При задержках полового развития, вызванных хромосомными аномалиями, наблюдается крайне выраженная диффузность представлений о себе (синдром Тернера и Свайера) и инвертирование половых признаков (синдром Свайера). В обеих группах динамика признаков с возрастом и лечением выражена слабо.
Формирование половой идентичности, с нашей точки зрения, предполагает, что субъект различает по признакам мужественности-женственности не только объект своего пола, с которым идентифицируется, но и объект противоположного пола, от которого способен отличить первый объект. Иными словами, как полагал Дж. Келли, какой-либо феномен (в нашем случае «Я») специфичен в силу того, что он обладает признаками сходства с одним явлением (фигурой своего пола) и отличен от другого (фигуры противоположного пола).
Анализ результатов проводился по материалам графического изображения человека противоположного пола (тест «Рисунок человека»). В исследовании принимала участие та же выборка девочек и мальчиков с нормальным половым развитием и девочек/девушек с синдромами Тернера и Свайера.
Девочки (12/13-14/15 лет)
Среднестатистические данные по группе девочек не показали различий в медианах распределения мужских и женских признаков фигуры противоположного пола (мужской) в трех разных возрастах: в 12–13 (medм=3, medж=1), 13–14 (medм=3,5, medж=1) и 14–15 лет (med =3,5, med =1). Однако кластерный анализ данных выявил специфику каждого из исследуемых возрастов.
Наиболее сложный возраст – 13 лет. Только 29 % девочек хорошо дифференцируют признаки (medм=4, medж=0,5), еще 22 % изображает мужскую фигуру как более мужественную, но при этом общее количество и тех и других признаков не столь велико, как в первой группе (medм=1,5, medж=0,5). В следующих трех группах девочек при изображении мужской фигуры отмечается отсутствие дифференциации между мужскими и женскими признаками (20 %) (medм=2,5, medж=2), а также гипермаскулинизация (18 %) (medм=5,5, medж=0,5) и инвертирование признаков (12 %) (medм=2,5, medж=3,5). – т. е. те особенности, которые указывают на наличие проблем, связанных с половой идентификацией и идентичностью. Можно с уверенностью сказать, что только треть выборки девочек в возрасте 12–13 лет имеет дифференцированные представления о себе как о девочке/девушке и о человеке противоположного пола как о мальчике/юноше.
Возраст 14 лет характеризуется тем, что 60 % выборки девочек (φ*эмп=3,25, α=0, различия статистически значимы) представляют мужчину как более мужественного, чем женственного, однако внутри этой группы пока еще отсутствует единообразие. Из всей группы лишь 23 % хорошо дифференцируют фигуру мужчины (medм=4, medж=0,5), остальные 40 % (medм=3, medж=2,5) и 37 % (medм=2,5, medж=1,5) представляют его как мужественного, но имеющего значительное количество женских телесных признаков. Оставшиеся 40 % либо гипермаскулинизируют (medм=5, medж=0,5), либо не дифференцируют фигуру противоположного пола как мужскую или женскую (medм=0,5 medж=1). Инвертированность признаков встречается редко – всего в 5 % случаев.
В 14/15 лет картина существенно меняется. Группа девочек, хорошо различающая фигуру противоположного пола по мужским признакам, становится большой и гомогенной (41 %) (medм=3, medж=1). К ней же присоединяется группа, в которой мужская фигура кроме мужественности обладает и некоторыми женскими атрибутами (16 %) (medм=4,5, medж=2). Оставшиеся три группы включают в себя подростков, инвертирующих признаки (13 %) (medм=3, medж=4,5), не дифференцирующих их (8 %) (medм=0,5, medж=0,5) и преувеличивающих мужские признаки в рисунке человека противоположного пола (medм=5, medж=0,5).
