– Нет.
– Так или иначе, вся эта шумиха по поводу Гордино хотя бы отвлечет людей от мерзкого поведения отца за обедом.
– Почему, по-твоему, он позволил себе подобную выходку? – полюбопытствовал Гарри.
– Не знаю. Он не всегда был таким. Я помню его вполне разумным человеком.
– Я встречал некоторых фашистов. По-моему, они очень напуганные люди.
– Разве? – Эта мысль показалась Маргарет довольно странной, даже неправдоподобной. – Они такие агрессивные.
– Я знаю. Но внутри они до смерти напуганы. Вот почему фашисты любят маршировать в форме – они чувствуют себя в безопасности, когда действуют целой бандой. Да и демократию они не любят, поскольку при ней все слишком неопределенно, и это их страшит. Они куда счастливее при диктатуре, когда известно, что будет дальше, а правительство нельзя вдруг взять и скинуть.
Маргарет это объяснение показалось не лишенным смысла. Она в задумчивости кивнула:
– Помню, еще до того, как отец озлобился, он начинал вдруг беспричинно накидываться на коммунистов, или сионистов, или на профсоюзы, или на общество фениев[8], или на «пятую колонну» – всегда находился кто-то, мечтавший поставить страну на колени. Сам подумай, неужели сионисты могли поставить Британию на колени?
– Фашисты всегда на кого-то злы, – улыбнулся Гарри. – Потому что большинство из них неудачники по той или иной причине.
– Это вполне подходит к отцу. Когда умер дед, а отец унаследовал его состояние, он узнал, что дед был полностью разорен. Отец сидел без гроша, пока не женился на маме. Тогда он выставил свою кандидатуру в парламент, но избран не был. А вот теперь его вышвыривают из страны. – Внезапно она почувствовала, что начинает лучше понимать отца. У Гарри такой проницательный ум. – Где ты всему этому научился? Ты ненамного старше меня.
Он пожал плечами:
– Беттерси – место очень политизированное. Самая большая ячейка коммунистической партии, наверное.
Лучше поняв чувства отца, она стала испытывать меньший стыд за то, что произошло. Конечно, это его не извиняет, но все равно некоторым утешением было думать о нем как о человеке разочарованном и запуганном, а не свихнувшемся, мстительном типе. Как же умен Гарри Маркс! Хорошо бы он помог ей сбежать из дома. Интересно, захочет ли он видеть ее, когда они окажутся в Америке?
– Ты уже знаешь, где будешь жить? – спросила она.
– Подыщу себе жилье в Нью-Йорке. У меня есть кое-какие деньги, а скоро их будет больше.
Все у него на словах получается легко. Может быть, это вообще мужская черта. А вот женщинам нужна опора.
– Нэнси Ленан предложила мне работу, – вдруг призналась она. – Но ей, быть может, не удастся выполнить это обещание, потому что брат хочет вырвать фирму из ее рук.
Он взглянул на нее, затем отвернулся с каким-то неясным выражением лица, словно в чем-то не был уверен, и задумчиво произнес:
– Знаешь, охотно бы тебе помог.
Именно это она и хотела услышать.
– Правда?
– Например, я помог бы тебе найти комнату.
Ей сразу стало легче на душе.
– Это было бы замечательно. Мне никогда еще не приходилось снимать жилье, я даже не знаю, с чего начать.
– Надо читать объявления в газетах.
– В каких газетах?
– В обыкновенных.
– Они что, пишут об аренде жилья?
– В них есть раздел объявлений.
– В «Таймс» не рекламируют комнаты. – То была единственная газета, которую получал отец.
– Для этой цели лучше вечерние газеты.
Она почувствовала себя чрезвычайно глупой – как можно не знать таких простых вещей?
– Мне и в самом деле нужен друг, который бы мне помог.
– Думаю, что я смогу по крайней мере оградить тебя от американского двойника Бенни Мальта.
– Я так рада! Сначала миссис Ленан, теперь ты. Я уверена, что смогу начать самостоятельную жизнь, если у меня будут друзья. Я так тебе благодарна, что просто не нахожу слов.
В гостиную вошел Дэйви. Маргарет заметила, что последние пять или десять минут полет проходил очень гладко.
– Посмотрите в окна по правому борту, – предложил стюард. – Через несколько секунд перед вами откроется удивительное зрелище.
Маргарет взглянула в окно. Гарри расстегнул ремень безопасности и подошел, перегнувшись через ее плечо. Самолет наклонился вправо. И тут Маргарет увидела, что они летят над большим пассажирским судном в ярких, как на Пиккадилли-серкус[9], огнях. Кто-то в салоне сказал:
– Они включили для нас всю иллюминацию. После объявления войны пароходы обычно плывут без огней, опасаясь подводных лодок.
