Уложив меня, уже почти ни на что не реагирующую на шкуры, маг зажёг какие-то кристаллы, принёс со стола чернильницу, в которой оказалась тушь, и покрыл моё тело вязью каких-то символов.
Что было дальше, я не помнила — потеряла связь с внешним миром.
Очнулась я оттого, что кто-то бил меня по щекам. В следующий миг я взвизгнула от боли.
— Уфф, реакция тела есть! — Тьёрн, бледный, в расстегнутой рубашке, с облегчением вздохнул. — Ну и напугала ты меня, торха! С кем ты там так жаждала поговорить в Безвременье? Я ведь не некромант, к тому же ещё ученик, удерживать на зыбкой границе Грани не умею. Так, изучил пару книжек по магии Смерти, провёл с десяток экспериментов на животных и парочку на хырах. Только ты, — шёпотом добавил он, — никому ни слова, что я тут делал. Вещь незаконная, без свидетельства я не могу никакие ритуалы на людях практиковать. Вот, держи свои капли!
Маг положил бутылочку с каплями рядом со мной.
— Одевайся, тушь отмывай (я тут миску с тёплой водой и тряпочку оставил) и приходи к столу.
На столе оказались всякие вкусности, которые я с удовольствием съела: после ритуала разыгрался зверский аппетит.
Тьёрн ухаживал за мной, отрезая то кусочек того, то кусочек этого, потом напоил успокаивающим отваром и помог подняться по лестнице обратно в библиотеку.
— Я в левом крыле замка, в башне живу. Третий лестничный пролёт, вторая дверь направо, — зачем-то шепнул на прощание маг и оставил меня одну посреди тёмного спящего замка.
Разумеется, наносить Тьёрну ночной визит я не собиралась. Свой долг за его молчание я отдала сполна, то, что он со мной проделал, — противозаконно.
Развлечься в компании молодого человека тоже не хотелось: я не испытывала к нему нежных чувств, а без них я рисковать бы не стала. Допустим, он симпатичный, приятный в общении, но не более. Да, мне понравилось целовать его, но это вовсе не повод окончить свои дни в страшных мучениях ради сомнительного удовольствия. К слову, хозяин целовался лучше, когда хотел, он мог быть очень нежным.
Мой норн вернулся на следующий день, довольный, пронизанный морозной свежестью и немного заросший. Похвастался своей добычей. Я изобразила улыбку, хотя вид несчастных зверушек в руках хыр был мне неприятен. Но мужчинам нравится охота. И трофеи свои они демонстрируют не просто так: стараются показать свою мужественность и силу.
А он ждал, что я приду в восторг. Могла ли я поступить иначе?
Хозяин пообещал мне одну из шкур — 'на воротник'. Я поблагодарила его низким поклоном, придержала стремя и буднично поинтересовалась, чего ему угодно. Норн промолчал, из чего я сделала вывод, что никаких особых указаний не последует. Почтительно пропустила всех охотников, ёжась от мороза (во двор я вышла без верхней одежды), а потом прошмыгнула на кухню, поторопить хыр с горячей водой.
Норна в его комнате не оказалось, хотя хлыст небрежно валялся на кровати рядом с курткой, меховыми перчатками и охотничьей шапкой. С оружием он, разумеется, обращался бережнее, ружьё на виду не оставлял, куда-то убирал. Может, в дядину оружейную? Короткий охотничий меч же был при нём.
Я аккуратно отряхнула от снега, развесила и разложила по местам разбросанные вещи, потом стряхнула с покрывала капли влаги и подтёрла мокрые следы на полу. Приготовила всё для умывания и ещё раз критическим взглядом осмотрела комнату: вроде, всё в порядке.
К обеду хозяин опоздал, впрочем, и вода успела остыть.
Честно говоря, так давно не было. Вернее, именно так, кажется, и вовсе никогда. Норну не в чем было меня упрекнуть, хотя он приложил все усилия к тому, чтобы добиться результата.
Прозвучал второй гонг, а хозяин не думал вставать. Вид у него был довольный.
Я сидела рядом, торопливо приводя себя в порядок.
Приятное тепло ещё не прошло, отголосками разбегаясь по телу.
— Скоро будет третий гонг, хозяин, — напомнила я, потянувшись за платьем.
— Да плевать я хотел! И ты далеко собралась? — лукаво поинтересовался он и, снова повалив на постель, поцеловал. — Ну, чем занималась, что читала, куда ездила? Что в деревне интересного?
Значит, уже знает. Быстро же ему доложили! Неужели первым делом справился у управляющего обо мне?
Пришлось рассказать. Как ни странно, к поездке в деревню норн отнёсся гораздо прохладнее, чем к моим ученическим изысканиям, проявив к ним живой интерес. Заодно поинтересовался, как ко мне относились в замке.
В первый раз он со мной во время этого разговаривал, будто с любовницей. И я ответила взаимностью, осторожно задав пару вопросов об охоте.
Разумеется, к обеду хозяин опоздал, но, похоже, ни капельки об этом не жалел.
А я, меняя бельё, подумала, как же сильно могут меняться мои ощущения. Обычно ведь ничего не чувствую, а тут оба раза… Может, потому что в этот раз я не чувствовала себя вещью?
Мы прогостили в замке сэра Тиадея ещё дней пять, и все эти пять дней я боялась, что аптекарь справится у норины Багонсор, посылала ли она за каплями, или иным другим способом станет известно, что я покупала в деревне. Каждый раз, когда к хозяину подходил управляющий, сердце замирало, но, видимо, Тьёрн сделал всё, чтобы сохранить мой секрет в тайне.
Обратно в Гридор мы опять возвращались втроём.
Заметно похолодало, и хозяин настоял на том, чтобы я не сидела на полу. Норина Богонсор не возражала, так же выразив опасения, что я заболею или простужу себе что-нибудь. Она прихватила из замка томик поэзии и иногда читала её вслух. Разумеется, не мне, торхе, а норну: часть пути он проводил в седле, часть с нами, в экипаже.
Они сидели рядом, а я напротив, занимаясь чем-нибудь полезным, например, вышивая вензеля на платках. Пальцы мёрзли, игла плохо слушалась, и работа продвигалась медленно.
А стихи были красивые, в основном, о любви. Я невольно заслушивалась, и хозяин как-то это заметил:
— Нравится?
Я смущённо кивнула.
— А что именно нравится? Что ты представляешь? И ты… Ты что, расплакалась? Лей, несерьёзно, право слово!
— Напрасно ты, — вступилась за меня норина Фрейя. — У неё чувствительная душа, она поэзию понимает. Хорошая девочка, чистая. Я не о физической чистоте, а о внутренней. Лей, хочешь, я тебе эту книгу подарю, думаю, твой хозяин не будет против?
— Но она же принадлежит сэру Тиадею, моя норина, — растерянно пробормотала я.
— Дядя не обеднеет, — усмехнулся хозяин. — Если уж тебе нравится… Приедем в Гридор, сходишь к букинисту, купишь, что захочешь. Мне же не жалко. Ты же вообще будто ничего не хочешь, ни о чём не просишь. Всегда тихая, покорная — и всё в себе. За три года мало что о тебе узнал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
