Никс была поглощена другим. Она подплыла к Дэмьену, который, единственный не смотрел на нее, потому что стоял на коленях, опустив голову и зажмурив глаза.
— Дэмьен, сын мой, посмотри на меня.
Он поднял голову и изумленно вытаращил глаза.
— О, Никс! Это ты! Я думал, мне только кажется.
— Возможно, отчасти ты прав, мой дорогой сын. Я хочу, чтобы ты знал — Джек сейчас со мной. И знай, что он один из самых чистых и самых веселых душ, когда-либо попадавших в мое царство.
Слезы хлынули из глаз Дэмьена.
— Спасибо, Богиня. Спасибо за то, что сказала мне об этом. Это поможет мне свыкнуться с мыслью о его смерти.
— Не нужно свыкаться со смертью, сын мой! Помни Джека и радуйся той краткой, но прекрасной любви, которая соединяла вас на земле! Радость не означает забвения, но несет исцеление.
Дэмьен улыбнулся сквозь слезы.
— Я запомню. Я навсегда запомню это, и всегда буду следовать твоим путем, Никс. Обещаю.
Парящая фигура Богини отвернулась от него, и взгляд ее темных глаз обратился на остальных.
Рефаим увидел, как Богиня ласково посмотрела на Зои, которая просияла улыбкой.
— Счастливо встретиться, моя Богиня, — сказала Зои, и Рефаим поразился простоте, с которой она держалась.
Разве к Богине не следует относиться с большим уважением и даже страхом?
— Счастливо встретиться, Зои Редберд! — Богиня улыбнулась своей юной Верховной жрице и на какой-то миг стала похожа на хорошенькую маленькую девочку, показавшуюся Рефаиму очень знакомой.
Он обмер, узнав ее. Призрак! Значит, это маленькое привидение было самой Богиней?
Затем Никс заговорила, обращаясь ко всем собравшимся, представ перед ними в образе столь прекрасном, неземном и ослепительном, что на нее больно было смотреть, и можно было лишь слушать голос, звучавший над школой, как симфония самой ночи.
— Очень многое произошло здесь этой ночью. Были совершены судьбоносные выборы, и некоторым из вас сегодня открылись новые жизненные пути. Для других эти пути пока закрыты, свой выбор они сделали давно. Третьи еще ближе подошли к краю пропасти. — Богиня задержалась взглядом на Неферет, которая тут же почтительно склонила голову: — Ты изменилась, дочь. Ты уже не та, что была раньше. Могу ли я по-прежнему называть тебя дочерью?
— Никс! Великая Богиня! Как я могу перестать быть твоей дочерью?
Отвечая Богине, Неферет не подняла головы, так что густая масса медных волос полностью скрыла выражение ее лица.
— Сегодня ты попросила прощения. Зои дала тебе свой ответ. Я дам тебе другой. Прощение — это особый дар, и его нужно заслужить.
— Я смиренно прошу тебя одарить меня этой милостью, — проговорила Неферет, все еще пряча лицо.
— Ты получишь ее, когда заслужишь, — ответила Богиня, резко отворачиваясь от жрицы. Она посмотрела на Фехтовальщика, который почтительно прижал к сердцу сжатый кулак и поклонился. — Твоя Анастасия сейчас там, где нет ни боли, ни сожаления. Перед тобой же лежит выбор. Ты можешь, как и Дэмьен, научиться радоваться любви, выпавшей тебе на долю, и идти вперед, а можешь уничтожить то, за что так любила тебя Анастасия, — способность сочетать силу и милосердие.
Рефаим молча смотрел на Дракона, ожидая ответа, который так и не последовал. Тогда Никс посмотрела на него самого.
— Рефаим!
В первый момент он открыто посмотрел ей в лицо, но потом вспомнил, что перед ним Богиня, и стыдливо потупил взгляд, прошептав первые слова, которые пришли ему в голову:
— Пожалуйста, не смотри на меня!
И тут же почувствовал, как Стиви Рей взяла его за руку.
— Не бойся. Она пришла не для того, чтобы наказать тебя.
— Откуда ты это знаешь, юная Верховная жрица?
Стиви Рей еще крепче вцепилась в руку Рефаима, но голос ее не дрогнул:
— Потому что тебе открыто его сердце, а я знаю, что ты видишь там!
— И что же, как тебе кажется, лежит в сердце пересмешника, Стиви Рей?
— Доброта! И еще мне кажется, что он больше не пересмешник. Калона отпустил его. Я думаю, он теперь какой-то новый вид, скажем, какого-то неизвестного до сих пор парня!
Стиви Рей запнулась, но сумела закончить свою мысль.
— Я вижу, ты привязана к нему, — загадочно произнесла Богиня.
— Да, — твердо ответила Стиви Рей.
— Даже если эта связь расколет этот Дом Ночи, а может быть, и весь мир?
— Моя мама выращивает розы, — неожиданно ответила Стиви Рей. — И она всегда безжалостно подрезает их, а мне раньше было очень жалко цветы, и казалось, что она делает им больно, а может, даже убивает. Однажды я спросила ее об этом, а мама сказала, что порой нужно отрезать старое, чтобы дать место новому. Может, тут тоже пришло время отсечь старое? — спросила она.
Ее слова настолько поразили Рефаима, что он поднял глаза от земли и взглянул на Стиви Рей. Она улыбнулась ему, и в этот миг пересмешник понял, что больше всего на свете ему хочется улыбнуться ей в ответ и крепко прижать к себе, как мог бы сделать обычный мужчина, потому что в глазах Стиви Рей была только доброта, любовь и счастье, без малейшей тени сожаления или отвращения.
И это дало ему силы поднять голову и посмотреть в предвечные глаза Никс.
То, что он увидел, поразило его узнаванием, ибо во взгляде Никс он нашел лишь доброту, любовь и счастье, которые сияли ему из глаз Стиви Рей.
Рефаим выпустил руку Стиви Рей, чтобы прижать к сердцу сжатый кулак в древнем вампирском приветствии.
— Счастливо встретиться, Богиня Никс.
— Счастливо встретиться, Рефаим, — ответила Богиня. — Ты единственное дитя Калоны, которое смогло преодолеть гнев и боль своего происхождения, отречься от ненависти, наполнявшей твою долгую жизнь, и избрать Свет.
— Моим братьям не посчастливилось встретить Стиви Рей, — ответил он.
— Я знаю, что она помогла тебе сделать выбор, но прежде тебе самому пришлось открыться ей и встать на сторону Света, а не Тьмы.
— Я не всегда делал такой выбор. В прошлом я творил ужасные злодеяния. Эти воины имеют право хотеть моей смерти, — сказал Рефаим.
— Ты сожалеешь о своем прошлом?
— Да.
— Ты избираешь новое будущее, в котором будешь следовать моим путем?
— Да.
— Рефаим, сын падшего бессмертного воина Калоны, я принимаю тебя на свою службу и прощаю за ошибки, свершенные тобой в прошлом.
— Спасибо, Никс! — голос Рефаима срывался от волнения, ведь он впервые в жизни говорил с самой Богиней — своей Богиней.
— Будешь ли ты благодарить меня, когда я скажу, что, несмотря на данное тебе прощение, ты должен будешь понести расплату за деяния, творимые тобой в прошлом?