Вдруг Маргарет остро ощутила близость Гарри, но не придала этому значения. Команда «Клипера», должно быть, связалась с лайнером по радио, потому что все его пассажиры высыпали на палубу, смотрели вверх и размахивали руками. Они были так близко, что Маргарет могла разглядеть, как люди одеты: мужчины в белых смокингах, женщины в длинных платьях. Корабль плыл очень быстро, его заостренный нос с легкостью разрезал громадные волны, а самолет летел над ним с минимальной скоростью. Это удивительное зрелище завораживало. Маргарет посмотрела на Гарри, и они улыбнулись друг другу, охваченные общим чувством восхищения. Гарри положил руку на ее талию так, что за его спиной этого никто не мог увидеть. Прикосновение было почти невесомым, но оно обожгло ее огнем. Маргарет бросило в жар, она смешалась, но ей не хотелось, чтобы он убрал руку. Вскоре пароход остался позади, его огни стали тускнеть и совсем исчезли. Пассажиры «Клипера» вернулись на свои места, Гарри отодвинулся.
Почти все отправились спать, в гостиной, кроме Гарри и Маргарет, остались только картежники. Маргарет вдруг застеснялась, она не знала, что с собой делать. Поддавшись этому чувству неловкости, сказала:
– Уже поздно. Пора спать. – Почему она это сказала, подумала Маргарет. Ведь спать совсем не хочется!
На лице Гарри было написано разочарование:
– Да, я тоже пойду через минутку.
Маргарет встала:
– Я так благодарна тебе за предложение помощи.
– Да брось ты!
«Почему мы говорим так официально? Я не так собиралась проститься с ним перед сном!»
– Спокойной ночи, – сказала она.
– И тебе тоже.
Маргарет отвернулась, затем повернулась снова:
– Ты серьезно – о том, что поможешь мне? Ты меня не подведешь?
Лицо его просветлело, и он посмотрел на нее с обожанием:
– Я не подведу тебя, Маргарет, обещаю.
Внезапно она почувствовала к нему необычайную нежность. Импульсивно и не раздумывая, она наклонилась и поцеловала его. Это было всего лишь легкое прикосновение ее губ к его губам, но Маргарет как электрическим током пронзило желание. Она тут же выпрямилась, удивленная тем, что сделала и что почувствовала. Мгновение они смотрели друг другу в глаза. И она тут же поспешила в соседний салон.
У нее тряслись колени. Оглянувшись, она увидела, что Мембери забрался на верхнюю койку справа, оставив нижнюю для Гарри. Перси тоже забрался наверх. Она легла на нижнюю, под койкой Перси, и задернула занавеску.
«Я его поцеловала, и это было очень приятно», – подумала она.
Маргарет влезла под одеяло и выключила свет. Ощущение – как в палатке. Очень уютно. Она могла смотреть в окно, но там ничего не было видно, сплошные облака и дождь. Все равно это было необыкновенно и напомнило Маргарет времена, когда ей с Элизабет, бывшим еще девчонками, разрешали разбить палатку в саду и спать в теплые летние ночи на свежем воздухе. Она тогда думала, что не заснет, так это было волнующе и романтично, но, открыв глаза, вдруг понимала, что уже светло, и кухарка стучала по брезенту, держа в руке поднос с чаем и тостами.
Маргарет подумала об Элизабет, где сейчас она?
В этот момент девушка услышала, как кто-то легонько постукивает по занавеске.
Сначала Маргарет решила, что это ей просто показалось, потому что она вспомнила о кухарке. Но стук повторился – ноготком, тук-тук-тук. Поколебавшись, она приподнялась, опершись на локоть, и подтянула одеяло к горлу.
Тук-тук-тук.
Она чуточку раздвинула занавеску и увидела Гарри.
– В чем дело? – прошептала она, хотя ей сразу стало все ясно.
– Я хочу еще раз тебя поцеловать, – тихо сказал он.
Она была приятно взволнована и напугана:
– Не надо глупостей!
– Ну пожалуйста…
– Уходи!
– Никто не увидит.
Наглая просьба, но она почувствовала мучительное искушение. Маргарет вспомнила электрический шок первого поцелуя, и ей захотелось испытать его еще раз. Почти непроизвольно она раздвинула занавеску чуть шире. Гарри просунул голову и посмотрел на нее умоляющими глазами. Она не смогла этому противостоять и поцеловала его в губы. От него пахло зубной пастой. Маргарет хотела поцеловать его быстро, как в прошлый раз, но у Гарри были другие намерения. Он начал легонько покусывать ее нижнюю губу. Это показалось ей восхитительным. Она инстинктивно чуточку приоткрыла рот и почувствовала, как его язык трется о ее губы. Ян никогда не делал ничего подобного. Ощущение было непривычное, но приятное. Чувствуя, что поддается соблазну, она встретила его язык своим. Гарри тяжело задышал.
