сомневаясь, сейчас взял примерно такие же вещи.
Проблема возникла только одна — деньги.
Утром Егор получил три монеты по два червонца. Но в «Семейном», куда затащили наёмники, принимали только рубли и денежные карты, которые тоже почему-то называли круглым золотом. И пока Егор на кассе тупил, вертел в пальцах монету и косноязычно объяснялся с кассиром, рыжая и седой стояли в уголке неподалеку и покатывались над бесплатным представлением.
В конце концов Егор договорился с продавцами.
Те, жалея глуповатого провинциала, объяснили, что золотые монеты в обычных расчётах почти никто не применяет, даже государственные конторы. И что на первом этаже торгового центра есть отделение Дыйского Горна, там червонцы поменять легко и просто.
И курс нормальный, потому что Дыйский Горн…
Дальше последовала лекция минут на десять, из которой Егор уяснил, что «распределённый храм», как выразился один из продавцов, это нечто вроде российского Сбербанка. Отделения есть почти везде, работает с клиентами любого пошиба, хотя богачи туда ходят редко. Такой вот денежный храм последней мили, как сказали бы в США.
Слегка офигевший Егор, недобро поглядывая на наёмников, спустился на первый этаж.
Дыйский Горн расположился в дальнем тупичке, входной портал представлял собой мозаику из тонких, вертикально установленных чёрных и золотых камней. Это как если бы взяли разномастные книги в разноцветных обложках и начали строить из них стенку, только не укладывая как кирпичи, а устанавливая вертикально.
Кладка была плотная, Егор уже начал привыкать, что в этом мире раствор применяют редко, обычно же камни сплавляют друг с другом.
Перед входом в его тормознула рыжая и отобрала рюкзак, с намёком похлопав глазами.
— Да, точно! — с досадой протянул Егор.
Вот бы он сейчас здорово вляпался! И получаса с разговора не прошло, а он так лопухнулся.
Вздохнув, нырнул в открытый проём портала, за которым виднелись совершенно обыденного вида черно-жёлтая стойка и пара девиц.
Помещеньице храм занимал скромное, шагов десять в длину и шесть в ширину. Стойка почти на всю комнату, две сотрудницы за ней, несколько простых деревянных стульев для посетителей. И большое панно на стене, где угольные и золотые плитки складывались в надёжного вида мужское лицо. Именно — надёжного, другого слова Егор не сумел подобрать. И взгляд мужчины такой же — простой и честный, соль от соли, кровь от крови.
Девицы без особого интереса поглядели на посетителя, оценили, взвесили, признали клиентом. Небогатым. Так, на пару монет. Не выглядел Егор в своей помятой и кое-где порванной одежонке ни на червонец дороже.
Одна из сотрудниц, — не поворачивался у Егора ни язык, ни разум называть её храмовницей, — фигуристая и плотно затянутая в черный, с золотыми лацканами и клапанами форменный костюм, встретила Егора с улыбкой:
— Здравствуйте! По какой радости посетили наш храм?
— По радости… да, вот, монета у меня. — Егор положил на стойку двухчервончик. — И мне бы разменять на рубли.
— Так, — девица достала нитяные перчатки, облачилась в них, и взяла монету. — Луншаньское золото. Редкие птички в наших краях.
— Не сможете разменять?
— Сможем! — улыбнулась девица. — Конечно, сможем. Просто удивилась, луншаньку вижу второй раз за последний год. А первый раз сегодня утром. — И она с неким ожиданием уставилась на Егора.
— Знакомые мои, — подтвердил тот, не видя причин скрывать. — Хорошие.
— Отлично! — возрадовалась девица. — Постоянным клиентам особые условия, так им и передайте.
Егор кивнул.
— Так, ваша луншанька в достойном состоянии, — продолжила служащая. Добыла маленькие плоские рычажные весы, положила на них монету, поколдовала с пинцетом и крошечными грузиками. — Ага, вес сохранился. Так, за минусом четырёх процентов храма, выходит двадцать восемь тысяч восемьсот рублей. Предпочитаете крупные или дать размен?
— С разменом, пожалуйста.
Вторая девица молча положила на стойку пачку денег.
Егор взял, не считая и сунул в карман джинсов, едва запихал.
— Спасибо.
— Радостно вас видеть! — пропели девицы в унисон. — Дыйский Горн трубит для вас!
Помахав весёлым девицам, Егор покинул банк. То есть храм.
Подошёл к поджидавшим наёмникам. Те тоже чему-то ухмылялись, особенно рыжая.
Не иначе шкоду какую задумала.
— Ну как? — спросила она.
— Надёжный храм. Простой и честный.
— Работает!
И наёмники, переглянувшись, радостно заржали.
— Я сказал что-то смешное?
— Не то чтобы, просто всякий, кто первый раз выходит из храма Дыйского Горна, говорит одну и ту же фразу. Второй раз уже не работает, потому никто особо не беспокоится.
— Это что, они ко мне в голову влезли?! — ужаснулся Егор. — Зомбировали?
— Это такое лёгкое проклятие, парень, считается безвредным. Божественная шутка.
— А мог бы так пошутить, ух! — огневолосая погибель крутанулась и посерьёзнела. — Бери рюкзак. И запомни, в других храмах свои погремушки, иногда весьма паршивые. Трижды подумай, прежде чем войти.
Забрали из «Семейного» егоровы покупки, вышли на улицу. И тут же шарахнулись обратно, укрываясь за стеклянными дверями. С неба рухнула вопящая девица из бригады мойщиков. Но Мелвиг успел поставить щит и поймал самоубийцу как пельмень в тарелку. На землю шмякнулась здоровенная водяная капля, забрызгав прохожих, а самого наёмника окатив с ног до головы.
Испуганная девица побарахталась в вогнутой линзе щита, но потом извернулась, выползла тощей жопкой вперёд и спрыгнула на землю. Набежали её помощники, крепко обняли и что-то горячо забормотали. Повернулись к седому и низко поклонились.
Тот махнул рукой. Парни увели прихрамывающую егозу.
А Егор сотоварищи двинулись обратно, в дом Моржей.
— Перенапряглась? — подумала вслух рыжая.
— Ага, видела какую каплю надула? Да ещё левитировать на водяных блинах пыталась.
— Говорила я, до Младшей далеко.
— Щенок на нижней трети, — согласился седой.
Эту оценку Куней молча приняла.
— Так щенок это типа ранг? — дошло до Егора. — Уровень? Как в играх?
— А я тебе говорила! В каких играх?
Хотел Егор брякнуть, что рыжая постоянно что-то говорит, няшка такая, да поостерегся, задавил в себе опасные слова. Видать, бог какой надоумил. Не сам же поумнел? Вот и Куней удавленное почуяла, отчего нахмурилась и показала парню коготь.
— Да я вообще молчал! — возмутился Егор.
— Это ты о чём, парень?
— Да вон она угрожает, будто я гадость сказал.
— Ты так громко молчал, что всё понятно! И взглядом ещё круть-верть, — погибель всей логики игриво повела глазами.
Егор покраснел.
И
