- Вот не везет человеку: один раз большой кусок попался и тот сорвался. Хорошие у тебя повара! Щи, ну, точно дома приготовленные. А я, признаться, заскучал по горячей пище: ведь все больше всухомятку живем.
- Повара у меня в полку завидные. Бурунов об этом постарался: двух шеф-поваров где-то отыскал.
- А не обижаешь ли ты, случаем, комиссара своего? - вдруг неожиданно спросил Поморцев. - Ты ведь мужик с характером. Тебе не перечь…
- Неужели жаловался?- спросил Канашов.
- Бурунов не жаловался. А вот с Русачевым у вас натянутые отношения.
- Тут уж давние симпатии. Личные, так сказать…
- И личные и, я бы добавил, лишние. Главное - это делу мешает.
Они доели борщ. Поморцев перевернул котелок и постучал ложкой в дно.
- Понял, что это? Гость добавки требует, - подмигнул Канашов ординарцу. Тот вскоре возвратился с пустым котелком.
- Товарищ подполковник, повар не дает больше щей. Говорит, запретил ему комиссар. Пока не накормит всех по первому кругу, добавки нельзя давать.
- Ты видишь, Константин Васильевич, какие порядки завел твой Бурунов? Командира полка и того в черном теле держит, - шутливо пожаловался Канашов и подсказал ординарцу: - А ты скажи ему, что я не один… У меня комиссар дивизии в гостях…
- Из-за чего вы опять вчера столкнулись? - спокойно спросил Поморцев.
- Видишь, Константин Васильевич, по-разному мы на вещи смотрим. К примеру, он в современных условиях ведения войны признает только один способ военных действий - жесткую, упорную оборону. Но оборона, как известно, кроме упорства, должна быть и активной. И комдив, заметь, не отрицает этого - ведь так и в уставе сказано. А вот когда я говорю ему, что эта активность должна проявляться не только в таких масштабах, как фронт и армия, но и в батальоне, полку, дивизии и прежде всего в умелом использовании местности, устройстве засад, в нанесении контратак, он категорически возражает, называет это тактикой распыления сил, тактикой булавочных уколов слону. А я не могу с ним согласиться, потому что все это я на практике проверил. За полмесяца истребительные группы моего полка и подвижный отряд уничтожили в засаде четырнадцать танков и три автомашины. А весь полк в обороне за это же время уничтожил только одиннадцать танков. Вот ты и сравни, учитывая при этом, что в полку более половины из одиннадцати танков было подбито нашей артиллерией. Как по-твоему - кто прав?
- Думаю, ты.
- Русачев чем меня допекает? «Потери, - говорит, - в этих группах большие: кое-где более половины личного состава». Это верно. Но разве, когда обороняемся, теряем меньше? Тут, правда, имеются большие трудности: нет времени, да и когда подготавливать людей для таких групп? Если бы их в запасных частях готовили - другое дело… И все же этот небольшой опыт показал, что такие группы из обстрелянных бойцов представляют собой значительную опасность для вражеских одиночных танков. Вот недавно подвижный отряд старшего лейтенанта Жигуленко напал в лесу на группу немецких танков, у которых кончилось горючее. Подожгли около восьми танков и два бензозаправщика с горючим. И группа-то вроде пустяковая - всего сто пятьдесят человек, десять автомашин, два орудия.
В землянку вошел сияющий ординарец.
- И каких щей повар добавил - сплошное мясо! Два котелка налил, не пожалел. - И он поставил котелки на стол. На поверхности плавала золотисто-красная пленочка жира.
- Не многовато ли будет по котелку на брата? - весело блестя зубами, улыбался Поморцев, пододвигая котелок.- Давайте один на двоих… О, да вы тут живете, как дома, - сказал он, видя, как ординарец льет молоко в кашу. - Хороша гречневая каша с молочком. Вы будто знали, что я приду, - мою любимую кашу сварили.
Пообедали. Разговор возобновился.
- Ты ведь тоже, Михаил Алексеевич, не безгрешен. Варишься в собственном соку и что находишь - сам пользуешься. У вас в полку вроде собственного натурального хозяйства и полная автономия. И главное, в ваших во многом правильных и хороших начинаниях не все обстоит благополучно. Мне хочется тебе помочь, чтобы меньше ошибок было и, главное, чтобы боевой опыт вашего полка служил всем на пользу…
- Что ж, помогай, комиссар, - согласился Канашов.
