Кирилл обошел вокруг стола и втянул носом идущий от завернутой в фольгу курицы аромат. Глубоко довольно вздохнул, однако спросил совсем о другом:
– Вы любите папу?
Не ожидавшая ничего подобного Лена непонимающе нахмурилась.
– Своего?
– Моего! – с необъяснимой агрессией выдал Кирилл и вцепился пальцами в спинку стула. – Корнилова Дмитрия Юрьевича! – добавил он, как будто у него было несколько отцов и Лена должна была точно знать, кого он имеет в виду. – Так что, любите?!
Выражение лица у него было таким, как будто от ее ответа зависело, наступит ли конец света прямо сегодня или отложится на пару десятков тысячелетий, но Лена не была готова делиться собственными чувствами с посторонним, по сути, человеком, да еще и не совсем взрослым.
– Тебе не кажется, что тебя это не касается? – ощетинилась она, предупреждая о своих границах, но Кирилл, супротив обычного, отставил тактичность в сторону.
– Нет, не кажется! – заявил он. – Может, и казалось бы, если бы вы папке по барабану были. А он на вашей почве совсем поехал, и я должен знать, что вы не используете его в своих целях, как ваш долбаный управляющий!
«Он на вашей почве совсем поехал» – от этой фразы по груди прошлась волна ликования, и Лена с трудом удержала довольнющую улыбку. Та была сейчас совсем неуместна.
Голос Кирилла срывался от напряжения, но взгляда он не отводил, сыпля настолько взрослыми фразами, что Лена едва не забыла, что перед ней лишь мальчишка. И что он любит отца ничуть не меньше, чем Дима любит его.
– В каких целях? – уже мягче спросила она, давая себе паузу, чтобы решить, что этому самому мальчишке можно сказать, а о чем стоит умолчать. Помнится, Дима хотел скрыть от сына их с Леной отношения. Наивный чукотский парень. Кирюха-то раскусил его без всякого напряга.
– В рабочих! – отрезал Кирилл и прищурился, как будто так ему было проще считывать Ленины мысли. – Я знаю, что он вам сервис поднимать помогает. Папка – он такой, его хлебом не корми, дай только кому-нибудь помочь! Особенно вам, чтобы вы не думали!.. Чтобы не считали, что он!..
Теперь уже Лена напряглась и шагнула вперед, чувствуя, что Кирилл не договорил нечто очень важное.
– Что он?.. – повторила она. Кирилл зачем-то тряхнул руками и потянулся к своему шарфу.
– Он сторожем у вас работает, – наконец буркнул он и обжег Лену раздраженным взглядом. – Непонятно, что ли?!
Лена охнула: в секунду перед ней словно бы открылась истина, которую она так долго не могла осознать. Ну конечно же, все так просто! Димка Корнилов всегда был гордецом, и что могло сжигать его сильнее, чем собственная несостоятельность перед Лениным мнимым превосходством? Потому он и держал дистанцию, что жутко стыдился собственного нынешнего статуса и необходимости подчиняться девчонке, для которой когда-то был опорой и защитой. И о проблемах своих он не хотел рассказывать, чтобы не свалиться обратно в неудачника, когда только-только начал выбираться из этой ямы. И вряд ли понимал, что для Лены все это не имело значения. Она по-прежнему видела в нем опору и защиту и восхищалась ровно так же, как и в юности.
А может, и сильнее.
– Я никогда не считала Диму сторожем, – уже очень мягко проговорила Лена и присела на стул, оказавшись таким образом одного роста с Кириллом. – И не думала, что он этого… не понимает…
Кирилл передернул плечами и посмотрел на нее с совершенно отцовским упрямством.
– Любите или нет? – снова потребовал ответа он, и теперь уже отступать стало некуда.
– Дима – очень близкий мне человек, – твердо, чтобы этот юный дознаватель даже не подумал усомниться в ее словах, сказала Лена. – И, мне кажется, именно он имеет право первым узнать ответ на такой вопрос. Если когда-нибудь захочет его задать.
Вряд ли такой расклад полностью устроил Кирилла, но, довольно долго и пристально посмотрев на Лену, он принял ее правила. Кивнул и тоже плюхнулся на стул напротив нее.
– Я вас обидеть не хотел, – зачем-то принялся оправдываться он, чуть ослабив свой шарф. – Просто папка… Ну, вы же его знаете. Он сейчас счастливый такой ходит, я его таким вообще никогда не видел. Сочиняет для меня всякие сказки, когда я его о причине спрашиваю. Как будто я маленький и ничего не соображаю. Я решил, что вы тоже будете меня за нос водить, как это принято у взрослых…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Лена склонила голову набок. Кирилл, сам того не зная, искушал ее задать ему очень важный вопрос. И, пожалуй, она тоже имела на него право.
– Ну, раз ты не маленький, давай тогда разберемся, – учительским тоном проговорила она и тоже в упор посмотрела на Кирилла. – Ты против, чтобы папа встречался со мной?
Он моментально снова напрягся. Даже в спинку стула вжался, отодвигаясь от Лены. Прищурился, защищаясь.
– А вам не все равно?!
Лена покачала головой.
– Нет, Кирилл, мне не все равно, – искренне сказала она. – Может, и было бы, если бы я тебя совсем не знала. Но мы с тобой подружились раньше, чем с твоим папой, и я дорожу нашей дружбой ничуть не меньше, чем отношениями с Димой.
Кирилл фыркнул и еще раз обмотал вокруг шеи свой шарф.
– Да ладно! – заявил он. – Чужой ребенок! Одни проблемы! Еще и делить потом папку со мной – не врите, Елена Владимировна, вам не идет!
Лена неслышно усмехнулась. Да, Дима отлично знал сына и его реакцию на подобные новости. Но как общаться с упрямцами Корниловыми она, на счастье, уже разобралась.
Чуть наклонилась вперед, не отводя взгляда от темных глаз Кирилла.
– Один мальчик, Кирилл Корнилов, однажды пригласил меня в кафе и угостил вкуснейшей пиццей, – уверенно напомнила она. – Он же поддержал меня, когда все остальные видели во мне врага. Потом устроил для меня настоящий праздник, научив готовить овершейки. А сейчас изо всех сил помогает мне спасти сервис – ты действительно считаешь меня неблагодарной и бездушной особой, после всего этого видящую в тебе исключительно чужого ребенка и помеху нашим с Димой отношениям?
Кирилл трудно сглотнул, но от недоверия во взгляде не избавился.
– А чего вы тогда не хотите, чтобы я об этом знал? – с вызовом спросил он, и Лена оторопела.
– Я не хочу? – даже уточнила она, и на лице Кирилла появилась совершенно детская обида.
– Ну не я же! – возмутился он. – Я вам все рассказываю! Даже про биологию и про Милосердова этого вашего! А вы!.. Прячетесь от меня, как будто я вам враг какой! Ну с папкой-то понятно все: будь его воля, он бы меня за ручку все еще водил и сопли вытирал! Но вы-то!.. Друзья так не поступают!
Он вдруг шмыгнул носом, и Лена поняла наконец истинную причину его недовольства. Вовсе не видел он в Лене угрозу их с Димой маленькой семье. Он ждал, что Лена будет с ним честна, как и предполагает настоящая дружба. И, не в силах понять причину ее скрытности, напридумывал невесть что и извелся из-за этого куда сильнее, чем из-за правды.
Ох уж эти конспираторы Корниловы!
– Кирилл… – протянула его имя Лена и чуть виновато улыбнулась. – Тут понимаешь, какое дело… Помнишь, ты просил, чтобы я не говорила Диме о том, что мы с тобой дружим? – он по-прежнему недовольно кивнул, не улавливая ее намека. Лена вздохнула. – Ну вот, склонность к тайнам у вас определенно семейная. Только твой папа действовал из самых добрых побуждений.
– Это еще каких? – буркнул Кирилл, кажется, даже раньше, чем обдумал Ленино признание. Лена сделала паузу, давая ему возможность принять ее слова, и убедившись, что те не вызовут отторжения. Потом объяснила:
– Чтобы ты не подумал, будто он хочет от тебя избавиться. Надеюсь, – тут она уже очень серьезно посмотрела на него, – ты так не думаешь?
Кирилл заелозил на стуле, что, пожалуй, было куда лучшим ответом, чем его слова:
– Если собираетесь читать мне нотации, не трудитесь, я слушать не стану! Как-нибудь сами, без вас, с папкой разберемся!
Пускать Лену в свою жизнь он определенно не хотел.
Она вздохнула.
