыгнула, когда Галя ущипнула её за попку.
– Пройдёмте, – принял я приглашение хозяев и взял под руки хихикающих Галю и Наташу. – Хвастайтесь.
– Ну, после королевских палат… – протянул Виктор, увлекая невесту за собой, – особо хвастаться нечем.
– Эх, Виктор, – протянула Ната, выговаривая имя с забавным прононсом, – чёртова постройка неуютна, точно скотский хлев, и полна уродливых помещений с пошлым декором и дурацкой мебелью. Самый лучший домик, который я могу вспомнить в Лисичанске, это жильё Ильи.
– Очень уютный, – согласился я и поймал насмешливый Наткин взор, – особенно когда хозяйка тоскует в одиночестве.
Марьяна забубнила в ухо жениха, но тот отрицательно покачал головой. Я хорошо различил: «Не нравится». Ха! Я много кому не нравлюсь, пока меня не узнают поближе. Потом начинают бояться. Или любить. Бывает – одновременно.
На стенах коридорчика висели аляповатые картины, которые Наташа тотчас обозвала лубочной прелестью, стоящей того, чтобы повесить в тронном зале вместо имеющейся пафосной ерунды. Ну, не знаю, меня карикатурные поселяне среди гипертрофированных овощей совсем не впечатлили.
Горница оказалась обычной гостиной, где за плотным покрывалом скрывалась исполинская печь, а центр помещения занимал массивный круглый стол, откуда уже знакомые девицы спешно убирали тарелки, миски и принесённую снедь. При нашем появлении Мира пихнула Ладу и тихо захихикала. Лица Лады я не видел, но её уши пылали.
– Присаживайтесь, – предложила Марьяна, указывая на крепкие стулья с высокими спинками, – гости дорогие, чувствуйте себя, как дома.
На последних словах её натурально закоротило, и девушка испуганно уставилась на меня, пытаясь представить, как такой страшный демон ведёт себя в естественных условиях. Глупая, я же – сама кротость.
– Если никто не против, – взгляд в мою сторону, – то я пройдусь по саду, полюбуюсь деревьями, кустиками, – Галчонок улыбалась так невинно, как умела лишь она, – сами знаете, как я люблю природу.
