День был долгий, я успел немного поспать и проснулся за час до заката, проводил солнце за горизонт. На небо стали подниматься сразу четыре луны: разбухшая Жёлтая, Зелёная чуть поменьше, ополовиненная Синяя и тонкий серп Красной; Вейсгарош почти ушёл с небосвода. Когда солнце окончательно скрылось, на фоне Жёлтой луны появились десятки силуэтов. Неприятные скрежещущие вопли и хлопки крыльев перекрыли все остальные звуки. Стая некоторое время кружила над утёсом, мы все притихли, почти не дышали, а потом кровавые охотники унеслись прочь.
— Вперёд.
Халкрис выбрался из укрытия и бесшумно ринулся к подножью утёса. Я последовал, перекинув хихикнувшую мумию через плечо, гоблин пыхтел и ныл где-то позади, но не отставал, а Мэдлин до бега не унизилась, полетела на посохе. Оказавшись на месте, я заметил разбросанные вокруг кости от, может быть, сотен разных тел. Жёлтая луна хорошо освещала саванну, стаи вампиров было не видно, но нам следовало спешить.
— А я один, фух, не знаю, фух, как мы будем карабкаться, фух, на такую высоту? — прохрипел гоблин, опираясь на свои коленки.
— Я могу вызвать песчаную бурю, охватить вас всех и подняться наверх, — предложила Лиззи.
— Слишком шумно, долго и мы все умрём, — отмела предложение ведьма. — Нет уж, придётся карабкаться. Я буду ждать вас наверху, постарайтесь не сорваться.
— У меня есть горное снаряжение, — сказал бродяга, опускаясь на корточки и раскрывая рюкзак.
— Не нужно, — ответил я. — Для моих лап всё это бесполезно. Помоги-ка привязать Лиззи и Гринботтома, потащу их на себе.
— Выдержишь? — спросил Халкрис.
Я задумался. Выдержу ли? Наша порода хороша для рытья нор, раздирания тел, карабкаться гули тоже могли, но, в основном, на стены склепов. С другой стороны, у меня в распоряжении было очень сильное и выносливое тело, когти твёрже камня, и опыт настоящего скалолазания. Там, откуда я родом, оно входит в базовый набор навыков необходимых для выжимания.
— Да.
— Уверен? — Он посмотрел искоса.
— Брось ты, приятель, — махнула на него рукой Лиззи, — самое худшее, что может случиться, — все мы полетим вниз и разобьёмся насмерть, пф-ф!
— Не согласен!
— Заткнись, балласт.
— Как грубо!
— Зато искренне. Ты должен ценить искренность и то, что тебя не бьют, даже если очень хочется.
Халкрис обвязал моё туловище поперёк, затем сделал то же самое с Лиззи их хнычущим Ангусом. Нацепив на сапоги подошвы с шипами, взяв в руки стальные штыри, бродяга ловко полез вверх, находя малейшую опору. Двигался он споро, как паук, но каждые десять метров замирал для отдыха.
— Мы так его не догоним, — капризно заметила Лиззи.
— Я передумал, я остаюсь на твёрдой земле, — бормотал гоблин, доставая из сумки нож.
— Сокровища, — прошептала мумия, склонившись к нему, — золото, артефакты…
Руки гоблина задрожали.
— Чего ты ждёшь, дылда, скорее! Он же заберёт всё самое лучшее себе!
Я вцепился в породу когтями, подтянулся, двинулся выше. Там, где не находил поры, или щели, просто вбивал пальцы в красно-оранжевый камень. Карабкался медленно, однако, без остановок, и до чего же это оказалось легко, если вокруг не сходили с ума ветряные потоки. Выше, ещё выше, без спешки, чтобы не сорваться. Лиззи и Ангус мне даже не мешали, мумия что-то напевала внизу, а гоблин плевался бранью, то ли от страха высоты, то ли от ударов головой о камень.
На это ушло несколько часов, но на вершину я взобрался, и даже почти не отстал от Гоблинской Крови. Пару раз приходилось замирать, когда наверху раздавались хлопки крыльев, но ничего больше не случилось. Подтянув следом свой балласт, смог наконец расслабить мышцы.
— Есть хочу.
— Я была к этому готова.
Пока мы лезли на двухсотметровую вершину, Мэдлин с удобством разложила на расстеленном ковре несколько блюд и разлеглась на чёрных атласных подушках. Жёлтая луна добавляла тёплого света, и вся эта картина выглядела странно, учитывая ситуацию.
