чтобы найти Келлану. Карта тебе пригодится.
– На неболёте полным-полно карт.
– Знаю, – улыбнулась Селла. – А в этой нет ничего особенного, вот и Киал так говорит.
– И ты побежала за мной вдогонку, чтобы отдать мне карту, в которой нет ничего особенного? – уточнила Вира.
– Да, – кивнула девушка. – И объяснить тебе, как именно чертят эти карты.
– Что ж, рассказывай.
– Каждая линия наносится на топографический чертеж по часовой стрелке, чтобы все карты, составленные разными алхимиками, выглядели одинаково. Об этих требованиях алхимики узнают на четвертом году обучения.
Вира задумалась:
– А Озириса изгнали из ордена после трех лет обучения.
– Вот именно, – подтвердила Селла и протянула Вире карту. – По-моему, это очень интересно.
– А Киал об этом знает?
– Действительно, человек с исключительной памятью должен был сообразить, что к чему. Хотя, возможно, он сознательно не упомянул об этом.
– А зачем ты мне все это рассказываешь?
Селла вздохнула:
– Киал мне как отец, но все-таки он древний старец. А древние старцы стоят у власти уже много лет. Именно они управляли орденом алхимиков, и это привело лишь к тому, что мы без всякой пользы накапливаем знания и соблюдаем дурацкие правила. По-моему, молодежи пора брать дело в свои руки.
– Согласна.
– И вот еще что. Келлана была не только искусной целительницей, но и…
– Кем?
– Она прекрасно разбиралась в ядах.
– А какая связь между целительством и отравлениями? – удивилась Вира.
– Вообще-то, все логично. Существуют яды животного происхождения, которые вызывают паралич, поэтому, зная, как именно они действуют, можно запустить обратный процесс. Учитывая, что Келлана приняла все меры к тому, чтобы ее никто не отыскал, я сочла нужным предупредить тебя о том, на что она способна.
– Спасибо, Селла.
– Удачи тебе, Вира, – грустно улыбнулась девушка.
В каюте на «Синем воробье» Вира всю ночь изучала карту, но, пользуясь подсказкой Селлы, обнаружила только, что все бесчисленные штрихи и завитки нанесены против часовой стрелки.
– Черные небеса! – выругалась она, ущипнув себя за переносицу.
– Что, не знаешь, куда лететь? – спросил Децимар с порога.
Она оторвала взгляд от карты:
– Похоже на то.
– Вообще-то, такая карта тебе не поможет, – сказал он. – Тут нужна аэродинамическая карта, где обозначены воздушные потоки. Хочешь, я схожу в рубку, принесу?
– Нет, воздушные потоки меня не интересуют, – ответила Вира. – Нужное мне место помечено на этой карте, только я еще не поняла, как именно.
Децимар сложил руки на груди:
– Тебе нужно сузить поле.
– Что-что?
– Ну, лучники так говорят. Когда на обстреливаемом поле слишком много целей, надо выбрать ту, в которую невозможно не попасть. При стрельбе из лука главным является дистанция и скорость движения. А еще ветер, потому что полет стрелы отклоняется с…
– Децимар, заткнись.
Однако же в его объяснениях был смысл. Вире надо было понять, куда именно могла скрыться Келлана. Нож и костяная игла не наводили ни на какие мысли. Да и в городе Краз-аль-диг, где Келлана лечила губернатора, не было ничего особенного.
Но… ходили слухи, что где-то в Листирии старуха-ведьма исцелила парализованного ребенка.
– Децимар, как называлась листирийская деревня, куда мы наведались после встречи с губернатором?
– Кунда… Кунда-кин, или что-то в этом роде.
– А, вспомнила! Кунда-лан.
– И зачем тогда спрашиваешь, если сама все знаешь?
Не удостоив его ответом, Вира отыскала на карте Кунда-лан и начала рассматривать штрихи, обозначавшие долины и горные массивы.
И после тщательных поисков кое-что обнаружила. Милях в пятидесяти от деревни.
Долина, затерянная в горах, была помечена штрихами, начерченными против часовой стрелки.
Вира улыбнулась и встала из-за стола.
– Ты куда? – спросил Децимар.
– Пойду сообщу Энтрасу новый пункт назначения.
42. Бершад
Дайновая пуща
Эшлин с Джоланом изучали захваченного аколита, командиры Воинства Ягуаров помечали на картах посадочные площадки неболётов, а Бершаду было совершенно нечем заняться.
Поэтому он решил, что им с кочевницей самое время поохотиться в джунглях.
Бойцам пока хватало провианта, но все когда-нибудь подходит к концу. Вдобавок теперь Бершад предпочитал свежее сырое мясо, а не рис, хлеб или сыр – очевидно, из-за того, что его связь с драконихой упрочилась. Он прекрасно понимал, что до превращения уже недалеко.
Впрочем, это его не волновало. Вот уже несколько недель он обходился без нейтрализующего раствора Джолана, а связь с кочевницей воспринимал как нечто естественное и само собой разумеющееся.
За час до рассвета он вышел из Прели на запад, по мшистой тропе горного хребта, покрытой лиловыми цветами. Поначалу, покуда солнце не разогрело ей кровь, кочевница лениво следовала за Бершадом, перелетая с дайна на дайн, а к полудню расправила крылья и взмыла в небо, решительно устремившись на запад.
– Я рад, что ты нашла в себе силы озаботиться поздним завтраком, – сказал Бершад.
Именно поэтому он и любил ходить на охоту один, чтобы никто не косился во время его бесед с кочевницей, кружившей высоко в небесах.
Бершад раскрыл сознание, пропуская через себя ощущения драконихи. Кожу защекотало биение сотен звериных сердец. Немного погодя кочевница учуяла резкий запах вепря.
– Вепря мы ели два дня назад, – пробормотал Сайлас. – У тебя от кабанятины запор.
Дракониха заупрямилась.
– Нет-нет, питаться нужно разнообразно, – сказал Бершад.
Кочевница неохотно свернула на юг и заложила крутой вираж над джунглями, оставив без внимания и стаю мартышек, и стадо оленей, хотя знала, что Бершад любил оленину. Он не стал настаивать.
Потом дракониха заметила ягуара, дремавшего в ветвях дайна.
– Ха-ха, очень смешно, – сказал Бершад.
Кочевница полетела на юг, вдоль притока Зеленой реки, туда, где медленно билось сердце речного змея. Мерная, сильная пульсация крови говорила о том, что змей примерно десять шагов длиной.
– Может, не надо? – спросил Бершад. – В прошлый раз змей обвил тебе шею и так сдавил, что мне пришлось его разрубать.
Дракониха упрямо кружила над рекой.
– Ну ладно. Только тогда все сама-сама.
Спустя двадцать минут на берегу реки Бершад жевал змеиный хвост. Кочевница пожирала змея с головы, где мясо слаще, но это было по справедливости, потому что добычу она изловила самостоятельно.
Со своей порцией Бершад справился быстрее драконихи и теперь сидел, прислонившись к стволу ивы. В небе кружил белый королевский стервятник в надежде поживиться объедками, над ним закладывали широкие круги стервятники поменьше, дожидаясь своей очереди, потом на змеиный остов набросятся вороны и лисы, и под конец скелет дочиста обглодают муравьи и черви.
Бершад тоже был частью этой системы. Никогда прежде его не тревожила неизбежность грядущего превращения в драконье логовище, ведь бесполезно печалиться о том, чего ты не в силах изменить. Но сейчас, оставшись наедине с собой, он погрузился
