– Это мы об этом знаем, а здешние обитатели о скрытой опасности несоформатности даже не догадываются. А теперь держитесь за стол, адмирал, украденные резимеры они пытаются использовать для приготовления питательных субстанций…
– Вы… шутите, офицер Ромис?
– Я же сказал, сэр, держитесь за стол. Местные предпринимательские и научные структуры пытаются внедрить оболочки резимеров в культурную флору.
Пораженный адмирал замолчал, а офицер Ромис вернулся к атласу.
– Я сказал вам немного больше, чем должен был, адмирал, но теперь вам понятнее, почему мы действуем здесь так осторожно. Аборигены будут пытаться не отдавать нам резимеры, они уверены, что придут через них к процветанию, а мы не имеем права применить оружие второго порядка, поскольку, уничтожив резимеры, потеряем вскоре и весь кристаллический планетный пояс. Поэтому подождем, когда наши агенты соберут всю необходимую информацию, а пока будем усиливать на планете группировку и ждать положенного часа.
– Теперь я все понял, офицер Ромис, – сказал адмирал, глядя в иллюминатор. – Теперь я полностью на вашей стороне.
98
Руководитель государственной службы технической поддержки Франклин Тауберг сидел в своем домашнем кабинете и перелистывал старую книгу, которую читал еще в юности. Ему бы хотелось прочесть ее снова и сравнить ощущения, но свободного времени катастрофически не хватало. Вот и теперь он должен был просмотреть планы реконструкции предприятий на востоке страны.
В двери заглянула Ингрид:
– К тебе можно?
– А я думал, ты уже спишь. Заходи, солнце мое, а то мы с тобой не виделись уже дня три.
– Неделю, – поправила его дочь.
– Правда? Ну, тогда тем более заходи.
Фрэнк вышел из-за стола и, обняв дочь, поцеловал ее в лоб.
– Присаживайся. Что-то ты выглядишь какой-то озабоченной, что-нибудь случилось?
– Я влюбилась, папа.
Тауберг улыбнулся.
– Это нормально, тебе ведь уже двадцать два года.
– Да, нормально. Только тут есть одна проблема…
– Я должен взять его на работу?
– Нет, у него есть работа и… Дело не в нем. Одним словом, папа, я все знаю про эту тележурналистку, про телезвезду.
Тауберг недоуменно уставился на дочь:
– О какой журналистке ты говоришь, дочка?
– Я говорю про Нелли Фландерс с телеканала «Цыпленок триста сорок».
– Ты же знаешь, что я не смотрю ТВ-бокс, у меня на это просто не хватает времени. Объясни подробнее.
Ингрид начала сердиться, ей показалось, что отец пытается водить ее за нос.
– Папа, я говорю о девушке, которая сделана в твоем департаменте по моему копифайлу! Она моя копия, которую ты сделал из любви ко мне, своему ребенку…
– Ингрид, дитя мое, я никогда не давал распоряжений делать копию по твоему копифайлу. Это глупость какая-то. Где у нас ближайший ТВ-бокс?
– Кажется, в гостиной…
– Идем в гостиную.
Они спустились на первый этаж, и Ингрид взяла на себя поиск нужного канала. Поскольку в данный момент новостей не было, она открыла архив и включила запись, сделанную пару часов назад. На экране появилась блистательная Нелли Фландерс и начала бойко пересказывать последние новости.
Фрэнк Тауберг приблизился к ТВ-боксу и, уставившись на экран, с минуту наблюдал за мимикой телезвезды. Можно было не сомневаться, это была копия его дочери.
– Достаточно, – сказал он, и Ингрид выключила ТВ-бокс. – Где мой телефон?
– Он остался в кабинете. Возьми этот. – Ингрид указала на массивный старинный аппарат, стоявший на каминной полке.
– Нет, мне нужен мой, кодированный.
Тауберг поднялся в кабинет, и Ингрид увязалась за ним. Она все еще ничего не понимала, но пока предпочитала молчать, чтобы отец не выставил ее за дверь.
Между тем Фрэнк уже решил, что первым делом позвонит в обслуживание, поскольку ни одно изделие не могло существовать без технического мониторинга.
– Техподдержка. Дежурный инженер слушает…
– Дежурный, это Тауберг. Мне нужно, чтобы вы посмотрели, кто принимал на баланс объект «Нелли Фландерс»…
– Я узнал вас, сэр. Одну минуту… Ага, вот. Рестартинговый вариант объекта был принят на баланс два года назад начальником техподдержки…
– Спасибо, а теперь соедините меня с ним.
Через несколько секунду сонный голос ответил:
– Кто там, говорите…
– Эдгар, извини, если разбудил…
– О, это вы, мистер Тауберг? Ничего страшного. Что-нибудь случилось?
