Самолет попал в очередное неприятное завихрение, и ей пришлось вцепиться в края туалетного столика, чтобы не упасть со стула. «Перед смертью я хочу, чтобы мои груди погладили еще хоть один раз», – подумала она.
Когда самолет выровнялся, Маргарет вернулась в свой салон. Все койки по-прежнему были плотно затянуты занавесками. Она постояла минутку в надежде, что Гарри отодвинет свою занавеску, но этого не случилось. Она посмотрела в обе стороны прохода. Никого, никакого движения.
Вся ее жизнь проходит под знаком нерешительности.
Но она никогда еще не испытывала такого желания, как в эту минуту.
Маргарет потрясла легонько занавеску Гарри Маркса.
Но ничего не произошло. У нее не было никакого плана, она не знала, что скажет и что сделает.
Внутри ни звука. Она снова покачала занавеску.
Через минутку выглянул Гарри.
Они молча смотрели друг на друга, он – удивленно, она – онемев от смущения.
Тут Маргарет услышала сзади какой-то звук.
Посмотрев через плечо, она заметила движение за занавеской отца. Рука явно ухватилась за занавеску с внутренней стороны. Должно быть, он хочет встать и сходить в туалет.
Ни секунды не мешкая, она втолкнула Гарри и следом за ним забралась на его койку.
Задергивая за собой занавеску, Маргарет успела увидеть отца, выбирающегося из своей койки. Слава Богу, каким-то чудом он ее не заметил.
Она села, поджав колени, и посмотрела на Гарри. Он сидел с другого края койки, подтянув колени под подбородок, и смотрел на нее в тусклом свете, пробивавшемся сквозь занавеску. Гарри был похож на ребенка, который увидел, как из трубы появился Санта-Клаус: он смотрел, не веря своему счастью. Гарри открыл рот, собираясь что-то сказать, но Маргарет приложила палец к его губам.
Вдруг она сообразила, что оставила шлепанцы перед его койкой.
На них вышиты ее инициалы, поэтому всякий сообразит, чьи они. Лежат возле койки Гарри, как туфли у двери гостиничного номера. Всякий поймет, где сейчас находится Маргарет.
Прошло всего несколько секунд. Она осторожно выглянула. Отец спускался по лесенке с верхней койки спиной к ней. Она протянула руку сквозь стык занавесок. Если он сейчас повернется, ей конец. Маргарет провела рукой по полу и нащупала шлепанцы. Она схватила их в то мгновение, когда отец поставил ногу на ковер. Маргарет втащила шлепанцы внутрь и плотно закрыла занавеску за секунду до того, как отец неизбежно бы повернулся.
Ей полагалось дрожать от страха, но дрожь если и была, то от трепетного возбуждения.
Маргарет не очень себе представляла, чего она теперь хотела. Знала только, что желает быть рядом с Гарри. Мысль о том, чтобы провести ночь одной в своей койке и думать, чтобы он оказался рядом, была непереносима. Но она не собиралась сразу же отдаться ему, чего, впрочем, хотела, и даже очень. Но ведь это весьма проблематично, учитывая хотя бы то, что в нескольких дюймах над ними спит мистер Мембери.
В следующее мгновение она поняла, что Гарри в отличие от нее хорошо знает, чего хочет.
Он подался вперед, притянул ее к себе и поцеловал в губы.
После минутного колебания она отбросила все мысли о сопротивлении и целиком отдалась нахлынувшему ощущению.
Маргарет представляла это себе так долго, что ей показалось, будто любовью она занимается уже много часов. Но теперь все было наяву: на ее шее лежала сильная рука, не вымышленный рот прижимался к ее рту, и действительно настоящий мужчина слил с ней свое дыхание. Поцелуй был нежный, мягкий и ищущий, и она отдавала себе отчет в каждой мелкой подробности: его пальцы, перебирающие ее волосы, твердость выбритого подбородка, теплое дыхание на ее мягкой щеке, легонько движущиеся губы, зубы, мягко прикусывающие ее губы, и, наконец, язык, проникающий сквозь сжатые зубы и ищущий ее язык. Поддавшись непреодолимому импульсу, она раздвинула губы.
Через минуту они оторвались друг от друга, тяжело дыша. Взгляд Гарри упал на ее грудь. Опустив голову, она увидела, что ее халат распахнулся и явственно проступили соски, плотно прижатые к тонкой ткани ночной рубашки. Гарри смотрел на них, точно загипнотизированный. Медленным движением руки он дотронулся до ее левой груди, легонько провел по ней пальцами и потеребил сверхчувствительный кончик через ткань, и Маргарет сладостно застонала.
