Хотя несчастные и дошли до того страшного изнеможения, которое граничит со смертью, но в них было еще много жизненных сил. Через несколько минут Мюфлие снова открыл глаза.
Увидя Арчибальда, он хотел приподняться.
— Лежите смирно, не двигайтесь, мой милый! — сказал Соммервиль.
И с этими словами он дружески подал ему руку.
Мюфлие протестовал против подобной чести.
— Гм! Что это вы, маркиз! Как можно! Вы мне даете руку?
— Возьмите же ее! Я знаю о вашем подвиге в Круазике!
— Какой вздор! Ну, стоит ли говорить об этом! Вы спасли мне жизнь. Значит, с избытком расквитались со мной!
— Так вы отказываетесь пожать мне руку? — сказал, смеясь, маркиз.
— Мне отказываться от такой чести! Что вы, Бог с вами! Если вы воспринимаете так мои слова.
И, собрав последние силы, Мюфлие приподнялся немного и, схватив в свою огромную лапищу тонкие, нежные пальцы маркиза, так сильно сжал их, что чуть было не сплющил.
— Вы знаете, маркиз, что мы с вами друзья на жизнь и на смерть! Прошу вас, окажите мне одну милость!
— Все, что хотите, любезный Мюфлие!
— Вот что, я уже один раз говорил вам это. Пожалуйста, не говорите мне «вы»! Это ужасно меня беспокоит, и вы, конечно, не захотите огорчать своего беднягу Мюфлие!
— Разумеется, нет, тем более, что мы намерены сделать из него честного и порядочного человека!
— Так будьте со мной на «ты»!
— Тебе непременно хочется этого, Мюфлие? Изволь, пожалуй, я готов исполнить твое желание, только с тем условием, чтобы и ты отвечал мне тем же!
— О, нет, маркиз! Так не пойдет! Разве я ровня вам? К чему смеяться надо мной!
В эту минуту послышались стоны Кониглю.
— Эй ты, старая курица! — закричал на него Мюфлие. — Вставай же! Ну, идут ли к твоему рылу обмороки? Смотри-ка, вот и маркиз!
Кониглю попробовал встать, но не мог. Он был еще слишком слаб.
— Хотелось бы мне, господин маркиз, поздороваться с вами как следует, да не могу, все по милости подлеца Бискара!
— Бискара! Где он?
— Недалеко отсюда! Да, совсем рядом! Как ни странно, но мы упали с его проклятого брига! К нашему счастью, какой-то дьявольский кусок дерева, отломившийся от мачты, послужил нам плотом, не то потонули бы, пропали бы, как негодные собаки!
Читатели помнят, конечно, как буря сломала мачту на бриге Бискара и сбросила ее обломки в море. Тогда же оборвались канаты, которыми несчастные привязаны были к борту корабля.
— Ах, сколько воды наглотался я сегодня, да еще какой противной! В сущности-то все это вздор, и говорить не стоит! Да вот, во рту-то у меня скверно! По правде, не мешало бы пропустить маленько подкрепляющего!
— Так, значит, бриг Бискара впереди нас? — спросил Арман.
— Едва ли он способен на такое, черт возьми! Кажется, ему хорошо досталось от бури!
— А Жак?
— Он тоже там! Я заметил его грустный, унылый взгляд и задумчивое лицо! Мне хотелось поговорить с ним, но — дудки! Мы висели, как колбасы, причем так крепко стянутые канатами, что не могли и шевельнуться!
— Жив, сын мой жив! — радостно воскликнула маркиза. — Ах! Арман, вы вырвете его из рук этого злодея, не правда ли?
— Клянусь вам в этом! — торжественно отвечал де Бернэ.
27
МОРСКОЙ БОЙ
— Судно слева от нас! — крикнул караульный матрос на бриге Бискара.
Маладретт бросился к борту и направил в указанную сторону подзорную трубу, пытаясь рассмотреть судно, внезапно возникшее среди бури.
Туман рассеивался очень медленно. После шторма море всегда бывает некоторое время покрыто густым туманом, который совершенно скрывает от глаз окружающие предметы или же искажает их очертания.
Что могли разглядеть они в такую погоду на расстоянии двух миль? Ничего, кроме неясных контуров судна, которое быстро неслось по волнам.
— Французская конструкция, — сказал «Хромой», в свою очередь рассматривавший незнакомый корабль.
Но Бискар ничего не видел, ничего не слышал, углубленный в свои тревожные думы. Им овладело глухое бешенство.
В жизни преступников, всегда находящихся в возбужденном состоянии, бывают такие минуты, когда какая-то страшная, неопределенная тоска сжимает их сердца. Тщетно пытаются они стряхнуть с себя это тягостное состояние. Ужасные опасения, зловещие предчувствия не дают им покоя.
Нечто подобное происходило и с Бискаром.
