Когда Андрей выходил на улицу, то Анна, как и подобает примерной жене, подала ему плащ и помогла его застегнуть. Это напомнило Андрею, как каждое утро его провожала на службу его жена, оставшаяся в той, другой жизни. Она провожала его не только утром, но и ночью, если объявляли тревогу или вызывали на происшествие, а потом не могла уснуть до утра. Это было настолько родным и до боли знакомым, что, еще не отдавая себе отчета, он склонился к ней и поцеловал в губы — но вместо мягких и податливых губ своей бывшей, впрочем, не бывшей, но первой жены, прикоснулся к плотно сжатым холодным губам Анны. Всегда, выходя из дома, даже будучи в скверном настроении, а у кого оно будет хорошим, если тебя подняли и среди ночи гонят выполнять свои служебные обязанности, он уносил с собой толику той теплоты, которой одаривала его супруга, и настроение от этого хоть немного, но приподнималось. Здесь эффект был обратный. Настроение ухнуло ниже плинтуса, и он, разочаровано вздохнув, вышел за порог.
Пора было заняться выполнением обещания, данного Эндрю. Впрочем, ему это так же было необходимо, как и кузнецам. Нужно было налаживать процесс изготовления арбалетов, причем в обоих их вариантах. Люди теперь были, нужно было только грамотно их использовать.
Как выяснилось, далеко не все, кого планировали использовать в «промышленности», горели желанием заниматься этим, тем более когда стало ясным, что свободными мастерами им стать не светило. Нет, Андрей, конечно, не настаивал на том, чтобы все без исключения шли в подмастерья в кузню Грэга, но и выбор у них был невелик. Либо туда, либо на землю или в углежоги, этим пока выбор и ограничивался. Можно было бы, конечно, заняться и чем-либо другим, в конце концов, никто ни на чем не настаивал, вот только жить на что-то нужно было, никто никого просто так кормить не намеревался.
Кузнецы могли заняться своим делом самостоятельно, вот только зарабатывать у них здесь не получилось бы: если они не выдержали конкуренции в другом месте, то здесь, где Грэг уже начал вовсю использовать поточную систему, им противопоставить ему было и вовсе нечего.
Андрей даже подозревал, что многие просто уйдут, но те решили остаться, что не могло его не порадовать. Одна семья кузнеца решила попробовать себя на земле, его примеру последовали и двое парней из приюта, чему несказанно обрадовался Маран.
Практически весь день Андрей провел в конторке Грэга, где они совместно разрабатывали поточную систему для производства арбалетов. Этого оружия нужно было произвести много — от затеи вооружить мужчин поселка Андрей так и не отказался. Сделать из крестьян и ремесленников полноценных бойцов нечего было и пытаться, но подготовить из них сносных стрелков ему было вполне по силам. Единственная загвоздка заключалась в том, что для этого попросту не было времени, сейчас вовсю шла осенняя посевная, но к зиме время появится, и можно будет приступить к занятиям.
Грэг не сидел сложа руки и успел уже прикинуть, как будет организован поток, но Андрей разочаровал его, так как каждый из подростков будет задействован для занятий у Шатуна Тэда. Кузнец высказал сомнение по поводу этого, так как знал, что многие родители будут против обучения их чад воинскому искусству, но Андрей объяснил, что одним из условий для переселенцев было именно то, что они не будут возражать против обучения их сыновей. Надо ли говорить, что сами мальчишки были в восторге от такой постановки вопроса.
Сейчас, в отличие от взрослых, у каждого подростка уже были пехотные варианты арбалетов, отличающиеся только тем, что по мощности были несколько слабее обычных, рассчитанных на взрослых. Тем не менее, даже в таком виде они были способны пробить любую броню с расстояния в двадцать шагов, а при стрельбе в упор пробивали и щит, и доспех. Усилить же их до мощности обычного арбалета было просто: добавлялась дополнительная пластина на плечи арбалета, и оружие тут же приводилось к нормальному бою.
Когда с этим вопросом было покончено, Андрей вновь попал в заботливые руки Джефа. Стоит ли говорить, что домой он вернулся выжатым как лимон.
Усталого и вымотанного, дома его встретила Анна. Видя состояние супруга, она заботливо помогла ему разоблачиться и избавиться от доспехов. Помогла ему умыться, при этом проявляя столько заботы, что Андрей мысленно порадовался тому факту, что Джеф по своему обыкновению отделал его, как бог черепаху. Ее руки, едва касаясь синяков и ссадин, сами по себе приносили облегчение. Андрей вдруг почувствовал, что ему приятна забота супруги, даже мелькнула мысль, что холодная отчужденность наконец отступила.
Наблюдая за тем, как Анна заботится об уставшем муже, мэтр Вайли не смог сдержать довольную улыбку. Его дочь менялась на глазах. Еще недавно в ее взгляде он наблюдал только боль и тоску, теперь же в нем явственно читалась теплота, она буквально искрилась любовью. Что-то изменилось и в Андрэ, так как до этого он весьма холодно относился к Анне, и эту холодность мэтр никак не мог объяснить, если только не тем, что тот был практически вынужден жениться на его дочери. Но, кажется, теперь началась оттепель, так как во взгляде Новака он увидел тепло. Он даже пожалел о том, что должен был их оставить, но уезжать ему было необходимо, погода портилась с каждым днем, и самочувствие его могло ухудшиться. Он не хотел, чтобы счастье дочери было нарушено волнением из-за него, он не хотел невольно встать между ними, когда в их отношениях наметился положительный сдвиг.
Рано утром мэтр Вайли уехал в сопровождении Джефа и еще шести его подопечных. Счастливый старик не заметил того, что пробежавшая было между Анной и Андреем искра столь же быстро погасла, как и появилась. Ему хотелось верить в лучшее, а потому желание хорошего застило глаза старику.
Искра была, и она была у обоих, но ночь вновь все расставила на свои места. Анна вновь была холодна, от той нежности, с которой она встретила своего мужа, не осталось и следа, она даже не попыталась обнять его. Андрей был настолько разочарован, что просто откинулся от супруги и, отвернувшись, пролежал всю ночь на другой половине кровати, так и не сумев заставить себя заснуть. Анна так же притихла на краю постели и так же не сомкнула глаз. Утром она всячески старалась вести себя бодро и непринужденно, чтобы отец ничего не заподозрил.
«Ничего не понимаю. Ведь был огонь. Была страсть. Было все это — или я вовсе не разбираюсь в людях. Нет, я конечно, не Казанова, но вот только не может женщина упорно добиваться мужчину, а потом быть столь безразличной. А может, у нее просто развито чувство собственничества? Вот мое, и все. Не замай. А если так, то почему на ее лице нет чувства удовлетворения? Ведь она добилась того, чего хотела. Она, конечно, изображает, что все хорошо, но, как говаривал великий драматург Станиславский, «не верю!», игра не сказать что посредственная, только мэтр и не замечает. Да черт их, баб, разберет!»
Это был последний раз, когда Андрей пытался быть с ней близок. Что делать дальше, он попросту не знал. Он был готов ко многому, но только не к тому, что его жена окажется фригидной. Может, это и объясняло то, что она до сих пор оставалась старой девой.
Глава 14
— Ты уверен?
— Так же, как в том, что меня зовут Жан.
— И когда нам ждать их в гости?
— Завтра с рассветом, пока люди еще не разбрелись по делам.
— Что же, они не знают, что здесь два десятка бойцов?
— Знают. Да только они так же знают и то, что это просто мясо, — так в этом мире называли новобранцев, и в таком статусе им предстояло пребывать до той поры, пока они не пройдут сквозь горнило схватки, только после этого их, возможно, назовут солдатами, да и то еще не факт, все зависит от боя и от того, как они поведут себя в деле. Вот Андрея, например, Джеф никогда не называл мясом. В его глазах Андрей пользовался уважением с того памятного поединка с сэром Ричардом.
— Но тут есть и ветераны.
— У них тоже. Это дезертиры.
— Все?
— Нет, конечно, но из пяти десятков лихих — не меньше полутора десятков. Что будем делать?
Время близилось к полудню. Андрей находился у лесопилки, наблюдая за тем, насколько хорошо справляются со своей работой присланные маркграфом кабальные. Мужики довольно быстро освоились с несложным агрегатом и, запоров пару бревен, начали выдавать вполне хорошую продукцию. Штабеля досок росли с каждым днем, вскоре ожидалась баржа с рудой, назад она должна была пойти с продукцией, приготовленной кузнецами для лавки Эндрю, основным же грузом должны были стать первые доски.
Была середина октября. Почти месяц беспрерывных дождей сменился по-летнему жаркой погодой, которая должна была простоять до начала ноября, с первых же чисел последнего осеннего месяца ударят морозы и пойдут обильные снегопады. Но уже сейчас купеческие караваны прекратили движение по тракту, и должно было это продлиться еще до середины ноября, когда выпадет достаточно снега и установится санный путь.
