четырнадцать лет, он ребенок..., Он просто пришел со своим другом из деревни, повидаться со
мной. Его приютили наши бывшие арендаторы, крестьяне все же сытнее живут, а Жюль еще
растет....
-Паразиты! - взорвался комиссар, расхаживая по кабинету, стряхивая пепел на прожженный, в
черных пятнах, ковер. «Мало вы сосали кровь крестьян, мало измывались над нами - еще и
щенков своих нам навязываете! Не бывать этому, - громовым голосом крикнул Деметр. По
кабинету загулял сквозняк, дверь с шумом хлопнула, и Мадлен едва не перекрестилась.
-Нельзя, нельзя, - велела себе девушка. «Нельзя при нем этого делать. Проси за Жюля, становись
на колени, плачь..., Все, что угодно, только бы он отпустил маленького, Жюль последний из
семьи...»
Мадлен взглянула на гипсовый бюст очень красивой женщины, что стоял в углу: «Месье Деметр,
Жюль у меня один остался..., Пожалуйста, будьте милосердны».
-Тот, кто проявляет милосердие к жестоким поступкам, гражданка Монтреваль, потом и сам
становится жестоким к тем, кто действительно заслуживает снисхождения, - напыщенно заметил
комиссар. Деметр добавил, отчего-то улыбаясь: «Сестра Мадлен».
-Откуда он знает? - испуганно подумала девушка. Деметр подхватил со стола какой-то листок и
сунул ей под нос. «Список монахинь и послушниц в бывшем монастыре клариссинок, гражданка
Монтреваль, - издевательски заметил он.
Деметр протянул к ней руку и Мадлен отшатнулась: «Думали, мы не узнаем, кто вы такая? Еще и
наверняка, монастырь, - он выругался, - на дому устроили. Подпольных кюре привечаете. Я велю
послать к вам на квартиру и перевернуть там все - наверняка мы кого-то найдем. Или что-то, - со
значением добавил Деметр, глядя на ее изящную, низко склоненную голову.
-Пойдете на гильотину, гражданка Монтреваль. Только сначала увидите, как вашему брату
выкалывают глаза и отрубают конечности. Он раскурил потухшую сигару: «Они еще живут после
этого, какое-то время. Катаются по полу и кричат. Страшно кричат, гражданка Монтреваль, как
звери».
-Месье Деметр, - девушка рухнула на колени, - я прошу вас, прошу. Я, действительно, была
послушницей, но я никого не знаю, - ни кюре, ни повстанцев. Я живу очень скромно, никуда не
хожу..., Только пожалейте моего брата, я сделаю, все, что угодно..., - она разрыдалась. Деметр
незаметно облизал губы: «Отлично. Она с десяти лет в монастыре. Ничего такого она не знает, ни о
чем не догадается. Да, да, именно так и сделаю».
Он выпустил клуб сизого дыма. Усмехнувшись, комиссар подошел к ней. «Поднимитесь, -
потребовал Деметр. Мадлен, пошатываясь, подчинилась.
-В общем, так, - он смотрел на высокую, девичью грудь, скрытую глухим, скромным платьем. «Я
освобожу вашего брата, и не буду предъявлять ему никаких обвинений, гражданка Монтреваль».
Серо-голубые глаза засияли. Мадлен радостно сказала: «Спасибо вам! Большое, большое спасибо,
месье Деметр! Я знала, что...»
-Стойте, - он прервал девушку. Комиссар был совсем рядом. От него несло крепким табаком, кофе,
старым, кислым потом. Деметр повел рукой куда-то в сторону и добавил: «На одном условии».
-Все, что угодно, - горячо сказала Мадлен, глядя на его гладко выбритое, с отвисшими щеками
лицо. «Все, что угодно, месье Деметр».
-Сейчас, - он пристально осмотрел узкие бедра, тонкую талию, бедное, потрепанное платье, и
продолжил:
-Сейчас мы сходим в префектуру, и вы станете гражданкой Деметр. А завтра я выпущу вашего
брата, мадемуазель, - он облизал полные губы кончиком языка. «После нашей брачной ночи, -
подмигнул ей комиссар. Вернувшись за стол, развалившись в обитом гобеленом кресле, он
рассмеялся: «Я бы, конечно, мог вас изнасиловать, а после - пристрелить...»
Мадлен побледнела и Деметр подумал: «Правильно я решил. Она невинна, и не знает - как
должно быть на самом деле. Она будет терпеть, ради брата. Изнасиловать... - он дернул углом
рта. Убрав под стол дрожащие руки, комиссар важно продолжил:
-Но я считаю такое поведение неприемлемым для революционера, гражданка Монтреваль.
Людей надо перевоспитывать, - он поднял палец. «Паразиты, - вот вы, например, - должны
познать на себе, что такое труд на благо страны. В браке со мной вы обретете новые высоты, как
личность, и забудете о своем, - он поискал слово, - бывшем сословии. Вашего брата я определю
учеником к ремесленнику, он будет работать....
