Лас сел рядом и покосился на него.
— Ты думаешь, отцу было легко принять меня такого после плена? — спросил Сантилли, — Только у нас обратная ситуация. Это я его предал, а он меня простил и дал мне шанс. Ничего не сказал, не попрекнул, не укорил. Даже вида не подал.
— Ты никого не предавал. Ты был еще ребенком.
— Не понимаешь. Для ашурта — это рабство. Полная потеря себя и свободы. Если бы я сопротивлялся…. Но я почти смирился. Мне даже это нравилось, пока девочка… была там одна… из ийет… не спросила, как может гордый ашурт быть игрушкой? Мне тогда было шестнадцать, ей — двенадцать.
— А потом? — тихо спросил Лас.
— А потом было еще четырнадцать лет жизни рабом и побег.
— А девочка?
— Я ее выкрал и женился на ней.
Дальше принц побоялся спрашивать, он уже знал, что услышит.
— А сейчас мы будем думать, как вернуть твои мозги на место, — неожиданно закончил друг, — А ну, куда? Сидеть!
— Санти, мне надо подумать, — негромко проговорил Ласайента, не поднимая на друга глаз.
— Лет так сто? — иронично спросил ашурт.
Лас неопределенно пожал плечами.
Погода стояла на загляденье, и демоны почти все время проводили на палубе. Вся команда уже через два дня знала расписание тренировок молодежи и собиралась посмотреть, на безопасном расстоянии, конечно. Сначала матросы еще выходили на поединки, но быстро остыли. Некоторое время держался один самый упрямый, здоровенный детина, до сих пор слывший непобедимым и никак не желавший признавать своего поражение. Герцог быстро окрестил его про себя петушком, но вслух озвучивать не стал, во избежание несчастных случаев.
Графиня из своей каюты выходила редко и только в сопровождении отца, и поэтому подойти и поговорить с ней не представлялось возможным. Смотреть на тренировки маркиз дочери запретил категорически. Но одну она все-таки совершенно случайно увидела.
Найири был ашуртом, и ашуртом далеко не старым, как раз в самом расцвете лет и сил, а с женщинами на корабле было туго, и король начал потихоньку выходить из себя. В то утро его раздражало абсолютно все: и солнце светило непомерно ярко, и матросы топали слишком громко, и Андерс не ворчал, как обычно, и повар приготовил завтрак так, что придраться было не к чему, и кафтан этот надоел хуже некуда, и молитвы по поводу и без. Но добило его другое.
Молодежь только закончила тренироваться, Лас устроился с неизменным планшетом для рисования на лестнице, ведущей на верхнюю палубу, Шон присел ступенькой выше, нижайше выпросив разрешения Его Высочества посмотреть (читайте, применив шантаж и подкуп, наобещав принести сладкого), а герцог развалился в кресле, вытянув длинные ноги и закинув руки за голову. Он только расположился с комфортом, как появился раздраженный отец.
Найири огляделся по сторонам, почти сразу нашел виновника своего плохого настроения и решительно направился к нему. За его спиной неслышно проскользнула графиня Лонье в сопровождении служанки и направилась к маркизу, поджидавшему ее у второй лестницы. Расписание прогулок девушки команда тоже знала и к ее приходу верхняя палуба полностью освобождалась, чтобы молодая невеста без помех предавалась мечтам о женихе, то есть прощалась с беззаботной жизнью.
— Бездельничаешь, — еще стараясь сдерживаться, поинтересовался отец у сына, попинав его по ногам. Сантилли лениво приоткрыл один глаз, затем второй и посмотрел на него сквозь ресницы. Поднять веки полностью не давало утреннее солнце, очерчивающее Найири ярким сияющим ореолом.
— Нет, чтобы книгу почитать, — повысил голос король, не дождавшись больше никакой реакции.
Герцог ответил: «Потом почитаю, дай отдохнуть», и снова закрыл глаза. Сегодня Лас прекрасно справился, и ашурту пришлось попотеть, чтобы не потерять лицо. Но Найири уже не мог остановиться.
— О, мы устали, — желчно проговорил он, — Встать!
Сантилли страдальчески вздохнул и поднялся. Отец, ничего не говоря, обошел вокруг него, прикидывая, к чему бы придраться. Вышедший следом Андерс, прислонился к стенке надстройки и скрестил руки на груди. Он прекрасно знал и понимал, что происходит со старым другом, но вмешиваться не стал. Мальчишка и сам прекрасно справится. Оба принца-йёвалли настороженно наблюдали за происходящим.
— И от чего мы устали, Ваше Величество? — усмехнулся Найири, — От скуки?
— А давай я тебя погоняю, и ты успокоишься и оставишь меня в покое? — с вызовом предложил Сан.
— Щ-щенок, — разозлился король, — я тебя самого сейчас погоняю!
— Без проблем, — тоже завелся Санти.
Пусть папочка побегает, растрясет плохое настроение, может, удастся еще и отыграться за недавний урок.
Найири отошел от сына, покосился на невозмутимого Андерса. Еще и этот смотрит так, что… лучше бы не смотрел. Король выдернул нож из перевязи и, круто развернувшись, метнул в сына. На верхней палубе вскрикнула от ужаса графиня. Оба принца вскочили, а побледневший князь подался вперед.
Герцог подкинул пойманный нож, с иронией посмотрел на отца:
— И это все? Стареешь.
Значит, старею?
Первые ножи герцог еще поймал, почти сразу метнув в палубу, остальные уже не успел, пришлось им потесниться в ладони. Андерс шумно выдохнул. Маркиз вспомнил, как необходим для дыхания воздух. Команда восхищенно загомонила, оживленно обсуждая увиденное. Сантилли небрежно помахал стальным веером, задумчиво огляделся вокруг и остановился на братьях. Лас сразу подобрался, и Шон невольно покосился на него:
— Охота на принцев?
— Са-анти-и, — Ласайента не глядя, положил планшет на ступени.
— Расслабься, — посоветовал герцог и несколько раз махнул «веером» в сторону друга. Шон нырнул вниз. Найири едва успел схватить рванувшегося к сыну Андерса. Лонье в ужасе закрыла лицо ладонями, а служанка упала в обморок, выпустив собачку.
— Пропустил, — невозмутимо сделал замечание герцог, кивнув на торчащий в перилах нож.
Лас пожал плечами.
— Повторим? — Сантилли приподнял бровь.
Моряки начали заключать пари. Ласайента скосил глаза на Шона, потом стрельнул ими на девушку. Ашурт значительно улыбнулся.
— Не сходите с ума, я не поймаю, — шепотом сказал тот.
— Уворачивайся, — тоже шепотом ответил брат.
Шон возразил ему:
— После вас это как-то мелко.
— Значит, просто побегаем, — решил герцог, — Ае!
Ласайента, не глядя, бросил первые два ножа Сантилли и бросился в сторону.
— Черт, — Шон перемахнул через перила лестницы и проскользил на коленях за кресло, в спинку которого тут же воткнулось лезвие.
— Мазила, — крикнул он, подкидывая свой нож на ладони, и метнул его в Найири. За друга.
