— Одолжи, — буркнул тот.
— Там не они? — король заметил два силуэта внизу.
— Молодецкая бессонница, — проворчал Андерс, — Поговорить негде, везде уши.
Ласайента, наблюдавший за отцом, неожиданно притянул к себе Сантилли.
— Ласти, перестань, — поморщился ашурт, — сколько можно его доводить?
Но принц, не слушая его, проскользил губами по щеке друга.
— Хочешь целоваться — имей совесть, — возмутился герцог.
— То есть? — уточнил йёвалли, не отрывая глаз от напряженного профиля отца.
— Где моя девочка? — требовательно спросил Сантилли.
— Что? — принц непонимающе посмотрел на него, — А я тебя уже не устраиваю?
— Ласти, не обижайся, это всегда ты, — тихо сказал ашурт, — но пойми, если….
— Любовь прошла? — с обидой спросил йёвалли.
— Не говори чушь, — рассердился герцог, — Ничего не прошло! Это тебе все равно, в какой ипостаси целоваться со мной. Я-то всегда мужчина. А мне — нет! Давай я стану женщиной и начну к тебе приставать.
Лас вспомнил свой первый и последний опыт, сморщился и передернул плечами:
— Гадость!
— Я думал, тебе нравилось целоваться с девушками, — несколько растерянно произнес Сан, не ожидавший такой бурной реакции.
Лас фыркнул:
— Сам как думаешь? Если тебе с детства вбивают в голову, какой ты должна быть принцессой, то вряд ли потом понравится тискать чужую грудь.
— Ладно, я понял, зачем ты стал мужчиной. Но тогда объясни, почему ты им остался, если не хочешь тискать? — иронией спросил герцог.
— Потому что я не хочу быть женщиной! — разгорячено прошептал тот и, видя насмешливый взгляд друга, добавил, — Породистой кобылицей, не способной больше ни на что другое. То есть, не имеющей никакого права выбора, — поправился он.
— Мы все породистые, — с усмешкой возразил Сантилли, — И можно подумать, что сейчас оно у тебя есть, это право. По твоему определению выходит, что и я породистый жеребец. И ты, кстати, тоже, — он постучал пальцем по груди принца.
— Все равно так лучше, — упрямо нагнув голову, повторил Лас, — У мужчин прав больше.
Ты еще бодаться начни!
— А сейчас? — с иронией спросил ашурт.
— Ну…, - неопределенно протянул йёвалли.
— Ну? — подбодрил его герцог.
— Все равно мне больше нравится быть мужчиной, — упорно закончил Лас.
— О, да! Большим, сильным и злобным демоном. Я помню, — Сантилли покрутил кистями рук.
— Да, много ты понимаешь! — с досадой сказал Лас.
— В женской логике? — хитро спросил друг и тут же закрылся от шлепка, — Ни-че-го! И ты предсказуем.
— Да? — удивился Ласайента и, притянув к себе ашурта, крепко прильнул к его губам.
— Для тебя стараются — Найири толкнул хмурого князя в бок.
Тот, как ни странно, повернулся и оценивающе оглядел парочку, чем немало повеселил короля.
— Учить их еще и учить, — неожиданно насмешливо сказал он и ушел в каюту.
Найири негромко свистнул молодежи, чтобы прекращали спектакль. Демоны разумно поднялись по дальней от него лестнице и тихо просочились к себе, а Повелитель задержался еще немного. Ему совершенно не хотелось идти в духоту помещения и слушать ворчание Андерса. Но надо отдать должное, йёвалли действительно старался понять сына.
Шон спал или делал вид, что спит. Князь безрезультатно послонялся по каюте, потом достал бутылку с крепкой настойкой и сел к столу. Не сказать, чтобы у него было большое желание напиться, но делать все равно было нечего.
Бутылка постепенно пустела, зато прямо пропорционально выпитому возрастало желание пообщаться с сыном, поговорить по душам, поделиться наболевшим, и Андерс, решив, что вот именно сейчас он знает нужные слова, которые дойдут до Ласа, решительно направился к нему в каюту. Он толкнул дверь и вошел, но, спохватившись, извинился и постучал в косяк. Лучше позже, чем никогда. Князь неторопливо оглядел обнаженных по пояс демонов, лежащих на животах на кровати. Друзья, оторвавшись от планшета, с удивлением посмотрели на князя.
Лас сморщился и перевел взгляд вниз, он еще ни разу не видел отца в таком виде.
Андерс, на ходу подхватил стул, аккуратно поставил его перед кроватью и сел, положив ногу на ногу.
Пока он шел к сыну, то знал, что сказать, но сейчас, глядя на снисходительно-пренебрежительное выражение его лица, начал сомневаться в целесообразности своего визита. Вроде бы хотел о жизни поговорить. Да ладно, князь махнул рукой, и герцог задумчиво положил щеку на ладонь, приготовившись к долгим и нудным поучениям.
— А вообще-то не за этим шел, — ответил на свои мысли Андерс и переплел пальцы на колене.
А зачем он шел? Да, поговорить. Дать несколько советов по технике поцелуев. Смотришь и пригодятся. Андерс усмехнулся и поднял глаза на сына. Ашурт уже сидел, положив руку на спину друга.
— У тебя неправильная тактика по изведению меня, — иронично произнес князь совсем не то, что хотел сказать, но его уже понесло, — Мелко мыслишь. Нет высокого полета.
— Предложи, — Лас сложил кулаки друг на друга и пристроил на них подбородок.
— То, что ты делаешь, злит, конечно, но только первое время. Скоро я привыкну и перестану реагировать.
Принц спокойно ждал продолжения.
— Что тогда придумаешь?
Ласайента неопределенно пожал плечами.
— Вот если бы ты, не мелочась, задействовал всю команду, тогда да, я бы не устоял от соблазна пройтись по твоей физиономии.
Сын побледнел и сузил глаза, но Сантилли придавил его рукой.
— Но я другое хотел сказать. Дать пару советов, но, думаю, вы сами справитесь, — хмель почти выветрился, Андерс вообще быстро трезвел, осталась лишь веселая злость.
— Все? — холодно спросил принц.
Андерс побарабанил пальцами по ноге.
— Ее звали Мариэль, — без перехода произнес он, — Тебе достаточно посмотреть в зеркало, чтобы увидеть ее. Ты точное ее отображение, — князь бездумно глядел в стену, — но лишь внешнее, — он перевел взгляд на сына, — Высокая, стройная, веселые ярко-синие глаза, золотые волосы до плеч, открытая улыбка и невероятная способность удивляться всему. Она любит голубые лилии и закат, бегущие по небу облака и море. У нее чистый глубокий голос и звонкий заразительный смех. Она любит простор и неизведанные миры, любит заводить новых друзей и терпеть не может грустить и расставаться.
Князь замолчал, погрузившись в воспоминания.
— Вы долго встречались? — спросил Сантилли.
Андерс встал, взял стул за спинку, но не ушел. Видно было, как побелели его пальцы, сжавшиеся на дереве.
— Это был сумасшедший день. Самый лучший в моей жизни. С самой прекрасной женщиной Вселенной. Когда я вернулся на следующий день, чтобы отвезти ее на водопады, ее уже не было. Никаких следов борьбы. Она ушла сама.
