я пока приготовлю завтрак.
Завтрак был рабочий, с кофе и булочкой из автомата. Поглощая их, Итала позвонила в участок. Амато тут же забрал у Отто трубку:
– Куда ты пропала?
– В разъездах.
– Слушай, мне нужно кое о чем поговорить с тобой лично, – тихо сказал он. – Это срочно.
– Срочно-срочно?
– Да. Давай где-нибудь встретимся вечером.
Итала забеспокоилась:
– Так сразу?..
– Да… Поверь, так будет лучше.
– В баре?
– Нет… Погоди. Знаешь парк Треббии?[55] По дороге к Агуццафаме есть агротуристический комплекс. Его хозяин – мой приятель.
Итала выглянула в окно. Дождь зарядил еще сильнее.
– Не хочу промокнуть до нитки.
– Внутри сухо. Давай же, Королева. Ты меня знаешь, я не стал бы дергать тебя по пустякам.
– Во сколько ты заканчиваешь?
– В семь. Встретимся в восемь?
– Ладно.
– Отлично. Спасибо, Королева.
Амато дал отбой, а Итала продолжала держать трубку в руке. Что еще, черт возьми, происходит?
Она постучала в дверь Локателли, и тот открыл ей с горящими глазами.
– Я только что разговаривал с тем типом из гостиницы. Переговоры вел лично Джусто Мария Феррари, он приезжал два-три раза и даже брал с собой жену. Потом перекрыл дорогу, ведущую к гостинице, и понаставил всюду заборы. Но, по словам хозяина, никаких работ не проводил. Только привез несколько грузовиков барахла.
– Он видел, поселился ли там кто-нибудь?
– Нет, потому что теперь охрана и близко не подпускает даже его. Едем?
– Дождемся темноты. И сначала мне нужно съездить в Пьяченцу. Если освобожусь пораньше, позвоню тебе и поедем вечером, а если нет – то завтра.
Локателли напрягся:
– Уж не хочешь ли ты поехать туда одна?
– Я вовлекла тебя в это не для того, чтобы потом вешать лапшу тебе на уши.
Локателли скривил рот:
– Как скажешь. Слушай, мне надо забрать машину. Когда ты меня увезла, я оставил ее возле дома. Я бы заодно захватил оттуда кое-что из вещей, если ты меня подбросишь.
– Я оставлю тебя и уеду, ладно? Но постарайся, чтобы тебя не видели.
Так они и поступили, и Итала высадила задумчивого Санте сразу за каменным мостом через реку Конку, которая уже настолько вздулась, что омывала верхушки столбов. Итала, из-за дождя вынужденная вести машину со скоростью пешехода, вернулась домой и переоделась. В ожидании условленного часа она снова заложила дыру в полу досками, которые заметно растрескались и скрипели под ногами, поэтому она накрыла их ковром из гостиной.
Ей вспомнилось, как маленький Чезаре играл на этом ковре в машинки, и к ее горлу подкатил комок. Колотые раны на спине уже не болели, но ярость, которую излил на нее сын, жгла огнем. «Не думай сейчас об этом, – сказала она себе. – Разберись с этой поганой историей. Потом все уладишь».
В половине восьмого Итала снова села в машину. Ливень усилился. Хотя она и не принадлежала к числу велосипедистов, парк был ей более или менее знаком. Когда она приехала, во тьме и непогоде, вокруг не было ни души. Агротуристический комплекс тоже выглядел пустым: темные окна, засохшие цветы на карнизах, вывеска «Продается». Разве хозяин не приятель Амато? Почему же тогда ее коллега не знал, что тот прикрыл лавочку? Впрочем, калитка была открыта. Итала припарковала машину снаружи и вошла, стараясь не поскользнуться в грязи.
– Амато, где ты, черт тебя дери? – крикнула она.
– Сюда! – отозвался он из темноты.
Итала обогнула здание. Большой навес из вьющихся растений, защищавший столики, пока заведение работало, теперь наполовину обвалился и провис над штабелем пластиковых ящиков, переполненных дождевой водой. Амато курил, дожидаясь ее. Он был не один. С ним стояли трое незнакомых ей типов и Донати из тюремной полиции.
– Что, черт возьми, происходит?
– Королева… – начал Амато.
Донати толкнул его:
– Теперь это наше дело.
Итала повернулась, чтобы убежать, но поскользнулась в грязи. Она упала ничком, и первый удар ногой пришелся ей прямо в живот.
Она не потеряла сознания, но, когда Донати и остальные погрузили ее в машину, уже ничего не понимала от боли. Промокшую от воды и грязи, ее впихнули между задним и передними сиденьями автомобиля Донати. Двое из тех, кто ее избивал, крепко удерживали ее, придавив ногами.
Донати завел машину и двинулся прочь от агротуристического комплекса. Итала перевела дыхание.
– Оскар, куда ты, мать твою, меня везешь? – с трудом выговорила она.
– На фотосессию. – Мужчина, сидящий на пассажирском сиденье, помахал перед ее лицом поляроидом. – Чтобы, когда мы тебя отпустим, ты держала рот на замке.
– Но сначала заставим тебя хорошенько его открыть, – добавил один из тех, кто придавливал ее ногами. – Посмотрим, сколько членов в тебя влезет.
Все четверо рассмеялись, а затем принялись перечислять, что еще они с ней сделают.
– Только попробуйте, и я вам яйца оторву! – закричала она, вырываясь.
Первый ударил ее каблуком ботинка прямо в ухо. В голове у Италы помутилось.
– Завязывай. Ты никуда от нас не денешься.
– Послушай, Королева, мне жаль так с тобой обращаться, – весело сказал Донати. – Но ты сама нарывалась.
– Я ничего вам не сделала!
– Слишком много вопросов о Контини и Монстре. Мы под следствием, и достаточно полуслова, чтобы подвести нас под монастырь. – Донати свернул на проселок, ведущий в окутанную мраком рощу на окраине парка. – Но когда по рукам пойдут твои фотографии с мохнаткой наружу, ты превратишься из королевы в потаскуху. А кто слушает шлюх?
– Клянусь, я вас всех переубиваю! Я не стану на вас заявлять, а просто пущу вам пулю в рот, проклятые подонки! – закричала она.
Ее снова пнули, и машина остановилась в полной темноте. Четверо агентов открыли дверцы. Итала вырывалась, кусалась и брыкалась, но они подняли ее и потащили к какому-то пню, светя себе фонариками. Ее подтолкнули под колени, затем один из четверых достал из кармана наручники и, защелкнув одно из колец на ее запястье, попытался пристегнуть второе к сучку, похожему на проколотое ухо. Она нужна была им такой: коленопреклоненной и беззащитной. Итала сопротивлялась:
– Гребаные импотенты, свиньи!
– Прекрати, стерва, – сказал тот, кто ее держал, безуспешно пытаясь застегнуть второй наручник. И обратился к остальным: – Помогите мне, иначе я его сломаю.
Итала укусила его до крови.
– Сука! – взвыл агент, замахиваясь на нее фонариком.
Но тут послышался глухой удар, и фонарь отлетел во тьму, на мгновение осветив его лицо. Глаза его закатились, и он рухнул на землю. Появился пятый мужчина, вдвое крупнее остальных. Раздавая удары тяжелой веткой, он сбивал агентов тюремной полиции с ног, точно кегли.
Локателли.
Донати полез за пистолетом. Итала со всей силой отчаяния кинулась на него и
