продавщица — высокая дородная тетка в черном фартуке, активно пробивала "пробку" длинной деревянной палкой, реанимируя рабочий процесс. И лишь дружеский толчок "мамонта" в плечо, заставляет меня вернуться к реальности и продолжить путь к кассе…
Конечно, при тех деньжищах, что имелись в наличии, общение с "предприятиями торговли" легко удавалось сводить к минимуму — на Центральном рынке даже виноград(!) зимой продавался, но полностью избегать не получалось и повышению настроения такие "встречи" не способствовали.
Клянчить у Брежневой протекцию в "Елисеевский" ужасно не хотелось. Галина Леонидовна — добрая душа, конечно, сразу все организовала бы, но… Но пора уже и меру знать! Дочь Генсека столько сделала и продолжает делать, что еще и с проблемой "жратвы" к ней приставать — только лицо терять.
Поэтому настоящей находкой для нас стала кулинария при ресторане "Прага". Она располагалась на втором этаже легендарного заведения и имела свой отдельный вход со стороны Арбата. Продавалось там все то же самое, что вечером подавали в ресторане, вплоть до котлет по-киевски, вот только цены были такими, что простой советский человек, мог позволить себе туда захаживать лишь изредка.
Еще один интересный адресок — Сретенка, дом 16, подсказал нам московский приятель Григория Давыдовича — квартирный маклер Эдель. Магазин назывался "Лесная быль" и продавалась в нем всякая лесная всячина, начиная от грибов и ягод, и заканчивая рябчиками , перепелами, кабаниной и медвежатиной! Было откровенно дорого, но всегда стояла очередь. Впрочем, Эдель быстро организовал знакомство с директором "Были" — Канцельсоном Борисом Аркадиевичем и, отныне, что Клаймича, что Леху обслуживали без всякой очереди в директорском кабинете.
В результате, резко улучшилось и без того вполне достойное питание в нашей студийной столовой. Теперь от кухни "Праги" если оно и отличалось, то только красотой оформления блюд.
Нельзя сказать, что от моего внимания ускользали аспекты двойной морали и двойных стандартов собственного поведения. Горячо, всем сердцем желая сохранить свою страну и спасти свой народ от уготованной ему участи, в обеспечении собственного благополучия я не чурался ни общением с "торговый мафией", ни воровством интеллектуальных и материальных ценностей.
Но с собственной совестью я договорился очень легко! Если для спасения Родины и изменения судеб мира я готов на преступления "вселенского масштаба", используя против негодяев их же оружие, то приобретенный "из под прилавка" кусок кабанины или перепетые "розы" — сущий пустяк!
Гораздо хуже другое… В голове все чаще стал возникать вопрос: если я сам первым делом озаботился жить не "по-советски", то вправе ли я лишать других такой же возможности. И пока четкого ответа на этот вопрос у меня не находилось.
А значит — курс прежний. Ибо участь корабля без курса — дно, а так, куда-нибудь да выведет…
Дома меня ждали радостные "обнимашки" с вернувшейся мамой и её неожиданно-грустное заявление: "Деда жалко! Такой потерянный вчера стоял на перроне. Так не по себе его одного в Ленинграде оставлять. Тем более, только собрались съезжаться…"
У мамы влажно поблескивают глаза, и я неотвратимо начинаю осознавать весь уровень своего скотства.
Как мне не хватало родных людей в "той" жизни! И когда ПРОВИДЕНИЕ мне их снова подарило, я занят чем угодно, но только не ими. Даже переезд из Ленинграда в Москву, полностью лег на плечи мамы. А деда вообще бросил, мудила! Хорошо если два раз в неделю с ним по телефону общаюсь…
Резко становится плохо, стыдно и гадко.
— Мам! Не переживай. Я слетаю на днях в Ленинград и серьезно с ним поговорю. Деда надо перетаскивать в Москву обязательно.
— "Слетает" он! Ишь ты — раздухарился, каким взрослым стал… Вместе полетим! Нельзя деда там оставлять — зачахнет один! — сразу воспряла и оживилась мама.
— Вместе, так вместе — мне же лучше! Но я опасаюсь, что при тебе он начнет хорохориться, что типа: "сам всегда справлялся — мне няньки не нужны", а я просто хочу узнать, сможет он осуществить перевод через свой Главк на достойную должность, или мне просить о помощи Щелокова и Чурбанова. По телефону это обсуждать невозможно, только поэтому и придется лететь.
Мама задумалась и согласно кивнула:
— Да, по телефону, конечно, не надо… Тем более они оба с дедом уже знакомы — очень хорошо общались тогда… Особенно на твоем дне рождения! К тому же, и с новой работы мне пока отпрашиваться никак нельзя…
Всем своим видом изображаю согласие. Маме, как раз, завтра и предстоит первый выход на эту "новую работу". Она у нас теперь — заместитель начальника сектора электронно-вычислительных машин Главного научно-исследовательского центра управления и информации МВД СССР! Ну, а что?! Во-первых, соответствует изначальной маминой специальности — "инженер электронно-вычислительных машин". Во-вторых, начальник сектора должен скоро пойти на повышение, так что открываются карьерные перспективы. В-третьих, я и не ожидал большего, хотя… все в руках Щелокова. А с учетом того, что Светлана Владимировна — жена главного милиционера страны, уже раза четыре звонила маме на домашний с разговорами "о том, о сём", то… Короче, будущее покажет! К тому же, если что-то сложится не так, то всегда можно будет просто перевести маму на работу в Студию. В ту самую, в которую мы сейчас с Лехой поедем. Вот только обед дохомячим… Я уже звонил Клаймичу — все собрались и готовы к работе над моими новыми "нетленками"!
11
11.12.78, понедельник, Москва-Ленинград (9 месяцев моего пребывания в СССР)
Как всегда, жизнь внесла в планы свои коррективы. Покончив с обедом, я быстро сменил школьную форму на джинсы и свитер, положил в сумку тетрадь с новыми текстами и теперь, сидя на безопасном удалении, беззлобно троллил "прожорливого мамонта"!
Леха, жмурясь и не обращая на меня никакого внимания, упоенно "добивал" остатки оладьев с яблоками, запивая эту вкуснотищу крепким чаем.
— Мам, а ты знаешь… Леша не любит сладкий чай, — доверительно делюсь я "секретом" с заранее улыбающейся мамой, — а потому хоть и кладет сахар в стакан, зато… не размешивает!
Мама смеется. Не переставая лопать, Леха снисходительно хмыкает.
Трель телефонного звонка бесцеремонно нарушает нашу идиллию. Беру трубку:
— Алло…
— А вот скажи мне, голубчик!‥ Ты чего это не в школе, а дома себе прохлаждаешься?!
— О! Юрий Михайлович, здравствуйте!‥ — хоть это и весьма неожиданно, но я моментально узнаю голос Чурбанова.
Мама делает круглые глаза, а "Большой брат", от неожиданности, перестаёт жевать.
— Очень рад Вас слышать! У нас срочная запись на Студии к
