узнала среди них Райана. А вот Астрид с ним не было. Они с Гуннаром стояли у двери, сжимая ружья.
– Пойду проверю, не шатается ли он теперь вокруг, – сказала Рита.
– Я с тобой, – сказала Астрид.
– И я, – добавил Гуннар.
Они втроем вышли из домика, и через несколько секунд я услышала рев снегоходов. А потом треск ружейного выстрела. Кто-то из гостей вздрогнул. Жена писателя ударилась в слезы.
– Иди сюда, милая, – ласково сказал он.
Мы вместе помогли ей слезть с антресолей. Она бросилась в объятья мужа, плечи у нее затряслись. Все остальные, включая Райана, остались, где были.
– Можете спускаться уже, – сказала я им.
Жена писателя задыхалась. Мы с ним встретились взглядами.
– У вас найдется что-нибудь сладкое?
– Чай с сахаром годится?
– Чай было бы просто замечательно, – слабо проговорила она.
Однако, вернувшись в кухню, я отвлеклась на царящую там разруху. На месте окна зияла брешь с неровными краями изломанных, искореженных досок. Остатки карри были размазаны по полу (хотя соусник вылизан досуха), в стене чернела дырка от пули, а вторая – в верхней панели плиты. Третий выстрел угодил в мой стеллажик со специями, так что разноцветные порошки и осколки битого стекла разлетелись по всей кухне.
– Одна леди там очень ждет чаю.
Рита, все еще в уличной одежде, стояла в двери, прислонясь к косяку.
Не дождавшись ответа, она вошла в комнату и поставила чайник на огонь.
– Что же мне теперь делать? Миккель возвращается через несколько дней. Он меня убьет!
Она положила руку мне на плечо:
– Я тебе помогу с уборкой. Пока хватит просто заколотить окно. Где-нибудь наверняка должны найтись доски.
– И плиту, кажется, искорежило.
– Все равно она была страшно древняя.
Чайник закипел, так что Рита налила чаю и щедрой рукой положила туда сахара. Я восхищенно наблюдала за ней.
– В минуты кризиса тебе равных нет.
– Да ты и сама не так уж плохо держалась. Но Райан… Сдохнуть просто.
– Угу. Знаю.
– Жалко, мы с тобой два года назад знакомы не были. Сразу посоветовала бы тебе не связываться.
Когда мы вернулись в гостиную, жена писателя уже перестала задыхаться, хотя глаза у нее еще оставались большими и круглыми от потрясения. Она благодарно прихлебывала чай, а муж ее тем временем пролистывал отснятые фотографии, заботливо повернув камеру так, чтобы она не видела. Все остальные вроде бы тоже пришли в себя, и норвежцы налегли на виски. На столе беспорядочно стояли тарелки с остатками пудинга. На меня внезапно навалилась усталость. Словно прочитав мои мысли, Рита обняла меня за плечи.
– Давай сегодня у меня переночуешь. А разбираться будем завтра.
– А посуду помыть?
– Замочим.
– А дыра на кухне?
– Мешками заткнем?
Гуннар подошел к нам и сунул мне в руку стаканчик виски. Я залпом осушила его.
– Майя, вы так готовите, что даже белые медведи не в силах устоять.
Писатель улыбнулся и что-то черканул у себя в блокноте.
«Соберись», – думала я.
Я повернулась к группе.
– Всем спасибо, и простите, что этот вечер принял столь неожиданный оборот. Но главное – никто не пострадал, и за это следует выпить. Кому вина?
Практически все закивали в знак согласия. Я вытащила из запасов Миккеля несколько бутылок и через пару минут уже раздавала стаканы. На лица гостей начали возвращаться краски. Жена писателя вытерла глаза и весело (хотя и слегка истерически) хохотала. Атмосфера в комнате заметно улучшилась, так что я воспользовалась возможностью улизнуть на улицу покурить. Через несколько секунд – к моему ужасу – ко мне присоединился Райан.
– Можно и мне штучку?
– Хм, ну бери.
Он глубоко затянулся и закашлялся.
– Ты как, в порядке? – спросила я.
– Угу. Просто не привык курить.
– Я про медведя. Вид у тебя был ужасно испуганный.
– Нет-нет, все со мной в полном порядке, – выпалил Райан.
Да что такое с этой маскулинностью, которая заставляет мужчин так бояться проявления чувств? Я хотела было высказаться на этот счет, но теперь манеры Райана были решительно не моей заботой. Просто удивительно – три-четыре месяца назад мы были так близки, а теперь стали почти чужими. Он даже не знал про маму. И рассказывать ему я не собиралась.
– Ох, да кого я обманываю. Астрид теперь сочтет меня слабаком.
– Наверняка она все поймет.
– Она к здешним краям привыкла. Холод ей нипочем – они с Бьорном в снегу валяются после сауны. И она всерьез собирается участвовать в той гонке на длинную дистанцию.
– А я думала, тебе именно это в ней и нравится.
– Ну да, но тяжеловато. Вечно чувствовать, что отстаешь от партнера.
Я посмотрела на него:
– Очень знакомое ощущение.
Я немного подождала, и наконец до него дошло.
– Черт! Прости, – пробормотал Райан.
– Все в порядке. Правда. Что было, то было, а теперь я, ну, вроде как справилась.
– Здорово, – отозвался он, но как-то неуверенно.
Снова затянулся и закашлялся.
– Астрид мне заявила, что хочет детей. Типа поскорее – ей тридцать четыре, – и пусть я решаю, хочу ли и я, потому что если нет, то нет смысла и продолжать.
– О-о-о, – только и выговорила я, потрясенная прямотой Астрид.
Мне никогда не хватало храбрости поднять эту тему из страха, что Райан тут же даст деру. Судя по всему, не зря боялась.
– Но это ж как-то быстро, правда? Что мне делать?
Я повернулась к нему:
– Райан, прости, но я больше быть тебе группой поддержки не могу. Ты отказался от права на нее, когда мне изменил. Теперь обсуждай это все с Астрид.
– Ну да, ладно. Спасибо.
Он выбросил сигарету в сугроб и скрылся в доме. Назад к Астрид и жизни, которую он для себя выбрал. Месяц – может, даже неделю – назад я пришла бы в восторг, узнав, что в его романе уже начинаются осложнения. Но сейчас думала об одном – о том выражении легкого недоумения, с которым он рассказывал мне про расстройство пищевого поведения у Астрид и о ее желании поскорее обзавестись детьми. Неужели он и в самом деле считал, что она напрочь лишена изъянов и недостатков? Люди же не товары – никакой закон не требует от них точного списка всех ингредиентов или гарантии безопасности. Нельзя воспринимать людей ровно такими, как они выглядят на первый взгляд, – хочешь не хочешь, а придется иметь дело с тем, что скрыто в глубине. Я вдруг осознала, что ровно с этим-то у Райана и проблемы. Именно поэтому мне лучше без него, чем с ним.
36
На следующем сеансе с Эдо нам было что обсудить.
– Что вы испытали, узнав о самоубийстве