Вдруг терпеть на себе одежду стало невыносимо. Она быстрым движением стянула с себя рубашку. Взялась за ее подол, однако замерла в нерешительности. Прозвучало подсознательное предупреждение: «После этого дороги назад нет», но тут же она подумала: «Вот и хорошо!» И стянула рубашку через голову, чуточку наклонившись перед ним, совершенно нагая.
Она чувствовала себя застенчиво-уязвимой, но почему-то это только усиливало возбуждение. Глаза Гарри блуждали по ее телу, и Маргарет увидела в них восхищение и желание. Он кое-как переменил позу на этом узком пространстве, оказался на коленях и наклонился вперед, прижавшись лицом к ее груди. На мгновение она ощутила в его действиях некоторую нерешительность, он, похоже, не знал, что делать дальше. Но вот его губы коснулись ее грудей – сначала одной, затем другой. Маргарет почувствовала его руку под левой грудью, сначала это было поглаживание, потом Гарри как бы взвесил ее на ладони и мягко сжал. Его губы заскользили вниз, пока не нашли сосок. Он нежно его прикусил. Сосок так напрягся, что, казалось, сейчас взорвется. Тогда Гарри принялся его посасывать, и она застонала от восторга.
Вскоре ей захотелось, чтобы он проделал то же самое с другим соском, но стеснялась попросить. Но Гарри, наверное, угадал ее желание и мгновение спустя его удовлетворил. Она провела рукой по жесткому мужскому затылку, а затем, поддавшись импульсу, прижала голову Гарри к своей груди. В ответ посасывание стало еще более сильным.
Ей захотелось исследовать его тело. Когда он прервался, чтобы перевести дух, она слегка оттолкнула Гарри и расстегнула пуговицы его пижамной куртки. Оба теперь дышали, как спринтеры, и боялись проронить хоть слово. Он скинул куртку. На его груди не было волос. Ей хотелось, чтобы он разделся до конца. Она нашла рукой тесемку штанов и, чувствуя себя распутницей, развязала ее.
На его лице можно было прочитать некоторое изумление и нерешительность, и Маргарет испугалась, что ведет себя куда смелее, чем те девушки, с которыми он имел дело, но остановиться все равно не могла. Она толкнула его назад, подождала, пока голова Гарри не окажется на подушке, и, обеими руками взявшись за пояс, потянула пижамные штаны вниз. Он чуточку приподнялся, помогая ей.
Внизу живота показалась копна темно-русых волос. Маргарет потянула красные штаны дальше и увидела его высвободившееся достоинство, торчащее, как флагшток. Она в восхищении не сводила с него глаз. Кожа туго натянулась над прожилками вен, а кончик набух и стал похож на синий тюльпан. Гарри лежал неподвижно, понимая, что ей нужно именно это, но бесцеремонное разглядывание, видимо, его воспламенило, и она услышала его затрудненное дыхание. Маргарет почувствовала, что любопытство и что-то еще буквально заставляют ее прикоснуться к его мужскому естеству. Рука неудержимо потянулась к нему. Гарри тихо застонал, увидев, что она сейчас сделает. Маргарет замерла в последнее мгновение. Бледная в тусклом свете рука чуть шевелилась на фоне темного флагштока. Его стон вдруг стал похож на поскуливание. Затем, набрав в легкие воздух, она обвила тонкими пальцами набухший ствол. Нежную кожу под ее пальцами обожгло жаром, но когда Маргарет чуточку сжала возбужденную плоть Гарри, отчего у него перехватило дыхание, она ощутила ее твердость, как если бы внутри ее находилась кость. Она подняла глаза на Гарри. Его лицо раскраснелось, он тяжело дышал приоткрытым ртом. Ей отчаянно захотелось угодить ему. Переместив пальцы, Маргарет принялась поглаживать флагшток движением, которому ее научил Ян: крепко сжав, потянуть вниз, а потом, ослабив хватку, вверх.
Эффект застал ее врасплох. Гарри застонал еще сильнее, зажмурился, сдвинул колени, а потом, когда она снова потянула ствол вниз, ее любовник конвульсивно дернулся с искаженным гримасой лицом, и белая сперма вырвалась на волю. Удивленная и завороженная, Маргарет продолжала работать рукой, и с каждым движением вниз выбрасывалась новая порция белой жидкости. Ее охватило вожделение, груди отяжелели, горло пересохло, и по внутренним сторонам бедер побежали струйки влаги. Наконец после пятого или шестого движения руки все кончилось. Его бедра расслабились, лицо разгладилось, голова откинулась на подушку.
Маргарет кое-как улеглась с ним рядом.
На его лице появилось выражение стыда.
– Извини меня, – прошептал он.
– Не нужно извиняться. Это завораживающее зрелище. Я никогда не видела ничего подобного. Мне ужасно хорошо.
– Тебе понравилось? – удивился он. Ей было стыдно это подтвердить вслух, она кивнула. – Но я… я хотел сказать, что ты не…
