– Заходите, Александр Николаевич! – приглашает хозяйка, входя первой.
После сеней начинается достаточно большая гостиная со старым диваном, на котором перед телевизором сидит скорее всего отец внучки. Ему, наверное, где-то сорок с небольшим.
– Здравствуйте! – я протягиваю ему руку.
– Ой… Здравствуйте, доктор, – почему-то смущается он, обтирает об себя ладонь и подает мне. – Виктор я…
– Ну, где больная? – спрашиваю я, садясь на предложенный старый стул.
– Сейчас… – он скрывается.
Через некоторое время, поддерживаемая Виктором, подскакивая на одной ноге, появляется весьма миловидная девушка лет до двадцати. Может, девятнадцать… Надо сказать, не очень правильные черты лица, представляющие собой смесь европейских и северных, собранные вместе, делают её достаточно привлекательной, а отсутствие пышнотелости привлекательности ещё и добавляет. Это я уже как мужик отмечаю.
– Вас как зовут? – задаю я вопрос, чтобы можно было общаться в процессе осмотра.
– Таня…
Внимательно смотрит на меня, будто изучает.
– Так, Таня, давайте я осмотрю вас прямо тут, на диване. Усаживайте её.
Виктор бережно усаживает мою пациентку передо мной на диван. Сняв повязку, непроизвольно тихонько матерюсь. Это ж надо! Я вижу вывих голеностопа, а они на невправленный вывих наложили давящую повязку!
– Таня, а рентген вам делали?
– Нет. Он только всё шутил! – с готовностью отвечает она, а я продолжаю осторожно ощупывать сустав. Собственно, благодаря своим способностям, я всё и так вижу.
– Так… Таня, вам придётся немного потерпеть. Будет больно. Надо вправить ваш сустав. Не сразу… Я сейчас чуть-чуть с вашей ногой поработаю…
Я, приговаривая, стараюсь произвести энергетическую накачку. Работаю не спеша, но чувствую Танино напряжение.
– Таня, давайте сразу с вами договоримся: вы меня не боитесь, – я улыбаюсь ей. – Если мне придётся сделать вам больно, я вас перед этим предупрежу. Хорошо?
– Только чего вас бояться… У вас руки добрые, – уверенно и очень спокойно говорит она, но не расслабляется.
Наконец руки сами занимают правильное положение.
– Вот… Сейчас будет немножко больно… – предупреждаю я.
«Господи, помоги мне!» – проносится в голове.
– Ай! – вскрикивает Таня и таращится на меня своими карими глазами.
– Всё… Ваш сустав на месте, – приговариваю я и начинаю бинтовать. – Не передумали, что у меня руки добрые?
– Так это ж добрая боль! – она улыбается.
Конечно, надо бы в гипс… Но тут сейчас его нету.
– Так, Таня, слушайте меня внимательно. Я на сутки вам только чуть-чуть зафиксировал, чтобы нога отдохнула. Завтра я снова положу вам повязку уже поплотнее. На ногу ни в коем случае не пытаться вставать. Только на весу! Все слышали?
– Ага… – почти хором отвечают бабушка и отец.
– Я приду завтра вечером после приёма.
– Тогда я вас у больницы встречу, – вызывается Виктор.
– Сам доберусь.
– Нет. Место у нас неспокойное. И сейчас провожу, – он начинает лазать по карманам и протягивает тысячу. – Доктор, вот…
– Деньги уберите… Я – государственный врач.
– Вы малохольный врач! Это все знают, – сурово говорит Анна Степановна. – Но за здравие в церкви я вас помяну. Это вы как хотите.
– Это можно, – соглашаюсь я. – И ещё попросите, чтобы у меня всегда лечение получалось, чтоб не ошибаться, как этот вот из больницы.
Домой, естественно, возвращаюсь поздно.
– Саша! Ну где тебя носило? Я уже беспокоиться стал, – встречает меня Кирилл Сергеевич, но, увидев на моём плече медицинскую сумку, меняет тон. – Что, уже на вызов ходил?
Коротко рассказываю про Таню, но главного виновника не упоминаю.
– Саша, а кто из наших так отличился? – старый доктор буквально сверлит меня взглядом.
– Извините, Кирилл Сергеевич… Не скажу. Я сам разберусь. Можно?
– Саша! Ты неправ! Я всё-таки главврач! Я должен знать!
– Кирилл Сергеевич! Ну в первый и в последний раз! Ну пожалуйста…
– Ладно… Уговорил, – ворчит он, и в этот момент звонит телефон.
Кирилл Сергеевич быстро берёт трубку, и я понимаю, что в этой квартире часто раздаются неожиданные звонки.
– Слушаю! Ваня! Здравствуй, Ваня! Рад тебя слышать! Как у тебя дела? Молодец! Ты молодец! Я очень рад, что ты собрался поступать, и желаю тебе только успеха! Саша? Он здесь. Рядом. Только что с вызова пришёл. Жить будет у меня… Конечно, можно! На! – и передаёт мне трубку.
– Спасибо… Привет, Ванюха!
