- Сколько ж у тебя домов-то? – спросил Феликс, и испуганно стал озираться вокруг по сторонам. Вдруг коварная квартира Гая переметнётся в соседскую сторону и присягнёт ей на верность, кто ж знает.
Гай неловко рассмеялся и быстро пересчитал их на пальцах. Как понял Феликс по пальцам Гезенфорда, домов было не более одиннадцати. «Этак хорошо он в Праге обосновался! А я ведь и не знал…» - подумал с хитрецой Феликс. Правда, судя по тому, как развивались последующие события, смеяться должен был Гай, а не его любимый друг.
Сначала они вскрыли чемодан и выгребли из него всё то, что Феликс счёл важным. Причём Гай безжалостно выкинул половину награбленного в корзину. Дальше он быстро рассортировал вещи по местам и остался собой вполне доволен. Часть из того, что лежала на столе, как предполагал Феликс, уйдёт в быт компании – подвала дяди Алекса, а вторая часть успешно отправиться странствовать по магазину дорогуши Феликса. Впрочем, он не возражал потив такого строгого отбора.
- Но я спорю, - Гай перешёл на шёпот. – Самым ценным из всего украденного был пирожок!
- О да, - подхватил Феликс. – Жаль он не долежал до прихода Мэриан, она бы быстро раскусила его кулинарный рецепт.
- Ты смотри, о Мэриан не заикайся, а то дядя Алекс может вдруг оказаться глухим.
- Жаль не немым! – вспомнил о болтливости своего босса Феликс.
Феликс немного ошибся – вещи, которые по его мнению, должны были уйти в быт компании, Гай предпочёл заработать на них деньги и вскоре смылся из квартиры (предварительно выгнав своего друга) под предлогом выгулять Тима, а сам отправился, взяв собаку в сообщники получать деньги за добро, которое приволок с собой в чемодане дорогуша Феликс (именно так его любили называть в компании). Сам друг Гезенфорда редко появлялся в компании, зато метко. И ни один визит не уходил впустую – то Мэриан принесёт свои печально известные пирожки, то Алекс куда-то отлучиться вместе с Нерстом, и можно немного поиграть с серной кислотой в лабораториях. Правда, минуя таких последствий, как скажем, у Надькевича.
Теперь же дорогуша Феликс принял вид начальника в своём маленьком магазинчике, демонстративно вытянув ноги на столе. Весь его вид говорил о важности предприятия, которое он решил затеять.
- Я увольняю тебя со своей раскладушки! – торжественно провозгласил он.
- За что? – округлились глаза наглого квартиранта Бариджальда.
- За неуплату налогов, еды, прочей утвари, за поступление предложения Гая о твоём переселении, и наконец за голодающих Гондураса! – перечислил мгновенно всё Феликс, который в этот миг чем-то напоминал следователя, раскрывшего злого и опасного преступника.
- Каюсь! Каюсь в содеянном! Нет мне прощения… - Бари попробовал всхлипнуть, потом поднял глаза на Феликса. – Ну как, похоже?
- Больше, больше романтизма и печали, дружище! И кинематограф не обойдётся без твоей поддержки. Звёздочка кино ты наша!
В это же время события стали развиваться с другого конца города, и их траектория обязательно должна была пересечься с событиями на улочке с магазином Феликса. Во всём виноват Надькевич, и все дороги ведут в компанию – два основополагающих принципа предприятия Вингерфельдта, которые обязан был знать каждый рабочий.
А вот и сам Надькевич. В Праге он проживал на деньги своей горячо любимой тёти, проживая у одного из своих родственников. В своей семье на родине не было достаточно денег, посему Мориц справедливо решил уехать вслед за деньгами в большой город (если деньги не едут к Морицу, Мориц едет к деньгам). Здесь ему повезло. По утрам он щеголял по издательствам, а затем бегал с печатной продукцией по всем улицам и площадям, задавшись весьма неплохой, и вполне справедливой целью. На вырученные деньги можно было обогатить свой домашний фонд химических баночек. А большего Надькевичу для счастья и не требовалось!
На улице семь утра. Люди торопятся на работу. Город потихоньку оживает. И тут несётся, словно угорелый, мальчишка на велосипеде, чуть не сшибает кого-то спереди, объезжает кого-то справа, чуть не врезает газетой тому господину в чёрном цилиндре и при этом орёт, заменяя петуха:
- Газеты! Газеты! Сенсационные новости! Банкир Морган терпит одно из поражений на бирже, акции треста Рокфеллера падают! Внимание! Внимание! Дайте дорогу, молодой человек! Не видите, новости едут! И заодно уж купите газету! – и не дожидаясь, ответа, суёт ему в руки печатный экземпляр и вырывает деньги, явно приготовленные для других целей. – Генри Читтер верховодит в Америки! Газовые компании растут! Покупаем, покупаем! Не робе… ам! – И Надькевич успевает где-то на лету подхватить вишенку, сунуть её в рот, а затем плюнуть кому-то в голову, сбив шляпу. – Свежайшие новости! Из самой-самой гущи событий!
