Старик не лгал. Хотя наверняка что-то недоговаривал.
Глава 3
В Сумраке не бывает звёзд. Низкое, серое небо – кажется, что вот-вот оно разродится ливнем, но и того не жди: здесь всегда сухо, всегда глухо, всегда уныло.
Добираться до Журавино по Сумраку мне посоветовал дядюшка. «Если и есть стража на дальних подступах, то заметить её проще с первого слоя». И потому, вместо того чтобы неспешно прогуляться в тёплой звёздной ночи, вдыхая ароматы жасмина и сирени, пришлось мне пять вёрст тащиться в серой полумгле. Тащиться и думать: неужели всё так просто должно получиться? Неужели прав дядюшка, и у задумки Светлых имеется столь явная ахиллесова пята?
Пока что получалось именно так. Никакой стражи близ усадьбы не обнаружилось. На минутку я выскользнул в обычный мир, огляделся. В окнах ни огня, спят ребятишки из школы, видя во сне кто дудку, кто свисток… спят взрослые-люди, видя во сне что-то поинтереснее… и наконец, спят взрослые-Иные, и грезится им, наверное, как воцарилось в России народовластие, как возлюбили все друг друга – барин мужика, мужик солдата, солдат купчиху, купчиха нищего, нищий губернатора… Не укладывалось у меня в голове, как взрослые и не самые глупые люди могут быть столь наивны. Ну, пускай не люди, пускай Иные… разве это что-то меняет?
«Мы ничем не превосходим людей, – вспомнилось прошлогоднее дядюшкино поучение. – У нас есть магия, есть Сумрак, мы не болеем и не стареем… но в остальном мы в точности как они. Ничуть не умнее, ничуть не тоньше, ничуть не способнее. Да, у много поживших – опыт, это верно. Но ведь опыт – это такая штука… распорядиться им можно по-разному. Стало быть, не тешь себя иллюзиями – мы пользуемся людьми не потому, что выше их, а просто нам повезло».
Повезло бы сейчас и мне… Конечно, я пытался отследить линии вероятности, но к этому делу никогда не было у меня таланта. Всё, что сумел установить, – в ближайшие сутки смерть мне не грозит, остальное же слишком зыбко.
Я вернулся в Сумрак, без малейшего труда прошёл сквозь полуторасаженной высоты кирпичную стену, ограждающую усадьбу. Вынырнул, осмотрелся – всё было тихо. Не звенели тонкие нити охранных заклятий, не слышались ничьи голоса, кроме птичьих. Дышала прохладой майская ночь, навевала вовсе уж неуместные сейчас мысли. О том, к примеру, как чудесно было бы сейчас пройтись под руку с Анютой. Увы, сейчас у неё выпирает живот, на восьмом месяце… скоро одним Кирпичниковым станет больше. Я иногда навещал её в Сумраке, стоял в двух шагах – протяни ладонь, коснись! – но не касался. Коснулся, правда, Авдея, молодого её супруга. А незачем на жену руку поднимать! Вот этой руке его устроил я небольшое онемение, часа на два. Воздействие четвёртого уровня, мне теперь таких полагалось всего-то три в месяц. Когда на другой день графиня Яблонская, глянув на цветок моей души, ехидно поинтересовалась, на что же потратил Светлый Полынский часть отпущенной ему меры, то без зазрения совести солгал я: «Собаку лечил, Урагана. Сожрал дрянь какую-то, животом маялся». С Ураганом и впрямь случилась неприятность, но лечил его Алёшка – а он Виктории Евгеньевне старался не попадаться на глаза. Злился, что отлучила его от Журавина.
Однако пора и заняться делом. Вот, кажется, и она – небольшая деревянная будка, более всего похожая на нужник. Только вот не бывает в нужнике такой тяжёлой, обитой стальными полосками двери, запертой на пудовый замок.
Да, всё сходится с Алёшкиным описанием. Сотня саженей к северу от парадного входа в дом, рядом с кустами смородины, и крыто не соломой, а дорогой черепицей. Любопытно, случись рядом посторонний человек – придёт ли ему в голову, что здесь располагается сокровищница тверских Светлых?
Я втянул из Сумрака изрядную толику силы, сотворил заклятье Разведки – и убедился, что магия здесь наложена только на замок и что защищает она только от людей. Даже самый слабенький Иной откроет обычным Отмыканием. Оно и понятно, чужие здесь не ходят.
Впрочем, трогать замок я не стал, а попросту вернулся в Сумрак и прошёл внутрь. «Кошачий глаз» помог мне оглядеться – хотя смотреть особо было не на что. Пустота размером в сажень на сажень, а посередине – квадратная крышка люка. Открывай, спускайся по лесенке, иди.
Я и пошёл.
Подземелье оказалось не больно-то и глубоким, сажени в две глубиной. И там, внизу, можно было идти в полный рост. Пол земляной, но стены выложены кирпичом, потолок дощатый. Ход, однако же, удивил меня своей длиной и извилистостью. Поначалу я считал шаги, но потом бросил: всё равно никаких ответвлений не наблюдалось, никаких ниш и дверей. И тихо тут было, прямо как в Сумраке – ни стука медленных капель, ни мышиного скрёба, ни тяжёлого дыхания земли.
Вскоре обнаружилась и дверь – обычная, деревянные доски окованы медными полосами. Я толкнул её, и та беззвучно отворилась. Не было на ней ни замков от людей, ни охранных заклятий от Иных.
А всего скорее я этих заклятий просто не ощущал – ведь настраивали их на Тёмных.
«В том-то и дело! – объяснял давеча дядюшка. – Мне самому в хранилище их не пробраться. Стоит появиться там Тёмному, и зазвенят в кабинете у графини колокола. Обмануть же сии заклятья невозможно. Как тебе известно, очень сильный маг может сотворить иллюзию, убедительную для слабого Иного. Может и Светлый натянуть личину Тёмного, и Тёмный – личину Светлого. Но так обдурить можно только живого человека… то бишь Иного. Магию же, проистекающую из охранных артефактов, не обманешь! Какой бы силы ты ни был, хоть бы и Высший! Защиту ведь тоже Высшие ставили. Это разве что загадочному другу нашему Отшельнику по силам, да и то лишь потому, что на время и взаправду Светлым стал бы».
А я, слушая его, понемногу начал понимать, зачем ему год назад потребовалось делать из Алёшки Светлого. Наверняка не только затем, чтобы хранилище графинино обчистить, но и затем тоже. «Самое главное вот что, – пояснил он. – Светлые, замыслившие свой заговор, и впрямь верили, что удастся всё исполнить без магии, одними лишь человеческими руками. Но так сложилось, что пришлось им начать действовать раньше, чем рассчитывали, и потому люди, на коих сделали они ставку, не совсем ещё готовы. А потому как ни крути, а придётся заговорщикам, когда дойдёт до решающего мига, поддержать их магией. Не знаю, понимают ли это вожаки заговора в столице, но очень хорошо понимает графиня Яблонская. И на тот предмет есть у неё артефакт чудовищной силы, называется он “белая вода”. Долго она его готовила, долго напитывала силой таких вот, как ты, бездозорных Иных. А пригодится он для того, чтобы уничтожить Светлых из особой охраны государыни. Её ведь не только лейб-гвардия охраняет и не только люди Шешковского. Иная охрана есть, из Светлых, и сильные, от второго ранга и выше. Но “белая вода”, применённая в надлежащую минуту, их рассеет в Сумраке. Они не успеют даже понять, что умерли».
«Как же так? – поразился Алёшка. – Ведь это же прямое нарушение Договора!»
«Верно, – кивнул дядюшка, – да только я Викторию знаю: она всю вину примет на себя и понесёт от Инквизиции заслуженную кару. Но дело-то уже будет сделано!»
«Выходит, – хмыкнул я, – что Светлые ради великой цели убьют своих же? Светлых?»
«Именно так, – подтвердил дядюшка. – Ради Великой Цели. Графиня и себя жалеть не намерена, так что ей тех-то жалеть? Она же полагает, что лучше нескольким Иным умереть, нежели миллионам людей страдать под тяжким гнётом. Ты сам понимать должен, всё ж таки офицер, и хоть в серьёзном деле не побывал, но учили же тебя… Случись не сейчас, а пятью годами ранее война с турками, и командовал бы ты людьми, и посылал бы их на смерть победы ради!»
«Но одно дело – в штыковую на врага, а совсем другое, когда из пушек по своим палить!» – возразил я.
«И такое на войне бывает, – не моргнув глазом отозвался он. – Положишь свой взвод, а неприятель, ту пальбу наблюдая и думая, будто это ихняя батарея наших накрыла, сделает неверные выводы и перегруппируется так, как нашему командованию выгодно… и наголову разобьют его наши в генеральном сражении».
И вот теперь надлежало мне обнаружить и вынести отсюда «белую воду». Дядюшка объяснил, как она выглядит: маленькая, в полуштоф, бутылочка из тёмно-синего стекла, заткнутая красной пробкой. Ни в коем случае нельзя было пробку вытаскивать. «Все Иные вокруг на полсотни саженей погибнут! – предостерёг дядюшка. – А вот расколотить не бойся, стекло небьющееся».
За дверью обнаружилась большая зала, уставленная высокими, до потолка, деревянными полками. На полках стояли самого разного вида сундучки, ящички, шкатулки. Как среди всего этого обилия найти нужную вещь? Тем более часть шкатулок оказалась запертой, причём заклятья были наложены не только от людей, но и от Иных. Пришлось снимать их, тратя драгоценную силу, а главное – драгоценное время. Наверняка ведь утром, обнаружив Дениску в своей постели, командир Антон сурово поинтересуется, отчего тот самовольно оставил пост, и узнает про Светлого поручика… Тринадцать лет – не семь, уж сообразит, что к чему, помчится с докладом к Яблонской. И всё завертится.
