зубы. Не плачу я! Просто вероятность стать мамой в глаз попала. Дорога до дома Авы и Ярика благополучно тонет в моей памяти под толстым слоем бесчисленных «не». Не могу, не хочу, не сейчас, не беременна — и так по кругу все две станции метро. Молча, в трясущемся вагоне, забившись в угол и физически и ментально. А потом еще добрый километр на своих двоих до квартиры в их элитном ЖК.
Я не собиралась рожать!
То есть, да, я приняла свои чувства к Арсению и готова была попробовать построить настоящие, взрослые, здоровые отношения. Отношения где мы вдвоем. Но ребенок…
Ребенок — это серьезно. Ответственно. На всю жизнь! Я за собакой-то порой не могу уследить, а тут человек! Маленький, капризный, ничего не умеющий и во всем полагающийся на тебя человек. Я не готова! Господи, я не хочу быть мамой. Во мне нет этого пресловутого материнского инстинкта, который тянет вытирать сопли каждому беззубому монстру в песочнице. Да я элементарно не хочу отвечать за кого-то, кроме себя! Я…
Я банально скатываюсь в истерику. Поэтому ускоряю шаг и оставшиеся десять метров до квартиры Ремизовых едва ли не бегу. А там, чтобы вы понимали, насколько лихорадочно мое состояние, забываю, что у них есть дверной звонок. Как и у всех, блин, нормальных людей! Я, как дура, долблюсь в дверь. Долго, громко и настойчиво тарабаню, пока она не открывается, а из квартиры не выглядывает удивленная Ава с очевидным:
— Чего стучишь? У нас есть звонок…
— Спасибо, капитан очевидность!
— А злишься чего?
— Потому что я знаю, что у вас есть звонок. Я не настолько тупая!
Поправочка: настолько.
— Тогда почему…
— Ава, просто перестань, пожалуйста!
Сестренка в жесте «сдаюсь» вскидывает ладони. Кивает:
— Проходи.
Я прохожу. Сердце начинает биться быстрее. Меня бросает в пот. Чувствую, как капля выступает на виске. А вот в горле пересыхает.
Ну вот, я здесь.
И?
Что дальше?
Неожиданно накатывает смущение вперемешку со страхом. Меня словно по щелчку дверного замка за спиной откидывает на двадцать лет назад, и я снова маленькая, растерянная, испуганная Мартышка, которая разбила мамину любимую вазу и теперь не знает как ей об этом сказать. Только нынче передо мной стоит не мама, а Ава. И ничего я в этот раз не била, а наоборот… типа сделала. Ребенка…
Или не сделала.
Или сделала?
Что хуже?
Боже, я запуталась!
Я облизываю пересохшие от волнения губы и оглядываюсь, чтобы удостовериться, что мы дома одни. Вокруг тишина. Ярик, как и Арс, на тренировке. А Димка, скорее всего, в школе. Даже телевизор и тот не работает. Аврелия не любит фоновый шум.
Это хорошо.
Или плохо?
Господи, ты уже саму себя бесишь, Марта!
Разозлившись, я кидаю сумочку на банкетку у двери, туда же приземляя и свою пятую точку. Не разуваясь. Не снимая куртки. И не дыша, кстати. Поднимаю на сестру взгляд, сильнее сжимая в ладонях три упаковки с тестами. Сердце уже бьется где-то в районе горла.
Тук-тук, тук-тук.
— Вообще-то я думала, что ты пройдешь чуть дальше коврика в пороге, но… ладно… если тебе тут удобней… просто, слушай, ты реально сегодня какая-то странная!
— У меня проблема, — осипшим голосом говорю я, судорожно сжимая пальцы, а вместе с ними с характерным звуком комкая картон.
— Какая?
— Серьезная.
— Насколько серьезная?
— В мировом масштабе, конечно, ничтожная. Но в масштабе моего мироощущения — глобальная. Как постепенное разложение озонового слоя или таяние ледников.
Ава зависает со странным выражением на лице. Ее вопросительно выгнутая бровь прямо намекает на то, что старшая сестра всерьез начинает сомневаться в трезвости моего рассудка. И не только его.
— Мартышка, ты выпила что ли?
Шмыг носом.
— Нет. А лучше бы да…
— Ты можешь перестать говорить загадками и нормально объяснить, что у тебя стряслось?
Я делаю новый «шмыг». Опускаю взгляд на собственные руки. Прикусываю губу и разжимаю пальцы, показывая сестре злосчастные купленные в аптеке тесты, прошептав испуганно:
— Есть вероятность, что я… беременна.
Глава 46
Арсений
— Бес! — тормозит меня на выходе из раздевалки голос моего спортивного агента.
Я оглядываюсь, попутно закидывая сумку с формой на плечо и пряча телефон в карман. Хотел набрать Царице и узнать, не надо ли ее откуда подхватить. Помнится она говорила, что поедет в зал. А он как раз у меня по пути.
— Стас, — тяну руку.
Мы с Образцовым обмениваемся рукопожатиями и вместе выдвигаемся в сторону выхода из ледового.
— Ты как здесь? — спрашиваю я.
— Заскочил с руководством пообщаться. Один парнишка перспективный у вас тут в фарм-клубе нарисовался. Защитник классный. В следующем сезоне уже восемнадцать стукнет, хотим пристроить его в основу.
— К нам?
— К вам. Хотя “к вам” ли? — хмыкает Образцов.
— Что ты хочешь этим сказать? — оглядываюсь я.
— Через пару недель у тебя заканчивается контракт. Забыл?
— А, ты про это. Почему же, помню.
— Что решил?
— Пока ничего.
— Да брось, так не бывает.
— Прикинь. Ни одной годной мысли.
— Хотя бы к чему склоняешься?
Я пожимаю плечами. К чему я склоняюсь? Всех денег не заработаешь. А то, что уже заработал, мне и моей семье вполне хватит на безбедную старость. Так может уже пора прижать свою задницу и начать вить уютное гнездышко? С восемнадцати лет я, как беспризорник, мотался по миру подписывая и переподписывая эти проклятые контракты. Ну, в тридцать пять-то лет уже, кажись, пора остепенится? Жена, дети, классный домик где-нибудь на окраине и русская банька. Чертовски хочу собственную баньку! Тем более все так удачно складывается. И женщина рядом есть, жизнь без которой уже и не жизнь вовсе.
Улыбаюсь мечтательно, сложившейся в голове идеальной картинке.
Мой спортивный агент хмыкает:
— Ясно все с тобой. Когда свадьба?
— Работаем над этим вопросом, — даже не думаю отнекиваться. А смысл? Если на довольной роже все написано. Правда есть некоторый внутренний мандраж. Не представляю, как буду к Обезьянке с предложением руки и сердца подкатывать. Ее, бедную, едва ли не до прединфарктного состояния доводят любые разговоры “о будущем”.
— Ну хоть пригласишь? На свадьбу-то?
— Спрашиваешь! — хлопаю друга по плечу.
— В любом случае, напоминаю, что время подумать у тебя все еще есть. Семейное гнездышко можно и в Штатах свить.
— Нет, — качаю головой, — это не то. Здесь как-то спокойнее, менталитет ближе, пейзажи душевней. Да и вся родня в России. Родители, опять же. Кто будет нянчить внуков, если мы улетим? — внуков, которых для начала надо зачать, а перед этим еще убедить Марту в необходимости иметь детей, что,
