свои привычки.
«Где-то я уже что-то подобное слышала. И уши у говорящих тоже были острые, только цвет кожи другой. Интересно, у дроу волосы жесткие, как у Чейра, или мягкие, как у лесных?» – свободной рукой я тронула голову Аста.
– Какие мягкие у тебя волосы… были бы, если бы не вплетенные в них орудия смерти.
– Лишь пожелай, княгиня, и мы выплетем из волос все на тот срок, на какой будет воля твоя, – густой, мурлыкающий, вибрирующий голос дроу был едва слышным шепотом, но пробирал до костей. О чем я там думала насчет отправки теней погулять в обществе особ с пониженной социальной ответственностью? Похоже, не им, а мне надо в такое общество, и срочно. Р-р-р!
«Вот зачем, зачем я его погладила? Захотелось… Долбаный организм реш-кери, перекачанный гормонами! Они-то с таким от рождения, привыкают, а я всего несколько дней и пока никак. М-да, теперь надо собрать мозги, растекающиеся в лужицу, и вый ти из кабинета. Кажется, я хотела… Перекусить я хотела. Только перекусить. А дроу… им точно надо поспать. Они не отдыхали после подземелий, и сколько до этого не спали в них».
Собрав жалкие остатки здравого смысла, я отошла от дроу и заговорила о необходимости сна. О том, что призрачные слуги проводят их в отведенные личные комнаты вечером.
– Благодарю, нам потребуются комнаты максимально близко от твоих покоев, ригаль-эш, чтобы быть готовыми явиться на зов. Но сейчас в отдыхе нет нужды. Мы способны не спать много дней кряду без урона силе, – невозмутимо отказался дро-су.
Нет так нет. Вот у меня хвостатый есть, пусть, если посчитает нужным, он занимается теми, кого хочет тенями видеть (а дроу он точно хочет, вон как жадно оценивал!). Отведя взгляд от дро-су, замершего в позе видимой покорности, которая, думаю, не меньше чем наполовину была лишь привычной маской, я двинулась в свои комнаты. Мимолетный взгляд в зеркало показал, что даже новые мои замечательные волосы после всех треволнений дня нынешнего пусть и не стоят дыбом, но на описание «шевелюра в очень художественном беспорядке» (главное слово, увы, не «художественном», а «беспорядке») вполне претендуют.
Хорошо, что здесь, как и в Нейссаре, имелись замечательные щетки-расчески. Теперь, когда и без того густые волосы стали еще гуще и длиннее, пусть и послушнее, я бы не справилась с эдакой шевелюрой. Посидела за бумагами, называется! Не прыгала, не бегала, не скакала, а все равно на голове безобразие, пусть в сравнении с прежним почти упорядоченное безобразие, однако расческа ему не помешает.
Вернувшись к себе, я прихватила с туалетного столика расческу, встала у зеркала и принялась приводить голову в порядок. Эх, если бы внутри упорядочить все было так же просто, как снаружи, какая бы жизнь тогда настала? Даже и не знаю. Скучная или все-таки нет? Иногда легкий шухер неплох для разнообразия. Обдумывая этот занятный парадокс, я не заметила, как тонкие, но сильные, будто сделанные из железа пальцы перехватили мое запястье, извлекли из пальцев расческу, и дроу не столько попросил, сколько ультимативно объявил:
– Дозволь, княгиня, мне.
Это у них в пещерах матриархат царит? Точно-точно? А чего тогда дроу такой нахальный? Прямо парикмахер из элитного салона, к которому клиентки за месяц пишутся и за места дерутся!
Меня усадили на пуфик, и расческа заскользила по волосам, запорхала, разбирая на прядки с несвойственной мужчине и жесткому воину дро-су бережной нежностью. Я бросила в зеркало косой взгляд и обомлела. Выражение вроде бы как равнодушно-холодного темного лика дроу было неописуемо. Чистый, стопроцентный экстаз. Словно он не волосы разбирал, а занимался любовью. Аст выглядел таким счастливым, что никак не соответствовало заурядной парикмахерской процедуре и имиджу убийцы. Вдобавок его губы еще и шептали едва слышно: «Какие мягкие, не прямые, вьются локоны, цвет…»
«Ой, кажется, я сломала дроу», – опасливо подумала я и поостереглась что-то спрашивать и дергаться, потому что как это починить я понятия не имела. Бедолагу, кажется, серьезно заклинило. Стали понятны настойчивость и некоторое нахальство дро-су. Если чего-то жаждешь так, то и от норм, вбитых на подкорку, отойти можно.
Безвыходную ситуацию спасло явление эльфов. В щели приотворенной двери в комнату раздалось возмущенное шипение-вопль, больше подходящее очень громкой змее, нежели лесному остроухому жителю.
– Нам не дозволено было, а ему оказана милость!!! Почему-у-у?
От посторонних звуков дроу очнулся и надменно отрезал:
– Дозволяют достойному.
После чего продолжил расчесывать мои волосы с таким видом, будто нес королевские регалии. Наверное, я чего-то опять не поняла в личных и коллективных схождениях с ума у теней и лиц, к ним приравненным. Рука-лицо…
Глава 32. Парикмахерский конфликт
Но начать разбор полетов на тему «кому и чего дозволено или категорически запрещено» я не успела, потому что уставилась на прядь волос. Ту, над которой священнодействовал Аст. Я моргнула, как в замедленной съемке, потому что реальность, данная в ощущениях, доходила с трудом. Она никак не соответствовала той, что была еще час назад. Не могла соответствовать, но все-таки являлась реальностью! Осознав это, я негодующе взвыла:
– Ты чего сделал и как? У меня же волосы по лопатки были, а сейчас?..
За время расчесывания проклятый дро-су ухитрился неизвестно каким образом не только разобрать мою шевелюру по волоску, ни разу не дернув и уложив мягкими волнами, так еще и нарастил мне лишних полметра волос. И они, я прямо ощущала это, все продолжали расти! А-а-а! Это же все мыть, сушить, расчесывать и укладывать сколько надо??? Времени и так ни на что не хватает, а тут такое западло…
– Красиво, – не особо довольным тоном, но признавая справедливость оценки, выдал Айдэс, застыв в дверях остроухой статуей. И Диэс вторил ему восхищенным вздохом.
– Я забылся, твои волосы так дивно прекрасны. Покарай меня, княгиня, как пожелаешь, – снова опустился на одно колено дро-су и практично уточнил: – Мне вручить плеть, клинок или пыточный инструмент? Лабрэс доложил, в замке есть подходящие наборы.
Забылся он… ага, как же. Да зуб даю, сделал что хотел, заодно и решил проверить, как именно я его буду наказывать и на что их троица может рассчитывать в этом плане и чего опасаться.
– Ножницы давай, стричься буду, – хмыкнула я, прикидывая, какую длину можно оставить без добавления лишних проблем.
Длиннокосые эльфы, которые заботились о своих шевелюрах даже в час самого лютого душевного раздрая, испуганно ахнули. Остроухие отказывались верить такому кощунству по отношению к прическе.
– Прости за дерзость, княгиня, осмелюсь спросить: не разумнее ли будет сохранить сей дивный водопад
