Я возвращаюсь к ковырянию в своей еде.
– Тогда какие у тебя планы относительно колледжа?
– Оксфорд. – Кажется, ему скучно.
Моя вилка застывает на тарелке. Невидимые руки сжимают мою грудь. Почему знание того, что мы будем на разных концах страны, причиняет такую боль?
Я заставляю себя улыбнуться.
– Ух ты. Тебе действительно нужно усердно потрудиться для этого.
– Как ты думаешь, почему я остаюсь в первых пяти процентах? – Он подмигивает.
Иногда я забываю, что он один из лучших студентов в КЭШ.
– Твой отец перекидывается парой слов с учителями?
– Моему отцу не нужно ничем перекидываться. Они бы сделали это сами. – Он отхлебывает колу. – Впрочем, мне не нужен толчок. Я могу получить баллы.
– Правда? – мой голос звучит так же подозрительно, как я себя чувствую. – Я не видела, чтобы ты занимался даже во время выпускных экзаменов.
Он хихикает, в глазах поблескивает озорство.
– Ты меня сталкеришь.
– Я просто говорю, что те, кто входит в первую десятку, больше заботятся о своих оценках, чем ты.
– Это потому, что вы, ребята, работаете усерднее, вместо того чтобы работать умнее. Что тебе даст рабская работа ради оценок?
– Я не знаю, – издеваюсь я. – Хорошие университеты?
– И что потом? Элитную работу. Дорогой дом в элитном районе. Немецкий автомобиль. Жену. Детей. Сплошное клише. Что после?
Кажется, ему наскучил весь этот список, но, с другой стороны, почему бы и нет? С самого своего рождения он уже знает, что у него будет все это, не прилагая никаких усилий. Ему было суждено стать наследником.
Кто-то другой, возможно, и почувствовал бы это давление, но Эйден – полная противоположность. Он живет ради испытаний, поэтому все намеченное будущее, должно быть, выглядит таким унылым в его глазах.
– Если бы все зависело от тебя, что бы ты сделал? – я спрашиваю.
Он резко поднимает голову, как будто его застали врасплох, затем ухмыляется.
– Похитил тебя в свою пещеру.
– Я серьезно. – Я ударяю его по ноге под столом и делаю глоток воды, чтобы смочить пересохшее горло.
– Я тоже серьезно. Ты – единственное, что разрывает бесконечный порочный круг.
Я захлебываюсь водой, и она забрызгивает стол и мою куртку.
Эйден смеется и протягивает мне салфетку.
– Господи.
Вместо того чтобы отдать мне салфетку, он протягивает руку и вытирает мои щеки и вокруг рта, пока я смотрю на него.
Где-то на середине салфетка выскальзывает, и он проводит пальцами по моим щекам. Затем он опускает их на мою нижнюю губу, проводя по ней кончиками пальцев, в то время как его пылающий взгляд пожирает мой рот.
Каждый удар моего ноющего сердца подобен удару молнии. Мои бедра сжимаются в тщетной попытке прогнать пульсацию.
– Эйден…
– Да, сладкая? – Его внимание не отрывается от моих губ.
– Мы на публике. – Мой шепот едва слышен из-за неровного биения моего сердца.
– Я даже не целую тебя, – говорит он слегка хрипловатым тоном. – Я всего лишь невинно вытираю воду.
Да, точно.
Я пытаюсь контролировать свое дыхание, но безуспешно.
– В тебе нет ничего невинного.
– Но в тебе так много невинности, сладкая. – Он наклоняется, чтобы прошептать горячие, знойные слова. – И у меня возникает искушение запятнать тебя.
Это должно было напугать меня, и, возможно, так бы и было несколько недель назад, но сейчас я могу только чувствовать, что падаю сильнее и быстрее, чем кто-либо. Мои соски напрягаются, и я так рада, что куртка униформы достаточно толстая, чтобы скрыть мою реакцию на него и его слова.
Что-то мелькает сбоку от меня. Я поворачиваю голову к окну, но там никого нет, кроме мужчины, который все еще читает свою книгу и потягивает кофе.
– Что? – Эйден берет меня двумя пальцами за подбородок и поворачивает лицом к себе.
– Клянусь, кто-то только что наблюдал за нами.
– Я бы их увидел. Снаружи никого нет.
