И в этот момент с другой стороны помещения зазвучал голос — юношеский баритон, резковатый, насмешливый.
— Интересно ты проводишь время, — сказал Хелье, свободно шествуя к ним по залу, не обращая никакого внимания ни на извивающихся змей, ни на чудовище. Он был одет, и у бедра его болтался сверд. — Одевайся, пойдем.
— Хелье, — слабо позвал Яван.
— Ты, Яван, очнись, — строго сказал Хелье. — Сейчас не до глупостей. У нас дело есть. Слышишь? Эй!
Подойдя вплотную, он хлопнул Явана по щеке.
Хватка Юстинии ослабла, и сама Юстиния вдруг поникла, отпустила Явана, отшатнулась, стала пятиться задом, и вдруг побежала. Исчезло чудовище, исчезло пламя, исчезли рептилии, исчез мрамор. Яван лежал на спине на ложе, в спальне Юстинии, а рядом с ним сидел Хелье, намеревающийся еще раз треснуть его по щеке.
Яван резко сел на постели. Холщовая простынь.
Хелье усмехнулся.
— Если бы я за тобой не пошел, ты бы здесь неизвестно сколько бы еще провалялся, — сказал он. — А тебе нужно узнать кое-что, связи свои использовать, не так ли. У межей везде связи. Помнишь? Вот. Только что-то никаких межей в этом доме нет. Хозяйка явно из болгар, дура какая-то, выскочила мне навстречу, ах, говорит, ах, и куда-то скрылась. А уж остальные обитатели дома — любо-дорого, воры, убийцы какие-то, сводники. Ну и знакомство у тебя. Неужто не мог получше да почище хорлов терем найти?
— Одежка моя где? — спросил Яван.
— Вон там, на ховлебенке.
Яван вскочил и стал быстро одеваться.
— Спешим, — сказал он.
— Куда?
— Обратно в крог. Только бы успеть. Где мой сверд?
— Вон лежит.
— Кидай его сюда.
Яван выскочил из спальни, пробежал через пустую приемную Юстинии, в коридоре сбил с ног привратника. Хелье едва поспевал за ним.
Луна освещала сквер и близлежащие улицы. Вдвоем бежали они обратно, к морю, к крогу. Редкие подозрительные личности шарахались в стороны.
— Что за спешка? — спросил Хелье на бегу.
— Только бы успеть. Не отставай. Сейчас, возможно, придется драться.
Снова появились огни. Некоторые части города вели ночной образ жизни. Тут и там сновали повозки, народу на улице прибавилось.
Яван влетел в крог, на ходу вытаскивая сверд. Хелье вбежал за ним. За одним из столов сидел Дир в одной рубахе и что-то пил.
— Где это вы были? — спросил он.
— Где Эржбета? — спросил Яван, переводя дыхание.
— Спит она.
— Все было спокойно?
— Да. Правда, ломились какие-то двое, наверное к Эржбете, но попали ко мне. Наглые твари. Ну я их об стену пару раз долбанул, выволок и выкинул на улицу. Хозяйка проснулась, вышла, увидела, и вот мне от щедрот налила задаром вина. Гораздо лучше, чем та дрянь, которой нас тут давеча поили. Попробуйте, ребята.
Яван упал на стул и вытер лоб. Хелье вложил сверд в ножны и тоже присел к столу.
— Обошлось, — сказал Яван. — Будем надеяться, что обошлось.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. ПЛАНЫ И ДЕЙСТВИЕ
Хелье и Дир ушли спать. Яван бодрствовал всю ночь, мучаясь неопределенностью, угрызениями совести, сомнениями, не находил себе места. Он не мог вспомнить, сколько ни старался, что произошло до появления рептильных видений и прихода в них Хелье — что успело произойти, и насколько это теперь связывает военачальника Ликургуса с Юстинией, не закабален ли он? Бежать? Но мир так мал, не говоря уж о том, что Юстиния, возможно, будет контролировать его сны — сновидения, которые бывают при множестве забот, по Екклесиасту. От снов никуда не спрячешься, не уедешь, не зальешь их вином, не растеряешь в беспорядочных отношениях с противоположным полом, не оттенишь блеском золота.
Утром сели завтракать. Яван поведал, что знает, где хранится спрятанное, и объяснил, как туда пройти. И замолчал.
Какое-то время молчали и остальные, а затем Хелье, видя, что все чего-то ждут, решил — пора брать дело в свои руки. Раз больше никто не желает. Ни Эржбета, ни Яван.
— Вот что, — сказал он, и все посмотрели на него, как по команде, и перестали есть, даже Дир. — Раз мы все, что нужно, знаем, следует составить план дальнейших действий. Совершенно очевидно, что город кишит спьенами.
— Ну да? — удивился Дир.
— Чьими спьенами? — спросил Яван, желая проверить на всякий случай, совпадает ли его мнение с мнением Хелье.
Эржбета промолчала.
— Во-первых, спьенами Неустрашимых, — сказал Хелье. — Это само собой разумеется, этой дряни везде полно.
Эржбета подняла брови и обратилась снова к хлебу, огурцам, грудинке, и яблокам.
— Затем, конечно, есть спьены из Киева, то бишь добрынины ухари, а также из Новгорода. Есть также запад и север, но они нас не очень смущают. И, к сожалению, у самого Васса наверняка есть несколько человек в городе, которые следят за тем, чтобы кто-нибудь не начал следить за Вассом. Так? — спросил он, глядя на Эржбету.
Эржбета кивнула мрачно.
— Если Васс обнаружит, что мы здесь, и поймет зачем, провал обеспечен. Он примет меры. Васс знает в лицо меня и Эржбету.
— Меня тоже, — сказал Яван.
— Жаль. Если он просто увидит кого-то из нас, беда небольшая. Но если он увидит нас всех вместе, вряд ли мы его потом найдем. Посему в город нам следует выйти по отдельности и стараться поменьше попадаться людям на глаза — до того момента, когда мы начнем действовать, а действовать мы будем очень быстро. Единственный, кого не знает Васс — Дир. Учтем это. Далее. Нужен план быстрого ухода из города, на все случаи. Кораблики нам более не подходят.
— Почему же? — спросил Яван.
— Потому что пока мы дойдем до корабликов, погрузимся и отчалим, пройдет немало времени. Нас просто убьют. Странно, что уже утро, а мы все еще живы, хотя даже не удосужились переменить крог, прежде чем завтракать. Есть другой способ, и я о нем позабочусь.
Он выдержал паузу. Никто не возразил. Дир смотрел на Хелье во все глаза.
— Далее, — продолжил Хелье. — Яван вполне мог приехать в Константинополь по своим делам. Меня знает только сам Васс. А вот Эржбету, помимо Васса, могут знать многие из его, Васса, людей. Здесь, в этом городе. Васс здесь не в первый раз — и Эржбета тоже. Не так ли?
Подумав, Эржбета сказала:
— Так.
— Эржбета могла бы не выходить из крога, не из этого, из другого, но приехать в Константинополь и сидеть безвыходно в кроге — подозрительное поведение, а люди болтливы, и несмотря на внушительные размеры города, сплетни распространяются здесь так же быстро, как в Киеве. Поэтому давайте предположим, что она приехала, чтобы приятно провести время с новым любовником. Это, само собой, Дир. Вдвоем они прогуливаются не очень близко к дому, где хранится нужное нам, но и не очень далеко от него. В семи кварталах.
— Это глупо, — сказала Эржбета.
— Почему же? — спросил Дир, неприязненно на нее глядя.
— Да, это глупо, — согласился Хелье. — Зато правдоподобно, как большинство глупостей. Далее. Если все-таки Васс прячет хартии не там, где мы предполагаем, и не зайдет в дом, а явится прямо во дворец, нужно, чтобы кто-то ждал его у входа. Это последняя мера, отчаянная попытка спасти положение, и я бы взял это на себя, но Васс выше и тяжелее меня, и мне, чтобы отнять хартии и скрыться, придется вытащить сверд, что приведет в недоумение дворцовую охрану. А Дир не знает Васса в лицо. Остается Яван. Нужно незаметно встать где-нибудь сбоку, незаметно пойти Вассу наперерез, выяснить, в руке ли у него хартии, в суме ли, в кармане ли, или за пазухой, незаметно вывести его из равновесия, забрать хартии, и уйти. Яван, хотелось бы, чтобы до всего этого не дошло. Но возможность есть. Возьмешься?
— Возьмусь, — согласился Яван.
— Прекрасно. Каким образом ты собираешься это сделать?
— Разберусь на месте.
— Тебе приходилось делать такое раньше?
— Да.
— Хорошо. Далее. Судно императора и сопровождающие корыта появятся на северо-востоке, как обещано, во второй половине дня. Глашатаи тут же разнесут приятную эту весть по городу. Васс выждет некоторое время и пойдет — сперва забрать хартии, затем в Буколеон. Мне и Диру нужно тут же бежать к дому, в котором находится тайник, и схватить Васса там же. Но не раньше, иначе мы себя выдадим. Нам нужен сигнал. И Явану тоже. Сигнал, который все мы увидим, одновременно. Сигнал нам даст Годрик.
Он снова замолчал.
— Каким образом? — спросил Дир.
— Годрик, — позвал Хелье.
Годрик поднялся с пола и подошел к столу.
— Змеев пускать умеешь? — спросил Хелье.
— Змеев? Наверное. Давно не пускал. С детства.
— Видел ли ты Софию?
— Кто это такая?
— Это церковь. Большая такая.
— Та, что у моря?
— Да.
— Тогда видел.
— Тебе нужно будет забраться повыше. Лучше всего к самому куполу. Но так, чтобы тебя не видели. Да? Понял?
