позиции, а тем более рубежи с такими естественными препятствиями, как реки.
Особое внимание Конев обращал на то, чтобы в ходе боевых действий по возможности сохранять от разрушений города и промышленные объекты. Нужно сказать, что и в течение всей войны он стремился, если было можно, выгонять противника из городов, избегать уличных боев, чтобы сократить число разрушений гражданских объектов и жертв среди населения. Он предпочитал бить врага в полевых условиях. Так было в 1941 году при освобождении Калинина, в 1943 году при овладении Харьковом. Теперь же фронту предстояло освобождать Силезский промышленный район — исконную землю Польши. По выпуску продукции этот район занимал у фашистов второе место после Рура. И от того, насколько удастся сохранить его от разрушений, во многом зависело послевоенное восстановление дружественной Польши.
Очень важным было также добиться быстроты действий войск, участвовавших в наступлении на Краков — гордость Польши, ее древнюю столицу. Поэтому Конев запретил удары артиллерии и авиации по Кракову. Но зато укрепленные подступы к городу, на которые опиралась вражеская оборона, были подвергнуты сильнейшему артиллерийскому огню. И здесь, как и в других операциях по освобождению городов, Конев не ставил себе задачи перерезать последний путь отхода вражеских войск. Окружение их в городской черте привело бы к затяжным боям, и город был бы разрушен.
Осуществляя военные действия так, чтобы сохранять города и промышленные объекты, Конев нередко отступал от своих полководческих принципов. «Нелегко было мне, — писал он, — военному профессионалу, воспитанному в духе стремления при всех случаях окружать противника, выходить на его пути сообщения, не выпускать из кольца, громить, — вдруг вместо всего этого пойти вопреки сложившейся доктрине, твердо установившимся взглядам. Взглядам, которые я и сам исповедовал».
Конев понимал, что оставить ворота для выталкивания противника из кольца окружения надо. Но нужно было убедить в этом и подчиненных, того же Рыбалко, чья танковая армия стремительно двигалась вперед, чтобы завершить окружение. Конечно, можно было бы и приказать. Но Конев считал, что в иных случаях лучше убедить подчиненного. В своих воспоминаниях он писал: «Как это важно, когда, взваливая на плечи подчиненному порой нелегкую ношу, говоришь с ним при этом не приказным языком, а доверительно, по-человечески. «Товарищ Петров, ваша задача такая-то. Это, мы знаем, нелегкая и ответственная задача. Но я надеюсь, товарищ Петров, что именно вы эту задачу выполните, я знаю вас, я с вами не первый день и не первый год воюю. Ну, а кроме того, помните, что вы можете всегда в трудную минуту рассчитывать на мою поддержку. Хотя я уверен, что вы справитесь и без этой поддержки. Вы должны к исходу дня выйти туда-то и овладеть тем-то. Справа от вас будет действовать Николай Павлович, а слева — Алексей Семенович. Это люди, которые вас не подведут, вы это знаете». Так было и на этот раз. Конев объяснил Рыбалко свои соображения, и тот вовремя повернул 3-ю гвардейскую танковую армию на другое направление.
Решение отказаться от окружения силезской группировки врага дало свой эффект. Под сильным натиском советских войск с фронта, опасаясь глубокого обхода, противник вынужден был поспешно ретироваться через оставленные для этого советскими войсками ворота. К 29 января весь Силезский промышленный район был очищен от противника и захвачен неразрушенным. Многие предприятия, когда советские солдаты ворвались туда, работали на полную мощь.
Спасен был и Краков. Поставив противника перед реальной угрозой охвата, наши войска выбили его из города ударом пехоты и танков. Немцы заложили огромное количество мин под основными сооружениями, многими историческими зданиями города. Но взорвать уже их не смогли. Не успели сработать самовзрывающиеся мины замедленного действия. Первые сутки после освобождения Кракова советские саперы трудились буквально не покладая рук. Красавец город был спасен от разрушения.
В ходе Висло-Одерской операции войска 1-го Украинского фронта очистили от врага Южную Польшу с ее древней столицей Краковом, овладели Силезским промышленным районом и, захватив на западном берегу Одера оперативные плацдармы, создали благоприятные условия для нанесения последующих ударов по врагу на берлинском и дрезденском направлениях.
Теперь на очереди был Берлин, «логово фашистского зверя», как тогда называли в Советском Союзе столицу гитлеровской Германии. Подготовка к Берлинской операции развернулась с февраля 1945 года, сразу же по окончании Висло-Одерской операции.
По первоначальному замыслу Берлин должен был брать 1-й Белорусский фронт. Это и понятно: ведь его отделяло от Берлина 60 километров. Правое крыло 1-го Украинского фронта, на котором сосредоточивалась его главная ударная группировка, должно было наступать в непосредственной близости от Берлина, южнее его. Кто мог тогда сказать, как будет развертываться операция, с какими неожиданностями могут столкнуться советские войска на разных направлениях и какие новые решения или коррективы к прежним решениям придется принимать по ходу дела? Во всяком случае, Конев допускал такое стечение обстоятельств, когда при успешном продвижении войск правого крыла 1-го Украинского фронта они могут оказаться в выгодном положении для маневра и удара по Берлину с юга. Он еще более укрепился в этом мнении, когда их с Г. К. Жуковым вызвали в Москву для обсуждения планов предстоящего наступления. Утверждая состав группировок и направление ударов, Сталин стал отмечать карандашом по карте разграничительную линию между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами и вдруг оборвал ее на городе Люббене, находившемся примерно в шестидесяти километрах к юго-востоку от Берлина, и дальше не повел. Разграничительная линия была оборвана примерно там, куда оба фронта должны были выйти к третьему дню операции. Обращаясь к Коневу, Сталин сказал: «В случае упорного сопротивления противника на восточных подступах к Берлину, что наверняка произойдет, и возможной задержки наступления 1-го Белорусского фронта 1-му Украинскому фронту быть готовым нанести удар танковыми армиями с юга на Берлин». Поэтому при планировании фронтовой операции Конев учитывал вероятность такой обстановки, когда ему придется повернуть часть войск с юга на вражескую столицу.
Планируя эту крупнейшую стратегическую операцию, советское командование правильно оценивало силу сопротивления врага. Противник сосредоточил войска для обороны имперской столицы и подступов к ней крупные силы, подготовил глубоко эшелонированную оборону с целой системой укреплений и всякого рода препятствий и на Одерском рубеже, и на рубеже Шпрее, и на всех подступах к Берлину — с востока, юго-востока, юга и севера. Обороне благоприятствовал и характер местности вокруг Берлина. Леса, болота, множество рек, озер и каналов являлись труднопреодолимыми естественными препятствиями. Гитлеровское командование рассчитывало на затяжку действий. Для того чтобы сорвать расчеты врага, надо было