– Должно быть, у меня разыгралось воображение. – Я встаю, все еще пытаясь побороть пульсацию между бедер. – Я отойду.
Я ухожу, прежде чем Эйден посадит меня к себе на колени или сделает что-нибудь еще более безумное.
В пустой уборной я снимаю куртку и кладу ее под сушилку для рук.
Не проходит и минуты, как дверь в туалет со щелчком открывается.
Я чувствую его раньше, чем вижу.
Или, может быть, это из-за характерного чистого запаха, смешанного с уникальным запахом его тела.
Звук сушилки для рук обрывается, когда я снимаю куртку и поворачиваюсь лицом к Эйдену.
Он прислоняется к закрытой двери и тянется за спину, чтобы запереть ее. Непроглядно-черный взгляд его глаз вызывает бунт внизу моего живота.
– Что ты делаешь? – шепчу я, как будто кто-то может нас услышать.
Он отходит от двери и направляется ко мне уверенными, широкими шагами.
Мое сердце трепещет, а ногти впиваются в куртку.
– Это женская…
Мои слова застревают у меня в горле, когда его губы прижимаются к моим во всепоглощающем поцелуе. Это грубо, вызывающе и так страстно. Куртка выскальзывает у меня из рук и падает на стойку.
Моя спина с глухим стуком ударяется о стену. Это больно и восхитительно одновременно.
Эйден кладет обе руки мне под ягодицы и приподнимает меня по стене. Мои ноги обвиваются вокруг его талии, и мои мягкие изгибы прижимаются к его твердым мышцам, как будто им всегда принадлежало это место.
– Эйден… – Я пытаюсь возразить, но он обхватывает рукой мое горло и яростно целует, прикусывая мою нижнюю губу и подавляя любой мой протест.
К черту общественные места.
К черту все.
– Ты не можешь дурачить других мужчин в моем присутствии и ожидать, что я ничего не буду с этим делать, – ворчит он, прикусывая мою губу. – Тебе повезло, что я не трахнул тебя у них на глазах.
Его язык проникает внутрь, и я позволяю ему. Мои пальцы зарываются в его волосы, и я позволяю ему поглотить меня.
Владей мной.
Погуби меня.
Мне все равно, пока он заставляет меня испытывать эту всепоглощающую страсть.
– Ты все портишь, – грубо говорит он, прежде чем снова завладеть моими губами, задирая мою юбку до талии.
Я пытаюсь помочь ему с поясом, но в таком положении это неудобно. В свое оправдание могу сказать, что я никогда не занималась сексом у стены в общественном туалете.
Эйден отпускает мое горло. Одной рукой он стягивает с себя брюки и боксеры, а другую засовывает в мое нижнее белье.
Я трусь о его эрекцию, гоняясь за пульсацией между моих дрожащих бедер. Я обвиваю руками его шею, мои движения становятся неистовыми и нескоординированными.
– Трахни меня, Эйден.
Его лицо искажается от удивления, прежде чем он ругается. Черты его лица напрягаются от яростной похоти и чего-то еще, что я не могу понять.
– Черт возьми, Эльза. – Он врывается в меня одним мучительным движением.
Я вскрикиваю, но он заглушает звук, прижимаясь своим ртом к моему.
Резкие, неуступчивые движения его языка соответствуют сводящему с ума ритму его толчков.
Мои конечности превращаются в лужу, а сердце чуть не выпрыгивает из груди.
Угроза того, что кто-то зайдет к нам, не ослабляет моей дикой потребности в нем. Во всяком случае, она делает ее еще более животной и неконтролируемой.
Я не протяну долго. Я не могу.
Когда он обхватывает рукой мое горло и сжимает, я сильно кончаю. Я кусаю Эйдена за плечо, чтобы заглушить хриплый крик.
Эйден хрипит у моей шеи, посасывая кожу, когда изливается внутри меня.
Мы прижаты друг к другу у стены туалета. Мы судорожно вдыхаем и выдыхаем, и воздух смешивается с нашим запахом.
Я не могу поверить, что только что занималась сексом в общественном месте.
Я улыбаюсь искренней счастливой улыбкой.
Я никогда не чувствовала себя такой живой.
Глава 37
Проходят недели, и с каждым днем я все глубже погружаюсь в лабиринт Эйдена.
Это не так уж плохо. Это просто… сюрреалистично.