Самый существенный признак, указывающий на наличие проблем в области половой идентификации – отсутствие в рисунке параметров, которые бы указывали на принадлежность персонажа к мужской или женской выборке. Именно по этому признаку наблюдается характерная динамика. К 15 годам группа, не дифференцирующая рисунок противоположного пола по половым признакам, количественно уменьшается с 20–24 % (в 13–14 лет) до 8 % (φ*эмп=2,27, α=0,01). Остальные признаки лишь косвенно указывают на проблемы, которые имеют не возрастной, а индивидуально-психологический статус: во-первых, гиперфеминизация мужчины, и, во-вторых, гипермаскулинизация мужчины. И тот, и другой случай – результат влияния отношения родителей к человеку своего и противоположного пола. Скажем, в первом случае отец девочки может занимать подчиненную позицию в семье, принимать женские половые роли и следовать соответствующим стереотипам поведения, либо он может отсутствовать вообще, и тогда на представления о нем будут накладываться ассоциации девочки, связанные с женским образом – образом матери. Во втором случае образ человека противоположного пола как гипермаскулинного может сформироваться под влиянием консервативных патриархальных семейных отношений, где женщина занимается только женскими делами, а мужчина – исключительно мужскими. Дополнительным доказательством того, что оба фактора не имеют прямого отношения к возрастной динамике, а отражают особенности индивидуальной жизни подростка, является факт отсутствия явных изменений в гиперфеминизации и маскулинизации представлений о мужчине. Во всех трех возрастах объем этих групп остается достаточно стабильным (по гиперфеминизации в 13, 14 и 15 лет, соответственно, 12 %, 5 % и 13 %; по гипермаскулинизации – 18 %, 16 % и 22 %).
Мальчики (12/13-14/15 лет)
Обсуждая предыдущие результаты в этой группе испытуемых, мы говорили о том, что формирование половой идентичности мальчика имеет свою динамику, в которой сензитивным периодом является возраст 14 лет. Безусловно, это вызвано и темпами биологического созревания, и особенностями психического развития мальчиков. Первый аспект выражен в отставании физического развития мальчиков по сравнению с девочками на 2–3 года (соматическое и гормональное развитие), второй определяется спецификой формирования объектных отношений, т. е. «изменением фантазий об объекте и роли в отношениях с объектом». «Биологические изменения предподросткового и подросткового периода бросают вызов мужественности мальчика, его чувству идентичности со своей половой ролью и его предшествующей позиции относительно выбора объекта любви. Поскольку возрастает давление влечений, могут оживляться конфликты всех уровней предшествующего развития. Доэдиповые пассивные стремления конфликтуют с активной мужской идентификацией; женские идентификации конфликтуют с мужской идеализацией; инцестуозные конфликты угрожают кастрацией и опасны для целостности Суперэго, и конфликты по поводу выбора сексуального объекта угрожают чувству мужественности» (Тайсон, Тайсон, 1998, с. 392).
Представления мальчика о человеке противоположного пола – девочке, девушке, женщине существенно определяют его представления о себе как о мальчике, будущем юноше и мужчине.
Ранее мы отмечали, что подростковые конфликты оживают у мальчика чуть позже, в 14 лет. А в 13 лет все еще обстоит благополучно. Сохраняется ли та же картина при исследовании представлений мальчика о человеке противоположного пола? Предположительно, да.
Если у девочек среднестатистические данные не показали различий в медианах распределения мужских и женских признаков фигуры противоположного пола (мужской) в трех разных возрастах, то у мальчиков такие различия были получены, правда, исключительно по динамике мужских признаков, выделяемых в женской фигуре: в 12/13 лет – medм=1, medж=2, в 13/14 – medм=2, medж=2,3, а 14/15 лет – medм=0, medж=1,5. При устойчиво одинаковом приписывании женщине значимо бóльшего количества женских черт мужские черты изменяются по принципу параболы. В критический для мальчиков период 14 лет они настолько маскулинизируют женскую фигуру, что уравнивают М и Ж признаки (medм=2, medж=2,5). К 15 годам признаки опять дифференцируются, прежде всего, за счет устранения из женского портрета всех мужских черт. Это обстоятельство, по-видимому, указывает на существование кризиса 14 лет, который выражается в оживлении ранних конфликтов выбора объекта, преодоление которых осуществляется за счет создания «транзиторного», переходного объекта идентификации. Скорее всего, речь здесь идет не о смене объекта как такового, а о «смене роли в отношении этого объекта».
Рассмотрим результаты кластерного анализа.
В 13 лет мальчик-подросток достаточно хорошо представляет себе женщину: 27% наделяют ее преимущественно женскими и частично мужскими чертами (medм=1, medж=4,5); то же самое касается 22% мальчиков, которые также (но в меньшей степени) акцентируют женские черты (medм=1, medж=3). В остальных группах женщина представляется или как более мужественная (medм=3,5, medж=1) – 20 %, или не дифференцируется по М и Ж признакам вообще (medм=1, medж=1,5) – 31 %.