Мадлен слушала и не слышала его. «Это ради Жюля, - повторяла себе девушка, - ради
маленького. Я все вынесу, все. Господь просто дает мне такое послушание, надо его выполнить.
Жюль пусть бежит - в Англию, да куда угодно. Пусть живет. Я просто буду молиться за него, до
конца дней моих. Может быть, Иисус и Божья Матерь смилостивятся надо мной, и я умру. Скоро».
-А если вы не согласитесь, гражданка Монтреваль, - закончил комиссар, - то я вас отведу в тюрьму
- посмотреть, как ослепляют вашего брата.
Он потушил сигару и требовательно взглянул на нее: «Надо будет потом организовать какую-
нибудь листовку от их имени, обращенную к повстанцам. Сложите оружие..., Все же Монтревали,
они в Ренне испокон века сеньорами были, их уважают».
Мадлен долго молчала, сцепив длинные, худые пальцы. Девушка тихо ответила: «Хорошо, месье
Деметр, я согласна. Можно мне будет после церемонии, - она запнулась, - увидеться с моим
братом? Хотя бы ненадолго».
-Его завтра и выпустят уже, - заметил Деметр, застегивая сюртук, отряхивая его от пепла. «Но, раз
ты просишь...»
Мадлен вздрогнула от этого бесцеремонного «ты» и велела себе: «Скажешь Жюлю, что ему надо
бежать. Солжешь ему, что заплатила Деметру денег, придумаешь что-нибудь. Господи, братик мой,
- она чуть удержалась на ногах, - я его больше никогда не увижу...»
-Спасибо, месье Деметр, - ее голова клонилась все ниже. Комиссар, распахнув перед ней дверь,
улыбнулся: «Называй меня Полем, дорогая, мы все-таки сейчас станем супругами. Это недалеко, -
он указал за окно, - префектура размещается в бывшем Парламенте Бретани».
В большом зале было холодно, ветер тянул по ногам. Деметр зло подумал: «Проклятая страна. Все
время льет дождь, дикари, которые лепечут на своем наречии и живут в землянках, и все упрямые
- даже пытками их не сломить. Я-то знаю, - он искоса посмотрел на девушку, что стояла рядом с
ним.
-Пусть ее брат еще посидит в тюрьме, - решил комиссар, - нечего. А то еще новоиспеченная
гражданка Деметр сбежать решит, они тут все себе на уме. Пора заканчивать полумеры - отрублю
головы этому де Шаретту, вместе с его Волчицей. Хотя, это, наверное, крестьяне придумали. Якобы
Мерлин послал им на помощь оборотня. Чушь, какая. Утоплю тут все в крови и поеду домой, в
Прованс. Там уже цветы давно распустились, солнце сияет...»
-Поздравляю, гражданин Деметр, гражданка Деметр, - префект пожал ему руку и усмехнулся:
«Чего не сделаешь ради родного брата. Была маркиза де Монтреваль, было шесть сотен лет
дворянского рода, - и нет больше. Жюля этого все равно убьют, рано или поздно, а она будет
рожать ублюдков от этого провансальского крестьянина».
-Спасибо, - наклонил голову Деметр. Он шепнул Мадлен: «Я провожу тебя до тюрьмы, а потом -
домой. Возьмешь все, что тебе надо, и пойдем. Нам накроют свадебный ужин у меня в
резиденции. Ты ведь когда-то, - он тонко улыбнулся, - там жила, тебе будет привычно».
Они вышли на прохладную, пустынную площадь и Мадлен, опустив глаза, глядя на серые
булыжники, неслышно шепнула: «Господи, дай Жюлю выбраться отсюда, а мне - дай умереть».
Мадлен и Деметр прошли к остаткам городских стен. Комиссар махнул гвардейцам, что охраняли
вход в круглую башню: «Пропустить!»
Он поднялся вслед за ней по узкой лестнице и вежливо заметил: «Я подожду. Порадуй своего
брата счастливой новостью, Мадлен».
Железную дверь отворили. Она увидела Жюля, что лежал на соломе, свернувшись в клубочек.
-Братик! - Мадлен опустилась на колени рядом с ним. «Братик, милый!»
Жюль открыл серо-голубые, большие глаза и потянулся к ней - как когда-то давно, когда ей было
двенадцать, а ему – два. Мадлен приходила домой из монастыря, с мешочком самодельного
печенья. Жюль ковылял к сестре, и прижимался головой к ее коленям: «Маден! Маден!».
Девушка вытерла слезы с его лица: «Завтра тебя отпустят, я уговорила Деметра».
-Как? - удивленно спросил Жюль.
-Неважно, - отмахнулась она. «Только запомни - сразу же иди на север, к побережью. Ищи там
рыбаков и отправляйся в Англию. Ради нашей семьи, Жюль, я прошу тебя - хотя бы тебе надо
выжить..., - она осеклась. Жюль твердо ответил: «Я тебя не брошу, даже и не думай».
-Со мной все будет хорошо, - соврала Мадлен, чувствуя, как зарделись ее щеки. «Просто вдвоем