Эта профессия была довольно популярной среди молодёжи – разносит газеты. Привычный городской пейзаж без участия мальчишек, разносящих газеты, попусту невозможен. Газеты читали везде: в поездах, автомобилях, каретах, повозках, на работе, на службе, в поездах, на каких-то мероприятиях. Почётная профессия издателя – ведь кто только не подписывался на издания! А не чтение газет считалось признаком дурного тона!
Ну вот: все газеты продал, выручку получил. Всё прекрасно. Скупил газеты по дешёвке, продал втридорога. И берут же! Так, прибыли достаточно. Можно заехать в попутный магазин... Хм, а что же эта за улица? Точно же! На соседней магазин Феликса! А как там у них дела? Как протекает этот день? А что если им продать последний номер газеты – ладно уж, ради лишней баночки для своих опытов он перебьётся чтением этой прессы, зато продаст своим, ну и что, что дорого, ну ладно, так уж и быть, он им сделает скидку в пять процентов! Чай постоянные клиенты!
На том и порешил Надькевич. С этими буйными мыслями молодости он понёсся вперёд, просто развивая бешеную скорость на несчастной дребезжащей двухколесной машине. Несколько секунд он над ней ещё больше поиздевался, выделывая всякие трюки, но потом плюнул, и поехал прямо вперёд.
В этот самый момент Феликс хотел было открыть рот, чтобы рассказать Бариджальду о бизнес-плане своего «друже» Гая, по поводу переселения в более лучшие квартирные условия, но тут повернулся к окну. Лучше бы он этого не видел.
- Матка бозка! – прошептал по-польски Бари в этот момент.
Прямо на их магазин неслось прямо какое-то чудище, весело хохочущее и предвкушающее вкус очередной победы, надвигалось причём стремительно. Глаза чудовища смотрели вперёд, горели страшным огнём. Ещё немного. Нет, не сворачивает! Что же делать, что же делать!
- Ложись! – скомандовал Феликс, и оба укрылись, кто где мог: часовых дел мастер за столом, Бари за раскладушкой.
Последующее могло бы войти в сюжет какого-нибудь писателя, пишущего остросюжетные романы. Так и не свернув, велосипед протаранил витрину магазина, перевернулся в воздухе, точно встал на два колеса на полу и упал. У Надькевича была несколько иная траектория. Велосипед, решив, что наездник помешает ему в свершении этого предприятия, заранее скинул его у витрины, и тот неудачно упал на битое стекло.
Первым опомнился Феликс. Он подбежал сначала к велосипеду, найдя его состояние исправным, отставил в сторону, и подбежал к лежащему Надькевичу. Часовых дел мастера хватил страх при виде произошедшего. Лёгкие синяки, ссадины – всё это чёрт с ним. Неподвижное лицо мальчишки, закрытые веки, всё это ясно говорило лишь об одной страшной догадке Феликса. «Дурак! Дурак!» - начал он заранее мысленно бичевать себя.
Кое-где битое стекло впилось в лицо, которое затее стало всё больше и больше бледнеть. Под конец изо рта несчастного пострадавшего потекла кровь. Феликса хватил ужас. Он хотел было что-то закричать, заранее отправив телеграфиста в морг, как умерший вдруг так же неожиданно воскрес, подпрыгнул, и накинулся на плечи Феликса, что тот еле устоял на ногах.
- А что? Поверил! Поверил! Ха! Вы только посмотрите – он попался! – и он залился добродушным смехом, вытирая «кровь» с подбородка. При рассмотрении Феликс убедился, что это был лишь жалкий кетчуп.
- Старый плут! А ну-ка, кругом! – и тут дал себе волю часовых дел мастер, сгребая стекло с парнишки, не упуская случая наказать его несколькими тумаками по шее и заднице. – Ты разбил мне витрину, монстр!
- Я?! – искренне удивился Надькевич. – Так я же уже всё продумал для этого подвига. Увы, пролететь со своим велосипедом я не смог больше нескольких метров, поэтому мой цирковой номер весьма неудачен. Ах!
- Не, не уходи в сторону! Что там, со стеклом-то?
- Да вот же оно, мистер Бари! – Мориц вошёл несколько вглубь, прошествовал далее, и как раз под портретом Дизеля указал на искомое, слегка постучав по нему рукой, доказывая его существование для этого мира.
- Ах, хитрец! – вздохнул с облегчением Бариджальд. – Я уж перепугался…
