class="p1">Но она уже исчезла. И бутылка виски вместе с ней.
38
Я заметила Джобина раньше, чем он меня, – лишь стоило ему появиться из дверей аэропорта в потоке пассажиров с последнего рейса. В кислотно-яркой оранжевой куртке и зеленой шапке с помпоном он казался гораздо худее, чем мне запомнился. При виде его, так явно оказавшегося не в своей стихии, я вдруг вся смешалась, пожалела, что толком не подготовилась к его приезду. Чем, скажите на милость, мы будем заниматься целых четыре дня? Джобин растерянно осматривался по сторонам, потом шагнул вперед, поскользнулся и чуть не упал. Я подождала, пока он восстановит равновесие, а потом зашагала к нему через парковку.
– Джобин! Сюда!
Лицо его просветлело.
– Майя! – Он обнял меня. – Я тебя не узнал. Отлично выглядишь – очень бывалой.
– Ну спасибо.
– Я просто имел в виду, что ты одета адекватно. А я, судя по всему, не очень.
– По крайней мере, в буране не потеряешься.
Он распахнул глаза.
– А что, обещают буран?
Он так неподдельно испугался, что я засмеялась.
– Нет, не думаю. Идем, джип вон там стоит.
Пока мы шли к машине, я лихорадочно размышляла, чем бы заняться в первую очередь. Захочется ли ему в какой-нибудь из немыслимо дорогих туров или ему они не по карману? Мне еще оставалось столько всего приготовить к грядущему торжественному ужину, а он-то что будет делать, пока я вожусь на кухне? Я даже не сразу осознала, что Джобин что-то мне говорит.
– На паспортном контроле вообще времени почти не потратил, – восторгался он. – Потрясающе, правда?
– Пожалуй, да.
– И границы открытые, тоже фантастика. Поверить не могу, что тут разрешают жить кому угодно. Не понимаю, как это не выходит перенаселения.
Я пожала плечами.
– Наверное, слишком холодно. И чертовски дорого.
– Ну хотя бы посмотреть мне ужасно любопытно.
Я открыла дверцу заднего сиденья, Джобин закинул туда рюкзак. Когда мы оба уселись, пульс у меня так и взлетел к небесам. О чем нам с ним разговаривать? А вдруг он попытается за мной поухаживать? Боже, вот неловко-то выйдет. За последние пару десятков лет мы провели в обществе друг друга всего несколько часов. Я украдкой покосилась на него.
– Устал? Хочешь поехать сразу на турбазу и отдохнуть?
– Ни капельки не устал. Может, покажешь мне город?
– Отлично.
Я завела мотор, но он тут же заглох.
– Зараза, – пробормотала я.
– Что стряслось?
– Ничего страшного.
– Ну я же вижу. Чего ты так нервничаешь?
– Просто… а вдруг у нас закончатся темы для разговоров?
Джобин запрокинул голову и расхохотался.
– Мы ж не собираемся проговорить без передышки все выходные. А если тебе надо будет побыть одной, просто скажи. Я не обижусь.
Я слабо выдохнула. Превратить простой дружеский визит в сплошной повод для треволнений – это ко мне.
– Ладно, поехали осматриваться, – сказала я.
Я снова завела машину – на этот раз успешно, – и мы покатили к городу в молчании, но куда более уютном, чем до того. Снова скосив глаза, я увидела, что Джобин смотрит в окно на лиловатое небо и сиреневые горы.
– А это что? – спросил он.
Я посмотрела, куда он показывает, и обнаружила очень современное белое здание: сплошные острые углы и огромные окна, в которых отражаются облака.
– Новый отель.
– Выглядит дорогим.
– Так и есть. Судя по всему, несколько сотен за ночь.
– По гугл-картам тут где-то совсем рядом есть река. Это правда?
– Кажется, часть времени дорога идет по берегу фьорда.
– Можно будет спуститься к воде, посмотреть?
– Конечно.
Мы как раз добрались до окраин Лонгйира. С одной стороны дороги стояли грузовые контейнеры и электростанция, а с другой – скелеты старых горнодобывающих машин, черные и угловатые в сумерках. Я припарковалась, и мы зашагали меж лодочных сараев к берегу. Почти вся вода была еще скрыта геометрическими плитами льда, но между ними кое-где проглядывала чернильная синева. Всматриваясь вдаль, я различала очертания огромных глыб льда, призрачных в убывающем свете. Через несколько дней солнце вернется, ночи начнут становиться короче и короче, пока не исчезнут вовсе. Интересно, буду ли я скучать по темноте? Без нее куда ты спрячешься?
– Как холодно, – сказал Джобин.
По сравнению с зимой это были сущие пустяки – по свальбардским меркам даже довольно тепло. Но Джобин уже трясся от холода
– Хочешь поехать посмотреть самую северную в мире церковь? – спросила я.
– Давай! – обрадовался он.
Церковь – очень простое строение, обшитое красными досками и с высокой остроконечной крышей, – примостилась на вершине небольшого холма. Джобин сделал несколько снимков из теплого салона машины.
– Пошлю маме. Она любит фотографии церквей.
Я вдруг вспомнила религиозные картины у них дома: безмятежные лики святых с золотыми нимбами, резное деревянное распятие. А сам Джобин религиозен? У меня возникло целое полчище вопросов, но я не задала ни одного из них.
Джобин открыл дверцу.
– Ты куда?
– Пойду проверю, можно ли внутрь заглянуть, – ответил он, улыбаясь во весь рот. – Ты со мной?
Дверь церкви оказалась открыта, так что мы сняли в гардеробной обувь и поднялись наверх в кафетерий, где обнаружили чучело белого медведя. Службы проводились в соседней комнате, где перед алтарем, украшенным красными, лазурными и золотыми фризами, стояло несколько деревянных скамей. За алтарем висела огромная, до самого потолка картина со сценами из жизни Христа. Слева – простой крест из выброшенного морем плавника. Ощутил ли Джобин связь со всем этим на эмоциональном уровне? Наверное, очень утешительно иметь веру. И когда плачешь, кричишь, визжишь в темноте, знать, что ты не один. Что все, даже самое плохое, происходит не просто так.
– Давай нальем себе кофе, – предложил Джобин.
– Но там же никого нет.
– Это бесплатно. Я читал на «Трипадвайзоре».
И в самом деле, в соседней комнате нашлись чашки и кофейник.
– Как рано темнеет, – заметил Джобин, выглянув в окно.
Я посмотрела в ту же сторону. На фоне темнеющего неба вырисовывались бледные силуэты гор, в городке у их подножия зажигались огни.
– Лично я благодарна, что вообще хоть сколько-то света есть.
– Представить себе не могу, каково это – четыре месяца не видеть солнца. Наверное, для этого-то церковь и нужна.
– Распространять свет божий? – не удержалась я.
Джобин бросил на меня короткий взгляд.
– В самых суровых и диких краях больше всего нужно убежище, – спокойно отозвался он.
– Так ты и вправду веришь в Бога, и Иисуса Христа, и все вот это вот?
– Ну не в такого Бога, который сидит на небе. И я не со всем, что написано в Библии, согласен. Но, наверное, я верю в некоторое одушевленное начало.