Приветствие у меня выходит каким-то сдавленным голосом.
– Здравствуй, Сашка, – тоже запинаясь, откликается – Ванька.
Кирилл Сергеевич деликатно скрывается в соседней комнате.
– Ну как у вас там, в Питере, дела?
– Сашка… Зачем ты это сделал? – тихо и укоризненно спрашивает Ванька.
– Вань… Я же всё тебе написал в письме. Я очень хочу, чтобы у тебя получилось! Пойми, я готов за это отдать всё!
– Сашка… Дорогой ты мой… Родной ты мой… Единственный мой человек! Не надо было этого делать. Ты же нас всех тут просто бросил! – последние слова Ванька почти выкрикивает. – Бросил! Сначала привязал нас всех к себе, а потом бросил! Нам всем тебя уже сейчас не хватает… Сашка! Серёжке тоже тебя не хватает! Ему нужен папа!
– Прямо скажем, не хватает меня не всем. А у Серёжки есть папа. Это теперь – ты! Конечно, мне очень жаль, что его первых шагов я не увижу. Ну что делать! Так жизнь складывается. И, Ванюха, ещё раз тебе говорю: я очень хочу, чтобы ты был счастлив с женщиной, которую любишь…
– А я тебе уже говорил, что своё счастье на твоём – несчастье строить не собираюсь. Тем более я уверен, что для Даши ты единственный мужчина. Понял?
– На сессию приеду – поговорим, – бурчу я, игнорируя вопрос.
– Ты смотри, а то я вспомню прошлое и пойду во все тяжкие! – Ванька вдруг смеётся.
– Тогда я приеду и всю харю тебе побью! – облегчённо подхватываю я.
– Сам подставлю – только приезжай!
– В любом случае это будет в сессию.
– Мы все будем тебя ждать, Сашка. Очень ждать! Ты понял? Очень ждать!
Долго слушаю короткие гудки в трубке, бессмысленно держа её у уха. Сам не знаю, что со мной творится. То, что сказал Ванька, заставляет меня сомневаться. Сомневаться в том, что он сказал, и в правильности своего решения… Короче, сомневаться во всём! Что ж… Время покажет!
– Что, что-нибудь случилось? – Кирилл Сергеевич, незаметно вошедший в комнату, кладёт мне руку на плечо.
– Он уверен, что Даша меня любит, – бормочу я.
– Честно говоря, я с самого начала, после твоего рассказа, в этом не сомневался. Думаю, что ты поступил неправильно. Поспешил ты с отъездом, Сашенька.
– Решение мною принято. Отступать поздно, да и не в моих принципах.
– А исправлять свои ошибки – в твоих принципах? – строго спрашивает он, глядя мне прямо в глаза.
– Я готов исправить ошибку, если буду убеждён, что это действительно ошибка. Пока у меня такой уверенности нет.
– Короче, Ваня тебя не убедил, – Кирилл Сергеевич тихо вздыхает. – Жаль…
– Ну а с Ванькой что будет? – неожиданно сам для себя задаю я вопрос вроде не в тему.
– Я знаю, как Ваня относится к тебе. Я знаю, как ты к нему относишься. Поверь мне, Ваня уже взрослый и умный человек и в отличие от тебя не такой упёртый. Он наверняка способен во благо давать задний ход. Да, ему будет тяжело. Да, он будет страдать, но, поверь, такие однолюбы, как я, редко встречаются на свете. Он найдёт своё счастье в другом месте.
– Кстати, о моей упёртости… Согласитесь, что она очень часто даёт свои плоды.
– Согласен! Только это совсем разные случаи. Упёртость как упорство в достижении цели – это совсем не то, что упёртость как упрямство, при котором не хотят замечать очевидное.
– Да, но для меня всё, что сказал Ванька, совсем не очевидно. Я должен разобраться.
– Вот и разберись! Только сначала ты должен разобраться в самом себе, – Кирилл Сергеевич выговаривает эти слова с необычной для себя жёсткостью, действительно по-отцовски. – Ладно. Пошли ужинать. Остыло всё уже, наверно…
Насчёт того, что надо разобраться в себе, это он правильно сказал. Только разобраться в себе самом гораздо труднее, чем это посоветовать.
На кухне Кирилл Сергеевич ставит греться ужин, а я, не зная, как в этой ситуации себя вести, просто сажусь к столу.
– Кирилл Сергеевич, давайте с завтрашнего дня я буду по кухне… – предлагаю я, хотя в этот момент ещё не представляю, как успею совместить вечерний приём и готовку еды на ужин.
– У тебя получится разорваться? – хозяин, будто прочитав мои мысли, усмехается.
– Попробую, – бурчу я, поскольку мне элементарно стыдно, что старый человек меня обслуживает.
– Это успеется… Хочешь водки? – вдруг спрашивает он, опять словно прочитав мои мысли.
– Сегодня хочу.
* * *
На обязательной утренней летучке Кирилл Сергеевич, как обычно, раздаёт рекомендации по особо трудным случаям. В его правилах знать по возможности обо всех больных.
