Лишним чувствам… Как же ей это осточертело! Любить урывками, с оглядкой на обстоятельства…
Взгляд девушки скользнул по остальным спутникам – темные человеческие силуэты возле гаража, размываемые порывами насыщенного снегом ветра. Пока Кирпич под чутким матерным руководством Косаря старался расшевелить монтировкой примерзшие дверные стыки, Фёдор обеспокоенно вертел головой, определенно чувствуя себя на поверхности крайне неуютно. И постоянно дергался от любого подозрительного звука, чуть что хватаясь за свою любимую «Рысь». Но он хотя бы здоров, а вот состояние Каравая Наташке не нравилось: удар морлока не прошел даром. Сталкер вызвался проводить друзей до заначки, но сейчас заметно сдал и стоял, обессиленно прислонившись к стене возле гаража. Хороший и мужественный человек, этот Каравай, годившийся ей в отцы… И Наташа не без сожаления подумала, что не сможет ему помочь. Она едва-едва восстановила собственные силы и не собиралась их снова распылять, оставлять себя без защиты в минуту опасности. Тут уж без сантиментов.
Интересно… Если даже Димка сейчас кажется ей незнакомцем в темных очках-полумаске и респираторе, то как в его глазах выглядит она? Мешковатый теплый комбинезон с капюшоном, поверх «химза» с жилетом разгрузки, отягощенным запасными магазинами и парочкой гранат. На ногах тяжелые зимние ботинки, шею и плечи оттягивает ремень видавшего виды АКСУ. На бедре кобура с «Бердышом», да еще и панорамная маска на лице – от девичьего облика почти ничего не осталось. От нее прежней – лишь медицинская сумка, лямка перекинута через плечо. Ничего не поделаешь. Если не хочешь чувствовать себя обузой – будь как все. У всех остальных на лицах, кстати, тоже панорамки – новокузнецкий пахан хоть и притырил их на своем складе десятками, если не сотнями, выдавать своим следопытам не торопился, экономил. А Косарь экономить не стал, раздал и маски, и фильтры к ним, и снаряжение отдал, кому не хватало.
Но главное – Димка рядом.
Если бы не ее причудливо трансформировавшиеся в момент крайней опасности способности, то возможно, Димки уже не было бы в живых. При одной мысли об этом сердце начинало ныть. А еще она поняла: когда они рядом, ей проще контролировать его состояние. Помогать. Успокаивать. Поддерживать силы. Она, конечно, не Анюта, та одним лишь своим присутствием умела примирять врагов, но и у нее кое-что имеется. Если начистоту, она ведь заметила это еще в госпитале на Таганской, просто раньше не пыталась осмыслить причины и следствия, других забот хватало. Но теперь, после путешествия по жутковатой Северной, где каждый шаг Димки был и ее мысленным шагом тоже, осознала свои возможности более полно. Когда она и Димка вместе, они как одно целое, как плюс и минус одной батарейки – и усталость позорно бежит прочь, они подпитывают друг друга одной лишь близостью. А вот когда он далеко, Наташки хватало лишь на то, чтобы поддерживать его силы, не заботясь о себе – лишь бы вернулся к ней целым и невредимым. Вспомнилась реакция ночного сторожа в госпитале Таганской – наверное, в такие периоды она и сама забирала энергию у окружающих, и люди ее инстинктивно сторонились, чувствуя, что помощи от нее лучше не ждать…
Вывод из всех этих размышлений напрашивался простой – им лучше всегда оставаться вместе.
Новокузнецкие наконец справились с дверью.
Разглядев с порога внутри характерные очертания техники, укрытой брезентовым чехлом, Фёдор торопливо стянул панорамку, поправил на переносице сбившиеся очки и изумленно присвистнул:
– Вот же блин-оладушек! До последнего не верил, что у вас тут такая цаца припрятана!
Он же первым и двинулся внутрь.
Вскоре большая часть группы сгрудилась внутри гаража вокруг машины, по примеру бауманца освободив лица от масок – фон стоял нормальный, а резина и пластик здорово затрудняли общение. Каравай общему примеру не последовал – тяжело доковыляв до скамейки возле внутренней стены, он с едва слышным стоном присел, стараясь не привлекать к себе внимания.
Измененные остались снаружи – надо же кому-то охранять подступы.
– «Хонда», ёханый же ты бабай! – как только квадроцикл расчехлили, стянув с него несколько многослойных попон из брезента и войлока, Фёдор снова присвистнул, закинул ружье за спину, в компанию к уже торчавшему там «калашу», и присел возле машинки, разглядывая ее с жадным любопытством. – Стильная штука. Как вы так умудрились ее сохранить – вид, словно только из магазина… Да еще на гусеничных подвесках. Ну да, куда ж по снегу без них… Всегда мечтал на такой дурынде погонять, да не успел. Когда все медным тазом накрылось, мне ж еще пятнадцать было. Однако, шикарно живете.
– Куда ж в наши дни без контрабанды, – польщенно усмехнулся Косарь, ласково погладив бензобак затянутой в теплую перчатку ладонью. – Не все, что нам нужно, можно достать через Ганзу или красных. Летом, конечно, сложнее, от живности вся округа кишит, а зимой – милое дело, по норкам сидят, в дырки сопят. И квадрик тут – милое дело. Пистон обычно такими рейсами занимался, хорошо все пути по поверхности знал, до любой станции мог добраться без проблем. Он да Оспа… Пусть земля будет им обоим пухом.
– Неужто так и стоит здесь без охраны? И никто не трогает?
– У сталкеров свои законы, Федь, – снисходительно пояснил Косарь. – И довольно строгие. А после случая этим летом, когда один тип с Тульской увел чужой БТР и раздолбал его, гоняя по городу, законы ужесточились еще больше. Теперь, если вина будет доказана, то оштрафован будет не только вор, но и станция, к какой приписан.
– Ну, это еще доказать надо, – недоверчиво хмыкнул Фёдор.
– А ты полагаешь, того вора не нашли? К твоему сведению, о нем больше никто никогда не слышал. Вот и делай выводы… Так, вас тут и троих больше чем надо, десять минут на сборы, ясно? Кирпич! Не слышу ответа!
– Да ясно, дядь Косарь! – Паренек уже заливал в бак топливо из канистры, которую доставили со станции, и от усердия высунул язык – не пролить бы ни капли, поэтому ответил не сразу.
– То-то же, смотри мне! Плюс с минусом не перепутай, оболтус, когда аккумулятор будешь ставить. Как вернусь, чтобы все было готово к выезду, а мне побазарить надо…
Косарь снова выбрался из гаража, странно покосился на Наташку, затем подхватил Димку под локоть и увел его за угол, поглубже в снежную круговерть, для приватного разговора. Наташка усмехнулась. Правильно опасается. Но предосторожности напрасные. Ей незачем подходить, чтобы хорошенько все расслышать. Ее чуткий слух отлично справится с такой простой задачкой и на куда большем расстоянии. А выстрелить, если этот тип задумает что-то недоброе, она и на голос сумеет. На этот раз она колебаться, как тогда, в лазарете, не станет. Минута слабости и нерешительности обернулась бедой. Одного сурового урока ей вполне достаточно.
– