брошена нами для удара с тыла по львовской группировке и Львов скоро будет взят.
Мы договорились с И. С. Коневым, что днем я позвоню Верховному, а войскам фронта надо продолжать действовать в заданных направлениях.
Получив данные об освобождении Люблина 2-п танковой армией 1-го Белорусского фронта, я позвонил Верховному. Он был еще у себя на квартире и уже знал об этом.
Выслушав мой доклад о действиях 1-го Украинского фронта, Верховный спросил:
— Когда, по вашим расчетам, будет взят Львов?
— Думаю, не позже, чем через два-три дня, — ответил я.
И. В. Сталин сказал:
— Звонил Хрущев, он не согласен с задачей армии Рыбалко. Армия отвлеклась от участия в наступлении на Львов, и это, по его мнению, может затянуть дело. Вы с Коневым стремитесь захватить раньше Вислу. Она от нас никуда не уйдет. Кончайте скорее дело со Львовом.
Мне ничего не оставалось делать, как доложить Верховному о том, что Львов будет занят раньше, чем войска выйдут на Вислу. И. С. Конева я не стал расстраивать подробностями этого разговора.
В результате блестящего обходного 120-километрового марш-маневра танковой армии генерала П. С. Рыбалко и нажима с востока 38, 60-й и с юга 4-й танковой армией противник отошел от Львова на Самбор. 27 июля Львов был занят советскими войсками».
И здесь вновь проявилась свойственная Коневу стремительность. Уже на другой день после взятия Львова он, чтобы не дать врагу опомниться, поставил задачу 3-й гвардейской армии стремительным броском к исходу дня выйти к Висле и с ходу захватить плацдарм, а затем овладеть Сандомиром. 13-й армии Н. П. Пухова было приказано выйти на участок Сандомир — устье реки Вислоки и захватить плацдарм на западном берегу Вислы.
На сандомирское направление подтягивалась и 5-я гвардейская армия, которой командовал генерал-лейтенант А. С. Жадов.
«Нельзя не отметить, — пишет Г. К. Жуков, — исключительную смелость, инициативность и хорошую слаженность взаимодействия всех родов войск 1-го Украинского фронта при форсировании такой сложной и многоводной реки, как Висла. Самому мне, к сожалению, не довелось наблюдать эту операцию, но то, что рассказывали офицеры и генералы, произвело на меня сильное впечатление. Особенно отличились своей организованностью и мужеством инженерные части армии и фронта».
Немецкое командование, израсходовав свои резервы в Белорусской операции, а затем в Львовско-Сандомирской, не могло во время форсирования Вислы оказать 1-му Украинскому фронту надлежащего сопротивления. Его войска твердо встали на сандомирском плацдарме.
В полном блеске раскрылось военное дарование Конева в завершающих операциях Великой Отечественной войны — Висло-Одерской, Берлинской и Пражской.
1945 год начался для Советской Армии грандиозным зимним наступлением. Начало Висло-Одерской операции, в которой должен был участвовать 1-й Украинский фронт, планировалось на 20 января. Однако 6 января премьер-министр Англии У. Черчилль обратился к И. В. Сталину с посланием, в котором просил как можно скорее начать советское наступление. Это объяснялось тем, что к тому времени союзные войска оказались в очень тяжелом положении в связи с наступлением вермахта в Арденнах, начавшегося с середины декабря 1944 года. Идя навстречу союзникам, Верховное Главнокомандование перенесло сроки начала Висло-Одерской операции для 1-го Украинского фронта на 12 января. А это означало, что всю подготовку к сложнейшей операции надо было сжать до предела. Штабы, тылы, войска фронта в срочном порядке заканчивали приготовления к операции. Командующий фронтом, казалось, был одновременно везде. Он не знал усталости, работал и днем и ночью. К назначенному сроку фронт был готов наступать.
Своеобразие Висло-Одерской операции для 1-го Украинского фронта состояло в том, что противостоявшие ему фашистские войска (группа армий «А», с 26 января 1945 г. — «Центр») располагали значительным количеством танков и моторизованных частей. Поэтому план, разработанный по указанию Конева штабом фронта, был рассчитан на то, чтобы не допустить контрударов подвижных войск противника.
Для этого требовалось в крайне сжатые сроки прорвать оборону и ввести в прорыв танковые и механизированные войска до того, как подвижные соединения противника изготовятся для контрудара. Тщательно спланированный прорыв обороны, куда Конев, его штаб, командармы вложили весь свой опыт и умение, а войска — свое возросшее воинское мастерство и неудержимый наступательный порыв, обеспечил успех. К моменту, когда вражеские танковые и моторизованные дивизии изготовились для удара, в зоне их расположения появились передовые части наших танковых армий. Ввод танковых армий в огромные, пробитые для них ворота проходил спокойно и организованно. И противник, пытавшийся нанести контрудар своими танковыми войсками из района южнее Кельце, напоролся на наши танки. Вот что пишет об этом бывший фашистский генерал К. Типпельскирх: «Удар был столь сильным, что опрокинул не только дивизии первого эшелона, но и довольно крупные подвижные резервы, подтянутые по категорическому приказу Гитлера совсем близко к фронту. Последние понесли потери уже от артиллерийской подготовки русских, а в дальнейшем в результате общего отступления их вообще не удалось использовать согласно плану. Глубокие вклинения в немецкий фронт были столь многочисленны, что ликвидировать их или хотя бы ограничить оказалось невозможным. Фронт 4-й танковой армии был разорван на части, и уже не оставалось никакой возможности сдержать наступление русских войск. Последние немедленно ввели в пробитые бреши свои танковые соединения, которые главными силами начали продвигаться к реке Нида, предприняв в то же время северным крылом охватывающий маневр на Кельце».
Одна из особенностей этой операции состояла в том, что Конев приказал войскам безостановочно двигаться вперед, не обращая внимания на остававшиеся в тылу группировки врага. В конце войны советские полководцы уже не стремились во что бы то ни стало создавать двойной — внешний и внутренний — фронт вокруг каждой окруженной вражеской группировки. Опыт показывал, что если наступление развивается в стремительном темпе, то отрезанные и оставшиеся в нашем тылу, пусто довольно серьезные, силы врага уже не могли повлиять на ход военных действий. Рано или поздно они уничтожались вторыми эшелонами наших войск. С этой целью еще до начала Висло-Одерской операции Конев оставил в резерве фронта 7-й гвардейский механизированный корпус генерал-лейтенанта И. П. Корчагина, который двигался от рубежа к рубежу за наступающими войсками. С ним командующий фронтом все время поддерживал связь и мог использовать его для решения внезапно возникавших задач.
В Висло-Одерской операции наступление войск 1-го Украинского фронта было столь стремительным, что к рубежам рек, текших перпендикулярно движению советских армий, они успевали выходить раньше отступавших фашистских войск. Этому Конев придавал первостепенное значение, так как выход к водным рубежам наших войск не позволял противнику занять заранее подготовленные
