делам национальностей И.В. Джугашвили (Сталин)» убил беспощадно.
Но, собираясь на первые заседания в Смольном, никто из ленинских соратников не думал, что начатое ими дело приведет их лично к печальному концу. Ведь как всё казалось захватывающе интересно, как дружно, по-товарищески обсуждали проблемы, как самозабвенно работали! Троцкий падал в обморок задолго до Цюрупы на глазах у товарищей. Первый — от переутомления, второй, как известно всем, от недоедания, хотя ведал продовольствием. Да, аскетизма, честности, фанатизма, веры ленинским соратникам ни у кого занимать было не нужно.
Когда первые разрозненные, плохо организованные атаки генералов отбили, Ильич дал команду Бонч-Бруевичу, обедая у него дома, организовать управление делами Совнаркома, организовать аппарат.
«Я согласился взяться за это, — пишет Бонч-Бруевич, — и на другой день с утра прежде всего отправился в Смольный, чтобы подыскать помещение для кабинета Владимира Ильича, удобное лично для него — примыкающее к его квартире в Смольном, куда собирались его поселить. Первые недели революции он жил у меня».
В Смольном с трудом нашли две смежные комнаты, в одной из которых оборудовали кабинет главы правительства, поставили телефонный коммутатор. «Рабочий-телефонист, член нашей партии, был первым, кого я пригласил для обслуживания Совнаркома», — не без гордости констатирует этот факт первый управделами, заложивший краеугольные камни советского аппарата.
Вслед за рабочим-телефонистом начали нанимать на службу секретарей, телефонисток, делопроизводителей, уборщиц… Собрали по комнатам огромного института разную мебель, прежде служившую классным дамам, воспитанницам. Тогда установилась традиция, что управделами каждый день докладывал «решительно обо всем, что за истекший день было сделано», давал на визу множество бумаг.
У дверей Ленина поставили часовых, проверенных красногвардейцев, которым запретили пускать кого бы то ни было, «кроме лиц по особому списку». Одним словом, новая государственная машина поехала, скрипя несмазанными колесами.
Глава пятая
Как разваливали Россию
После выхода из подполья и явления в Смольном Ильич публично о социализме заговорил в первой же речи, которую произнес днем 25 октября, еще когда в Зимнем дворце заседало Временное правительство. Вождь выступил без парика не перед делегатами II Съезда Советов, а перед Петроградским Советом, бравшим власть в городе, и обещал собравшимся, что они первым делом учредят придуманный им «рабочий контроль», что начнется борьба за социализм. Большинство участников Октябрьской социалистической революции очень смутно представляли, что такое социализм. В этом отношении они мне очень напоминают участников многотысячных демонстраций на Манежной площади, требовавших перемен. К чему они приведут — мало кто знал, включая Бориса Ельцина.
Вождю революции приходилось часто втолковывать слушателям, что он понимает под понятием «социализм». А чтобы идеи, как гвозди, вбить в голову, выражался предельно коротко, упрощенно и афористично, что умел делать лучше всех большевиков.
Спустя неделю после переворота, развивая излюбленную идею перед теми же слушателями, к которым прибавился новый ВЦИК, заседавший постоянно в перерыве между съездами Советов (реанимированными в наши дни, на свою беду, Михаилом Сергеевичем и его соратниками под названием Съезд народных депутатов), Владимир Ильич говорил конкретно. И его речь мне напомнила речи бывших руководителей страны, призывавших к прямым контактам предприятий, минуя дискредитированные советские хозяйственные органы. Цитирую:
«Пусть рабочие берутся за создание рабочего контроля на своих фабриках и заводах, пусть снабжают они фабрикатами деревню, обменивают их на хлеб. Ни одно изделие, ни один фунт хлеба не должен находиться вне учета, ибо социализм — это, прежде всего, учет. Социализм не создается по указам сверху. Его духу чужд казенно-бюрократический автоматизм; социализм живой, творческий, есть создание самих народных масс».
Призыв обменивать фабрикаты, произведенную готовую промышленную продукцию на хлеб есть не что иное, как злосчастный бартер, когда деньги перестают играть присущую им роль, разрушается нормальный механизм экономики. Но что мог обменять путиловский рабочий, производивший тяжелые пушки? Можно ли пушки обменивать на хлеб и на масло?
Впервые Ленин публично проинформировал питерских рабочих, советских парламентариев, и присутствовавших на заседании фронтовиков, что социализм — это учет. А учет необходим, чтобы государство рабочих и крестьян могло все произведенное распределять так, как нужно.
В другой раз Ильич, определяя суть нового строя, дал другую формулировку: «Гвоздь строительства социализма — в организации». Поэтому очень ценил такие фигуры, как Яков Свердлов и Иосиф Сталин, обладавшие феноменальной памятью, державшие в голове тысячи фамилий, цифр, быстро принимавшие нужное решение.
Через два года после первых деклараций о социализме, когда все было перестроено, то есть развалено, Ильич рифмовал социализм не с учетом и организацией. Когда эпидемии уносили тысячи жизней, бросил в массы очередной лозунг: «Или вши победят социализм, или социализм победит вшей». Вот такой вшивый социализм наступил в России через два года после октября 1917 года.
Первое заседание правительства состоялось спустя неделю после утверждения, да и, по сути, заседанием не выглядело. Председатель Моссовета Ногин, назначенный наркомом, приехал из города, где началась гражданская война, произошел обстрел Кремля. Он доложил о ходе боев, предложил пойти на уступки, контакт с другими социалистическими партиями. По словам Ногина, на город обрушилось «около 1500–2000 снарядов 3-дм», как помечено в протоколе заседания, начались пожары, «настроение населения Москвы страшно озлобленное», «наши солдаты, оставленные на Театральной площади, перепились».
В конце заседания неопытный секретарь не смог вести протокол, потому что все заговорили «вразброд», взволнованные вестью о бомбардировке Кремля. По адресу заколебавшихся Ильич обронил: «Что же, революция пойдет мимо них».
Второе заседание правительства произошло двенадцать дней спустя, когда Питер отбил первые попытки военных вернуть власть. Сейчас многие недоумевают, как удалось Ленину удержаться. Думаю, это ему удалось не только потому, что сочинил декреты о земле и мире, и измученные войной солдаты и получившие землю крестьяне пошли за большевиками. Умел Владимир Ильич побеждать в самых трагических обстоятельствах.
Вот эпизод первых дней новой власти, когда шли бои на подступах к Питеру. Вызывает Ленин глубокой ночью молодого парня, секретаря Совнаркома, и приказывает ему вместе с другим товарищем отправиться тотчас же и организовать ломовой обоз, который мог бы подвезти снаряды из арсенала Петропавловской крепости на передовую. Дошлый секретарь поднял кого-то из Союза транспортников и достал у него адреса… ломовых извозчиков. Той же ночью стали, как вспоминал бывший секретарь Совнаркома Николай Горбунов, «„ломиться по всем дворам и домам, мобилизуя извозчиков, где уговорами, где угрозой“. К рассвету обоз появился у ворот Петропавловской крепости».
Мог ли «душка» Керенский поднять ночью извозчиков, послать из своего окружения по домам, по дворам угрожать извозчикам расстрелом?
В середине ноября по старому стилю у большевиков не стало наличных. До тех пор деньги им
