чувствовать друг друга даже на расстоянии. Всегда был уверен, что это сопливая хрень для впечатлительных сопляков/ Однако сегодня я близок к тому, чтобы поменять свою точку зрения на это утверждение.
Лифт останавливается на тридцатом этаже. Мы с Яром выходим. Прямо по коридору и направо — их с Авой квартира. Пока Ремизов разбирется с замком, я докидываю Обезьянке еще парочку смс, балансируя на грани между “я ее убью” и “я за нее переживаю”. Пишу:
Бес: “Просто скажи мне, что у тебя все хорошо”
Бес: “Хотя, даже если и скажешь, я все равно надеру тебе задницу! Чисто за то что не берешь трубку, когда я звоню”
Бес: “Четырежды!”
— Бес, прием! — щелкает у меня перед носом пальцами Рем. — Проходи давай, приветливо распахивает дверь, пропуская меня в квартиру первым.
Так и не дождавшись, когда сообщения в мессенджере будут прочитанными, блокирую экран и прячу телефон в карман, мысленно общая Обезьянке хорошую порку! Переступаю порог, потянув за края ветровку. Открываю рот, чтобы спросить Ярика, чего в квартире так тихо и, на первый взгляд, пусто, как до моих ушей доносится неразборчивый звук. Едва слышный. Что-то отдаленно похожее на писк. Или… стойте. Всхлип?
Торможу посреди коврика в пороге. Напрягаю слух, прислушиваясь.
— Ну ты чего там завис? — ворчит Ремизов, тыча меня локтем в бок.
— Тш-ш, — шикаю. — Слышишь?
Всхлип повторяется. Уже громче и жалобней. Откуда-то со стороны хозяйской спальни.
Рыдает что ли кто-то там?
Димка?
Вряд ли.
Тогда…
— Птичка? — звенит от напряжения голос друга.
Мы переглядываемся.
Звук повторяется.
— Птичка, ты дома?! — уже громче спрашивает Ремизов, отодвигая меня со своего пути. Проходит в квартиру, на бегу скидывая кроссовки. — Ава! — швыряет ключи на тумбу в прихожей и летит в сторону спальни. — Ава, ты в порядке? Эй, малышка, что слу… — замолкает.
Я неловко топчусь на пороге, почесывая затылок. Раздумываю над тем, не стоит ли мне уйти и оставить супругов наедине, как слышу удивленный выдох Ярика:
— Марта?
Меня словно током прошивает.
— Марта? — повторяю за Ремом.
Забыв про все правила приличия, не разуваясь, быстрым широким шагом преодолеваю расстояние до комнаты Ярика и Авы.
Марта?
Моя Марта?
Это она рыдала что ли?
Притормозив на пороге хозяйской ванной, выглядываю из-за плеча друга. Обмираю. На меня резко накатывает дурнота от того, в каком зареванном виде я вижу свою Царицу. Разбитая и потерянная Обезьянка сидит на крышке унитаза, кажется став в разы меньше. Нос у моей девчоки опух. Щеки красные. Под глазами мешки и разводы от потекшей туши. Плечи вздрагивают от отголосков ушедшей истерики. А рядом Ава. Крепко обняв, притягивает сестру к себе, успокаивающе поглаживая по голове. По ее взгляду мало что можно понять. Если Царица сидит с похоронным видом, то Птичка: то ли восхищена, то ли напугана, то ли и то и другое сразу. Хрен поймешь этих женщин!
Я теряюсь. Ремизов, похоже, тоже. Девушки молча смотрят на нас. Мы на них. И только сейчас я улавливаю одну капец какую неожиданную вещь! Детальки в моей голове махом складываются в единую картинку. Шестеренки начинают крутиться в убойном темпе. Я перевожу взгляд с рук Царицы, в которых зажат тест на беременность, на ее смертельно-бледное лицо.
Да ладно?
Серьезно?
Да ну бросьте!
Прежде чем успею уверовать в собственную догадку, слышу словно сквозь толстый слой ваты в ушах робкое от Авы:
— Э-э… мальчики… у нас тут есть кое какие новости.
У меня перехватывает дыхание. Интуитивно я и так уже знаю “какие” новости. А тут еще и мои умозаключения подтверждает новый жалобный всхлип Обезьянки. Ах-ре-неть!
Все еще слабо веря в реальность происходящего, я делаю глубокий вдох, с трудом удерживая поехавшие вверх уголки губ. Мы, похоже, это… ну, “залетели” что ли?
— Новости? — переводит взгляд с меня на свою жену Ярик. — Какие новости? Что у вас тут происходит? Ты что-нибудь понимаешь, Бес? — смотрит на меня друг.
Я смотрю на Марту. Осторожная улыбка трогает мои губы. В ответ Царица сводит свои брови на переносице, насупившись, как обиженный ребенок. Обиженный или напуганный, Бессонов? Судя по всему второе.
Понял, не дурак. Улыбку с губ стираю так же быстро, как нарисовал. Сердце ухает в желудок. Она реально расстроилась. Эти слезы — не слезы радости. Моя девочка балансирует на грани нервного срыва, о чем явно говорят побелевшие костяшки пальцев, которыми она сжимает тест, и дрожащая нижняя губа, которая едва сдерживает новый всхлип. Для Марты, которая патологически боится строить планы на будущее, неожиданная беременность, должно быть, в сто крат хуже апокалипсиса.
Беременность…
Мы беременны.
Класс!
То есть, черт.
Черт, черт, черт!
Она к этому явно не готова.
А я? Я готов?
— Бес? — окликает меня Рем.
Я перевожу взгляд на друга.
Что он спросил? А, да.
— Кажется, понимаю.
— Это уже хорошо, — говорит Ава и смотрит на меня с легким немым укором.
А я что? Я понятия не имею как так получилось! Нет, то есть, конечно имею. Но, давайте будем честны, мало кто задумывается наперед о последствиях того или иного поступка в такой интимный момент. Тем более, с постоянной партнершей. Когда тобой управляет та голова, что ниже пояса — не до рефлексии. Этой части тела вообще думать не свойственно. Оправдание хреновое, но какое есть.
Поэтому я прибываю в странном состоянии радостной растерянности, толком не понимая, как вести себя в данный момент. По уму, мне бы подойти к Обезьянке, обнять, поцеловать, прошептать что все будет хорошо, но все, что я могу делать пока — молча смотреть в ее большие от испуга глаза. Смотреть, борясь с собственной накатывающей панической атакой. Я и ребенок? Мы и ребенок? Сейчас? Все так стремительно, что голова кругом!
— У нас тут нарисовался полосатый тест, — объясняет сестра Марты, нарушая установившуюся тишину в нашем квартете.
— У нас? — удивленно взлетают брови Ремизова. — У нас с тобой?
— Ну, то есть у них, — виновато пожимает плечами Аврелия.
— У них?! — бегает глазами с меня на Марту друг в состоянии крайнего офигевания. — Погодите! И как давно существует это “них”? — останавливает свой взгляд на мне. — Бессонов, — звенит от напряжения голос кэпа, — как давно ты зажигаешь с сестрой моей жены, черт возьми?
— Очевидно достаточно давно, чтобы мы уже были беременны, — произношу я ровным, спокойным тоном, готовый к любому выпаду Ярика. Даже к такому, когда его кулак влетает в мою челюсть сворачивая ее к херам. Но… к тому, что эти слова триггернут и выведут на слезы Царицу — я не готов
