— А самой…
— Не надо, — попросил Мар. — Здесь все немного иначе… и посмотри на мою мать. Она вполне могла бы заняться делами, но ей они просто не интересны. Нет, она предпочитает блистать. Лайма… в последнее время нашла себе развлечение, но она бросит его, стоит попросить. Или отдаст. В этом слабость женщины. Любовь к кому-то… чему-то… делает вас слабыми.
Его рука была горячей и не скажу, чтобы прикосновение это было мне неприятно.
— Вы слишком эмоциональны, позволяете обидам управлять собой, настоящим или выдуманным…
Я убрала руку, обняла себя за колени.
— Как сейчас… столько лет прошло, а ты так и не сумела меня простить, — сказано это было с легкой печалью. А отвечать я не стала. Во-первых, сомневаюсь, что меня услышат: и в прежние времена Мар обладал удивительной способностью слышать лишь то, что ему было нужно. А во-вторых… зачем?
— Да, я обидел тебя… и признаю свою вину, — он слегка наклонил голову. — И не собираюсь делать вид, что ничего такого в прошлом не было… но это прошлое. Его стоит отпустить. Дать себе свободу.
— Я вполне свободна.
— В той убогой дыре?
В той убогой дыре, где остыла, наверное, моя печь. И стало быть, по возвращении ее можно разобрать, оценить степень износа. А заодно взглянуть на руны свежим взглядом. Сдается мне, в некоторых связках я допустила непозволительную многослойность, что не могло не сказаться на качестве камней. Если пересмотреть их…
И добавить кое-какие плетения четвертого уровня, которые еще надо придумать, как состыковать с остальными…
Можно, исключительно теоретически… да, теоретически… стабилизировать камни на последнем этапе. А с учетом того, что розовые алмазы до отвращения нестабильны и процент выхода их отвратительно низок.
Да, в печь я загляну.
Всенепременно.
— У каждого своя дыра, — мысль о работе настроила меня на благодушный лад.
— Я могу дать тебе лабораторию. Оснастить по последнему слову техники…
Лаборатория у меня имелась, и весьма неплохая. Подозреваю, что оснащена она была если не по последнему слову, то всяко к тому близко. Я, честно говоря, понятия не имею, где сала Терес добыл гравер с прикрепленной графитовой доской, масштабирователем и контролем глубины рассечения…
И во что он обошелся.
Хотя… подозреваю, что те пару алмазов, которые я покрыла особой вязью, — ни один ювелир не справился бы — машинку окупили. Амулеты вышли необычайно мощные.
А времени работа отняла всего ничего.
Расчеты.
Цепочка.
Подбор масштаба и толщины луча, пара осколков на пробу… в общем, хорошая машинка. И анатор с функцией поддержания нужной температуры, возможностью быстрого нагрева или остывания и заданным повременным циклом. И… и много других, до крайности полезных вещей, у меня было. Да…
— Команду… немного подучишься, все-таки квалификацию ты на своих амулетах растеряла, но это восполнимо. Ты умненькая.
— Спасибо.
Кажется, сарказма Мар не заметил.
— Соберешь собственную команду. Над чем ты там работать хотела? Низкоуровневые энергетические потоки? Подумаем, как это выразить, чтобы практическая польза была… или новое что-нибудь подберем. Ты знаешь, в последнее время очень перспективна стала разработка косметологической продукции… мы даже строим завод…
— И тебе нужны схемы?
Мар развел руками.
— Я же говорю, магия становится доступна всем. И не грех на этом заработать. Если боишься, оформим патент на твое имя…
— Пока оно соответствует твоему.
Тихий смех был мне ответом.
— Можем составить договор. Получишь часть акций на правах изобретателя. Слушай, тебе самой не скучно клепать эти вот…
Нет.
У меня станок имеется. Староват уже, это и сала Терес осознает, и не меняет лишь потому, что мне потом вновь придется новый настраивать, а это дело небыстрое. Я старый пока до ума довела, пару месяцев потратила.
Зато заготовки он штампует отлично.