5
Русачев был не в духе. Ему не понравился утренний разговор с Поморцевым, в котором он увидел попытку посягнуть не его авторитет… До этого был у него майор Харин со многими документами (Зарницкий заболел - опять сердечный приступ после контузии), Харин рассказал ему, что в полку Канашова служит талантливый журналист - политрук Куранда и что хорошо бы назначить его в дивизионную газету вместо не справляющегося с обязанностями молодого редактора старшего политрука Защепы. Комдив вспомнил, как ему на днях попало от члена Военного совета армии за то, что дивизионная газета превратилась в «похоронный листок», как он выразился, и что, кроме некрологов и сводок, перепечатанных из центральных газет, в ней нет ничего. Бойцы и командиры называют газету «Мухомор», до того она скучна и далека от жизни войск и задач, которые они выполняют, защищая Родину.
Русачев, поразмыслив, согласился с Хариным и хотел уже подписать принесенный им приказ о назначении редактором Куранды, но в последнюю минуту решил посоветоваться с комиссаром дивизии. Поморцев выслушал его и заявил, что он категорически против. Во-первых, он считал, что Защепа не такой уж безнадежный редактор, и признал, что в его плохой работе виновен сам; во-вторых, он доказывал, что брать кадры политработников из подразделений (где их, кстати, оставалось очень мало) - а он был глубоко убежден, что они несут основную тяжесть боя, - значит умышленно или нет ослаблять боевую стойкость войск.
Самолюбие Русачева было задето за живое. «И зачем я ударился в этот демократизм, советоваться полез? - укорял он себя. ~ Подписал бы приказ - и точка: выполняй. Так нет же, дурак старый, покладистым дядей решил быть. А он, видишь, куда гнет: дескать на равных правах мы, а раз он против - попробуй теперь подпиши без его согласия…»
В довершение огорчений командующий армией генерал Кипоренко вызвал Русачева к себе и строго выговаривал ему за беспорядочный отход полка Муцынова, в котором он растерял весь транспорт и часть раненых. «Подожди, вот вернусь в штаб,- думал Русачев, - я ему покажу…» Генерал сообщил комдиву, что врагу удалось прорвать нашу оборону на участке северного соседа. Армия получила приказ отойти на новый оборонительный рубеж южнее Могилева - от Дашковки до Старого Быхова, по левому берегу Днепра. Чтобы обеспечить успешный отход, командующий решил оставить на флангах сильные заслоны. Дивизия Русачева находилась на левом фланге армии. Она должна была прикрывать направление Карачев - Рославль.
Кипоренко рекомендовал Русачеву оставить в арьергарде полк Канашова,
- Обстановка тяжелая и сложная… Вам, полковник, должно быть понятно: если немцы быстрее нас переправятся через Днепр, армия не выполнит приказа фронта. Отдайте Канашову всю артиллерию, танки и ваших саперов. Пусть сколотит несколько подвижных групп, а на труднодоступных для противника участках выставит небольшие заслоны до роты, которые займут жесткую оборону и должны стоять насмерть… - И, помолчав, сказал: - Я выделяю для поддержики боя арьергардов два артиллерийских полка.
Выйдя от командующего, Русачев понял: если Канашов не выполнит поставленную боевую задачу, то и ему несдобровать.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Испытание огнем
Глава первая
1
Канашов вошел. Комдив поднялся ему навстречу. За всю их совместную службу он впервые протянул ему руку.
- Садись, откушаем вместе, - пригласил он. - Чем богаты, тем и рады… Проходи, проходи, будь как дома!
Адъютант ловко снял салфетку со стола, уставленного кушаньями.
- Может, выпьешь одну?
- Одну, пожалуй, - согласился изумленный Канашов.
Они сели за стол, как старые друзья после долголетней разлуки. «Что же произошло?» - пытался понять Канашов.
Не торопясь, они поели, поговорили о том, что делается на фронте, о погоде. Русачев предался воспоминаниям о старых добрых годах службы в кавалерии. А потом как бы между прочим приказал адъютанту принести карту. Расстелив карту на столе, пригласил Канашова садиться, что тоже было необычным: Русачев ставил задачи подчиненным только стоя и не допускал при этом никаких вольностей.
- Вашему полку надлежит оставить несколько подвижных групп на Друти и, находясь в арьергарде, прикрыть отход нашей армии за Днепр.
«Вот оно в чем дело, задача не из легких…» - понял Канашов.
- Я отдаю вам всю артиллерию и танки.
- А сколько их?
- Четырнадцать орудий и восемь танков. У танков, правда, маловато горючего, но…