— Ты точно хочешь нас подвести, ведьма, — тихо заметил Халкрис, пока я опустошал тарелку за тарелкой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ему нужно есть, иначе он потеряет разум и нападёт на нас.
— А кормить его без всего этого… — НИП задумался, — ан-ту-ра-жа, нельзя? Нас сейчас заметят.
— Как же ты не понимаешь, — сообщила ему Лиззи, кладя забинтованную руку бродяге на плечо, — насыщаться должно не только тело, но и душа — если ты веришь в душу, разумеется. Посмотри на неё, она же прекрасна, это настоящий пир духа.
— Это будет пир кровавых охотников, если вы не прекратите заниматься своей хренью, кретины, — прошептал Гринботтом, — ночь не бесконечная, скоро займётся утро и они прилетят домой…
Гоблин уже несколько минут мялся перед тёмным зевом, разрываемый жадностью и страхом смерти. Мэдлин собрала свой «антураж» обратно в шляпу за считаные секунды, поправила одежду.
— Там темно, у трёх пятых нашего отряда есть ночное зрение, а мы, люди, вынуждены обходиться подручными средствами. К сожалению, в арсенале ведьм нет чар Кошачьих Глаз, но я могу использовать зрение Каспара. Халкрис?
Бродяга вытянул из-за пояса мутный пузырёк, выпил содержимое и швырнул пустую склянку с высоты. За несколько секунд его карие человеческие глаза превратились в фиолетовые, со светящимися вертикальными зрачками цвета ртути.
— Соблюдаем тишину, заходим, ищем ваш кувшин с головой, находим и убираемся. На восходе кровавые охотники вернутся, и в это же время мы должны уйти. Даже если они заметят нас, спускающихся, — не смогут задержаться, но если мы будем ещё внутри, то из пещеры нас не выпустят. А ещё мне нужен один свежий труп. Кто-нибудь хочет что-нибудь сказать перед тем, как войдём?
Лиззи подняла руку, все взгляды сошлись на ней.
— Груди, — глухо произнесла мумия под золотой маской.
— И какой смысл у этого посыла? — не понял Гринботтом.
— Грудям не нужен смысл, они сами — смысл, — снисходительно ответила она.
Мы ступили под свод, и сразу же были неприятно удивлены, — пол покрывали кости и помёт. Я давно чуял этот запах, но внутри он был концентрированным. Тёмный каменный мешок оказался довольно просторным и уходил вглубь и вправо.
— Мэдлин, — прошептал я, — мне тут пришла мысль…
— Эпохальное событие, — зашипел Гринботтом, семенивший впереди, — заткнитесь там!
Наверное, следовало послушаться, ведь под потолком висело несколько пахучих тел, — не все кровавые охотники вылетели в ночь. Пока что мобы не реагировали на нас, по какой-то причине они спали, завернувшись в крылья, но мысль не давала мне покоя.
— Мэдлин, ты можешь смотреть через глаза своего фамильяра?
— Все ведьмы это умеют, Антон. А что?
— Да так, ничего…
Если вспомнить, то, когда мы занимались сексом, птица всегда внимательно следила за процессом.
Чем дальше мы заходили в пещеру, тем больше становилось на стенах паутины. Начали встречаться коконы разной величины, они торчали из стен, лежали на полу, свисали с потолка. Выглядело более чем жутко и непонятно.
— Кровавые охотники плетут паутину? — спросила Лиззи.
— Нет, — прошептал Халкрис, — и это плохо. Ищите скорее ваш кувшин.
Паутина спускалась с тёмного потолка целыми занавесами, деля пространство на закутки, где висели, валялись, липли к стенам десятки коконов разной величины. Некоторые из них светились зелёным изнутри, очень слабо, но достаточно для моих глаз.
— Гринботтом, нам понадобится твой нюх на сокровища.
— Они здесь везде, — в руке археолога появился нож, — в каждом коконе, я чую их… сколько неудачников припасли для меня своё имущество… то есть, несчастные души… и… и не для меня, а для… для…
— Смотри, инсульт не получи от перенапряжения совести, — насмешливо шепнула Лиззи, — зачем он вообще был нам нужен? Я её слышу.
— Что?
— Ка-но-па, — мумия протянула это слово заворожено, — она здесь, говорит со мной. Сюда.
Гоблин чуть отстал и принялся жадно потрошить ближайший кокон, а нам ничего не оставалось, кроме как последовать за Лиззи, которая уверенно шла вглубь, туда, где паутиной было завешано абсолютно всё.