А дальше остается их из аппарата под гравер перенести и камни вставить. Вот камни приходится вручную, по старинке, обрабатывать. Мы пробовали шлифовальный аппарат, но он оказался вовсе не так точен, как обещала реклама.
— Подумай… ты получишь стабильный доход…
— Которым будешь распоряжаться ты?
— Лишь до развода…
— Вот именно, Мар, — я щелкнула его по носу, не удержалась. Помнится, его весьма раздражала эта моя привычка. — До развода… я ничего не буду делать до развода. А вот после… мы вполне можем сработаться.
ГЛАВА 33
Кости поднялись к поверхности земли.
Это выглядело, честно говоря, жутковато. Вот мальчишка, опустившись на четвереньки, кружит, то и дело расширяя радиус этого самого круга. Он, промокший до нитки, в облепившей тело рубашке, выглядит настоящим безумцем. Вот только от прикосновений этого безумца из земли поднимаются кости.
Первым показался беловатый купол черепа.
За ним из-под листвы выглянула берцовая кость… а вот и кисть, словно побеги неизвестного кустарника. Чуть дальше показалась темная грудная клетка. Меж ребрами застряли листья и пара кореньев.
Снова череп.
Еще один.
Кости выползали. Земля подчинялась некроманту, а Кирису оставалось лишь смотреть и надеяться, что этих самых костей хватит, чтобы убедить Мара.
Или в бездну Мара?
Сказать придется. И Мар будет зол: некоторым тайнам не стоит выходить на свет божий.
— Все, — Йонас поднялся и потянулся. — Хорошо-то как…
Он вытер грязные руки о штаны и, оглядевшись, присвистнул.
— А неплохо они тут… погуляли.
— Что мне с этим делать? — не то чтобы Кирису нужен был совет. Решение он принял, только… от этого менее тошно не стало.
— Что хочешь… если надо, могу обратно закопать.
Мальчишка поднял череп, покрутил в руках и отложил.
— Хорошая была женщина… моя нянечка, я ее помню прекрасно. Знаешь, она мне сказки рассказывала. Про богов, про некромантов. И не боялась. Говорила, что простым людям надо других людей бояться, а без некромантов раньше никак…
Он погладил череп кончиками пальцев и застыл, прислушиваясь к чему-то.
— Она умерла здесь. Они все умерли здесь. И вариантов немного, верно?
— Что?
— Когда это началось, я был мал. Сестрица моя и подавно… мать… она и вправду тогда слегка не в себе… сбежала. Стало быть, остается или бабка, у которой нож хранился, а хранить подобные вещи — себе дороже… или тетка. Или отец.
— Ты всерьез?
— Почему нет? — Йонас осторожно положил череп у корней мертвого дерева. — Или ты еще веришь, что он добрый?
Каким-каким, но добрым Мара назвать язык не повернулся. Он был… практичен. Пожалуй, что так. Он не стал бы убивать без нужды, вот только если бы нужда появилась…
— Если хорошо подумать, — мальчишка присел на корточки у черепа и заглянул в пустые глазницы. — Если очень хорошо подумать, то… я ведь неспроста стал таким.
Кирис огляделся.
Кости казались вполне себе гармоничной частью этого места. Они устилали землю серо-желтым хрупким ковром, зарывались в листья, прятались меж корнями, подбирались к самому камню, становясь будто бы его продолжением.
Следовало признать: дело давным-давно вышло за пределы его компетенции.
— Ты бы поспешил, — из глаз мальчишки глядела темнота. — То, что я сделал… нельзя не заметить. Если это и вправду кровь… сила… услышат. А услышав, позаботятся, чтобы лишних людей не было. И не важно, замешан отец напрямую или нет, но… скандала он не допустит.
И стоило признать его правоту.
Гроза набирала обороты.
В какой-то момент ветер взвыл на сотню голосов, а дом содрогнулся.
— Иди к себе, — Мар не просил, он приказывал. И выглядел обеспокоенным. — Надо поднять щиты. К сожалению, здесь порой случаются грозы, которые могут напугать с непривычки.
Спорить я не стала.
Компания супруга, который больше не заговаривал о делах, но вдруг сделался до отвращения милым, нервировала. Он вспоминал…
