Орудийные системы вошли в фазу диагностики, активизировались под приливом энергии от ториумных реакторов. Ракеты и военные эргаты были приведены в боевое положение, готовые вырваться в темноту, и металл жутко заскрежетал о металл.
Ни варвары, ни Плавтина не пытались установить с ними связь. В тяжелом молчании они смотрели, как два из трех варварских кораблей начали сложный маневр разворота. Их передние огни потускнели, их сменили боковые выбросы плазмы – короткие и повторяющиеся. В безвоздушном пространстве, где нельзя было использовать небесное тело в качестве гравитационной опоры, им придется описать полукруг – а значит, замедлиться, чтобы их не выбросило с поля боя. Однако новый курс позволит им сократить, насколько возможно, время прямого столкновения с «Транзиторией». Они целились не в Отона. Им нужна была союзница Проконсула.
Сам Проконсул был повсюду одновременно, переходил от одного места к другому, проверял каждую деталь, ничего не оставляя на волю случая. Разум его вибрировал от удовольствия, от желания, какого Эврибиад никогда не испытывал, будто зверь, разъярившийся от запаха крови и разодранных внутренностей. Ведь для Отона это было не просто достижение, а первая настоящая битва, начало славной повести. Кибернетом и его бойцами он заинтересовался лишь на минуту.
Вы готовы, я это чувствую. Когда я подам вам знак, вы с несколькими солдатами примете командование фотонным парусом.Поколебавшись долю секунды, он добавил: Вы знаете, что делать.
Эврибиад взволнованно кивнул, и только потом понял: фотонный парус! Он хотел воспользоваться им, как оружием, вот только сейчас парус стал абсолютно бесполезным. С помощью мгновенного перемещения они выпрыгнули из зоны, согретой близкой звездой и переполненной излучением, и оказались в холодном пустом пузыре. Плотность межзвездной среды понизилась с трех или четырех атомов на кубический сантиметр до половины. В далеком прошлом взрывом сверхновой смело все в районе нескольких катетофотов, и в результате образовался еще более пустой участок космоса плотностью меньше одного атома на кубический сантиметр, то есть еще меньше, чем в галактической среде. Огромная сверхпроводящая сеть, разработанная для ускорения Корабля в созвездии Волопаса, здесь не действовала. В новой среде парус начал отдавать накопленную энергию и сиял еще ярче оттого, что рядом не было другого источника света, чтобы хоть немного смягчить это свечение.
Но Отон знал свое дело, а события сменяли друг друга в ускоренном ритме. Какую же стратегию придумал колосс? Эврибиад уже участвовал в боях, но тогда сталь звенела о сталь посреди бушующего моря. Дистанции, энергии, массы… Отныне все обретало космический масштаб, и на этом фоне людопес обращался в ничто. Возможно, его инстинкт окажется здесь куда полезнее опыта…
Теперь изображение врага долетало до сенсориума Корабля всего за шесть секунд. Через три минуты они столкнутся. В ожидании боя из полых комет уже вылетел рой одноместных истребителей. Эврибиад разглядывал их с интересом. Они были крошечные в сравнении с мастодонтами, созданными, чтобы бороздить космос. Крошечные и почти безобидные поодиночке, – прокомментировал Аттик. – Они вооружены одним лазером. Однако все вместе они опасны.
Рой построился, образовав нечто похожее на линзу, потом принял форму щита, готового отразить фронтальную атаку. Время пришло. Их разделяло меньше минуты. Изображение, передаваемое фотонами, и реальность спешили соединиться воедино.
Сейчас, крикнул Отон. Эврибиад, делайте, что я вам сказал!
Повинуясь инстинкту подчинения, старому, как сама раса людопсов, и такому сильному, что Эврибиаду и в голову бы не пришло не послушаться, его разум мигом пересек Корабль, взбежал по пучкам оптоволокна и по электрической сети связи, которая соединяла артефакт с «Транзиторией». Но Отон приготовил ему еще один сюрприз:
– Расстыковка!
По металлической конструкции прошла глухая дрожь. Холодным механическим голосом Рутилий сообщил, что связи разъединены. Для Эврибиада это стало шоком. На секунду разум его затопил абсолютный ужас, и он едва не заскулил, как щенок. Потом он все понял. Его душа на самом деле все это время находилась в теле. Ощущение, будто он движется, было всего лишь переводом мысленного опыта на телесный язык. Пока огромная структура не окажется слишком далеко, он сможет управлять ею, как если бы это была его собственная плоть.
Теперь он сам стал фотонным парусом. Он чувствовал, как атомы водорода ласкают суперпроводниковую ткань, из которой он состоит, видел тысячу полосок, прочертивших его каркас из углеволокна, чувствовал узлы там, где пересекались нервюры, которые сосредотачивали в себе потоки выработанной энергии и управляли ими. Сейчас они были пусты. Эврибиад проскользнул в них. Он пробегал – странно существуя одновременно в двух измерениях – сотни километров во всех направлениях.
«Транзитория» перенацелила плазменные лучи, которые выпускала вторичная силовая установка. Всего на несколько градусов, но на такой скорости несколько миллисекунд дуги могли развести два объекта на сотни тысяч километров в мгновение ока. Несмотря на манипуляторы силы тяжести, весь корабль застонал при перемене позиции. Что до фотонного паруса, он летел на бешеной скорости навстречу рою варваров, светясь еще ярче, чем прежде, потому что избыток тепла уже нельзя было перенаправить на Корабль. И этот свет, понял Эврибиад, лишит обе кометы способности к обнаружению. Он был гигантской приманкой, призванной перетянуть на себя вражеские истребители и поджарить их, словно рой насекомых.
Теперь он их видел. Это были крошечные, хрупкие оболочки из алюминия и титана, которых едва хватало, чтобы вместить пилота, и их оружие было всего лишь комариным жалом для такого Корабля, как Отон. Первая волна атакующих начала стрелять, но не смогла найти слабое место в огромном децентрализованном судне.
Эврибиадом обуяла ярость битвы. Его разум завладел двумя лазерами для предотвращения столкновений, которые располагались на узлах сети, и открыл огонь по тысячам миниатюрных истребителей. Все его орудия стреляли медленно, но точно. А главное, в его распоряжении их было несколько сотен. Его разум, силясь все контролировать, растянулся еще больше, и в его сознании нагромождались тысячи точек обзора. Истребитель вспыхнул и канул в бездну, потом еще один, и еще. А потом битва стала всеобъемлющей, а масса вражеских кораблей оказалась на смертоносном расстоянии.
Начался смертельный танец, нереальный в абсолютном молчании безвоздушного пространства, прекрасный и трагичный, как сам космос. И Эврибиад ощутил, как поднимается в нем воинственное возбуждение, которого он уже давно не испытывал, – смесь ярости и радости, странное кипение крови. Охотничий инстинкт. Удовольствие убийства. Новые волны одноместных кораблей устремились на него, и он жалил их лазерными лучами, неистово крича, когда они приливали, капая слюной, издавая горлом почти непристойные звуки и клацая зубами. Они падали, лазер косил их сотнями: некоторых перерезал пополам, а другие просто теряли управление – с пилотом,