Внезапное исчезновение обеих жертв вырвало у него крик бешенства не потому, конечно, что он заботился об этих негодяях, как величал он Мюфлие и Кониглю. Но какой-то инстинкт шептал ему, что они не погибли. Это казалось невероятным, и, тем не менее, он все-таки верил этому! Ему казалось, что природа насильно отняла у него его жертвы и, по странной аналогии, ему невольно приходило в голову, что, пожалуй, и Жак тоже уйдет из его рук.
Жак! Нет, быть не может этого! Да и самая мысль о спасении Мюфлие и Кониглю не была ли заведомой нелепостью?
Они были брошены в пучину, поглощены водоворотом.
В ту самую минуту, как все эти мысли вертелись в голове Бискара, кто-то хлопнул его по плечу.
Это был Маладретт.
— Бискар, — сказал он, — послушай-ка, что я тебе скажу.
— Что такое? — живо спросил глава Волков, внезапно оторванный от своих размышлений.
— Нас преследуют, — отвечал Маладретт.
Бискар как-то бессмысленно взглянул на своего товарища. Казалось, он не понял его. Тот повторил свои слова. Бискар нетерпеливо пожал плечами.
— Чушь! — произнес он с презрительной улыбкой.
— Уверяю тебя, судно это несется прямо на нас!
— Ну, что ж, пройдет мимо!
— Разве ты забыл, что тем двоим удалось ускользнуть от нас там, в таверне «Золотой якорь»?
— Нет, я этого не забыл! — бросил Бискар.
— Эти два негодяя убежали. Возможно, они отправились в Париж и известили наших врагов.
Бискар расхохотался.
— Ну, так что ж? Даже если предположить, что эти почтенные господа и ошалели от нелепой идеи пуститься в погоню за нами, то как же им догнать нас, если мы опередили их более чем на восемь дней!
— Если только не принимать в расчет встречных ветров, задержавших нас у Бискайского залива.
— Положим, что так. Но к чему ты клонишь?
— К тому, о чем я уже говорил тебе. Смотри, ведь судно идет прямо на нас, и какое-то предчувствие подсказывает мне, что к нам приближается враг.
— Что ты сказал? Враг?
— Да, члены «Клуба Мертвых»!
— В самом деле?
— Что же ты намерен делать?
— Сейчас увидишь!
И Бискар одним прыжком очутился на носу корабля, схватил рупор и закричал дрожащим голосом:
— По местам!
Матросы бросились к снастям.
— Поднять наветренную сторону! Руль влево!
Матросы усердно исполняли его приказания.
Лейтенант в испуге подбежал к Бискару.
— Что вы делаете? — крикнул он. — Если поднимется ветер, мы погибли!
Следуя приказам Бискара, бриг медленно разворачивал нос в сторону, противоположную его курсу.
Маладретт и Хромой Жан с удивлением наблюдали эти неожиданные, странные маневры, заставлявшие бриг возвращаться назад по пути, им уже пройденному.
— Пора кончать! — сказал, подходя, Бискар.
— Я требую объяснений! — вскинулся Маладретт.
— Как, разве ты меня не понял? Нас преследует враг, говоришь ты, и вдруг мы, как подлые трусы, стали бы бежать от него? Нет! Нет! Как можно? Эти люди осмеливаются не бояться нас, а мы, как пугливые дети, пытаемся уйти от их преследования? Они хотят борьбы, борьбы решительной, жестокой? Ну что же, я готов сейчас же принять бой! Они гонятся за мной? Отлично! Я наполовину сокращаю им путь. Я иду к ним навстречу!
Маладретт и Жан-Хромой сделали нетерпеливое движение.
— Бискар! — твердым, спокойным тоном начал Маладретт. — Смотри, остерегайся, ненависть совсем сбивает тебя с толку! Если мы только захотим, враги наши не в силах будут догнать нас. Я знаю ход брига, он не боится никакого преследования!
— Разве это судно годится только для бегства, а не для боя?
— Такая борьба бесполезна, даже преступна! Царь Волков, ты дал клятву не рисковать понапрасну жизнью твоих солдат! К чему эта нелепая бравада?
— Довольно! — крикнул Бискар. — Я так хочу! Я этого требую! Разве я здесь не начальник? Разве вы все не должны мне повиноваться?
— Ну, нет! — воскликнул Маладретт. — Именем Высшего Совета я приказываю тебе отказаться от этого нелепого плана!
Бискар решительно скрестил на груди руки и, гордо подняв голову, в упор вонзил горящий взгляд в лицо того, кто осмелился говорить с ним таким тоном.
— Слушайте меня все вы! — сказал он глухим голосом. — Я, один я, могу быть обладателем сокровища Короля кхмеров! Один я владею ключом к тайне, которая имеет для вас такую ценность! Откажитесь только повиноваться мне, и клянусь вам, слышите ли, клянусь вам, я сейчас же брошу то дело, которое является целью нашей экспедиции! Положим, вы меня убьете тогда. Но ничего этим не выиграете, со смертью моей рухнут все ваши надежды!