– Эдгар, ты должен помнить, кто передавал на техбаланс объект «Нелли Фландерс»…
– Да, сэр, я помню. Передавал, разумеется, департамент проверки качества, но проводящие документы составлял и подписывал главный технолог…
– Понятно. Спокойной ночи, Эдгар.
Тауберг положил трубку и задумчиво побарабанил пальцами по столу.
– От кого ты узнала про двойника?
– От дяди Гуннара. От Гуннара Линсдея.
– Что он тебе сказал?
– Это было давно, мне было тогда лет четырнадцать. Он сказал, что ты так любишь меня, что сделал копию. И что придет время и я ее увижу. Но только я не должна была говорить тебе, что знаю о ее существовании.
– В те времена я еще не мог распоряжаться копифайлами, я был всего лишь заместителем директора службы!
– Но я в этом ничего не понимаю, – пожала плечами Ингрид и поправила упавшую на лицо прядь волос.
Тауберг снова взялся за телефон и позвонил в службу безопасности:
– Это Тауберг. Необходимо срочно арестовать Гуннара Линсдея. Да, прямо сейчас. И возьмите с собой побольше людей – нужно провести тщательный обыск. Что искать?.. Ищите все, что может не соответствовать его образу жизни, – все подозрительное.
Отдав распоряжение службе безопасности, Тауберг вызвал машину.
– Ну вот, нужно ехать на службу, – сказал он, поднимаясь со стула. – А ты иди спать.
– Папа, выходит, ты не давал распоряжения делать эту копию? – спросила Ингрид, останавливаясь у двери.
– Нет, дитя мое, не давал, но это вовсе не означает, что я тебя не люблю. Иди спать, завтра договорим.
99
Когда директор госрезерва приехал в офис, на лестнице его встретил начальник службы безопасности.
– Джаспер? Зачем ты здесь? – удивился его появлению Тауберг.
– При таких событиях я обязан быть на работе, сэр.
– Ну хорошо, пойдем.
И они направились к лифту.
– Что удалось выяснить? – на ходу спросил Тауберг.
– Поскольку у меня нет никакой информации о причинах ареста…
– Брось, Джаспер, я уверен, что все вокруг знали об этой журналистке.
– М-да, сэр. В общем, конечно, знали, но были уверены, что это ваша инициатива. Все выглядело очень правдоподобно, ведь он практически ничего не скрывал – рестартинговые версии, техподдержка.
– Да уж. Правдоподобнее некуда.
Они вошли в лифт и стали подниматься.
– Обыск закончили?
– Нет, еще проводят, но уже кое-что нашли.
– Кое-что?
– Вещи, сэр. Детские вещи. Женские, в смысле – для девочки-подростка.
– Мерзавец! – не удержался Тауберг.
Лифт открылся, и они вышли.
– Они чистые?
– Кто?
– Найденные вещи чистые?
– О да, сэр, мы сразу обратили на это внимание – вещи чистые и уложены в прозрачный пластик. Но можно отправить на экспертизу.
– Не нужно на экспертизу! Отвезите их моей служанке Моне. Она живет у нас много лет и наверняка узнает вещи, если они принадлежали Ингрид.
– Да, сэр, я сейчас же распоряжусь.
Тауберг вошел в приемную и застал там своего секретаря.
– Ну а ты-то что тут делаешь, Александр? Ты тоже на службу безопасности работаешь?
– Сэр, мне сообщили, что тут что-то происходит, а живу я недалеко.
Секретарь помог директору снять плащ.
– Чай с вареньем?
– Позже.
– Понял, – кивнул секретарь. – Вы, видимо, останетесь тут на ночь?
– Да, останусь в комнате отдыха. Но тебе здесь делать больше нечего, езжай домой, это приказ.
– Слушаюсь, сэр.
Тауберг прошел за свой стол, пробежался глазами по стопкам не просмотренных с вечера документов и, чтобы отвлечься, начал проглядывать квартальные сводки.
Зазвонил телефон.
– Тауберг…
– Сэр, это Джаспер. Мои люди доставили к вам домой найденные у Линсдея вещи и показали их Моне. Некоторые она узнала.
– Понятно. Ведите его сюда.
– Слушаюсь.
Через несколько минут в наручниках привели Гуннара Линсдея. На нем был костюм, надетый поверх пижамы.
Конвоиры вышли, в кабинете с арестованным остались только Тауберг и начальник службы безопасности.
– Как ты мог так поступить? Я пускал тебя в дом, а ты, мерзавец, пробирался в детскую комнату?!
– Нет, Франклин! Нет! – воскликнул Гуннар, закрываясь скованными руками. – Нет, я не пробирался в детскую – я бы не посмел! Вещи я воровал в прачечной!
– Зачем ты сделал копию? Ты использовал ее в качестве сексуального объекта?
– Нет, Фрэнк! Поверь мне, я люблю твою дочь! Я полюбил ее, как только впервые увидел!
– Когда ты увидел ее, ей было всего двенадцать лет!
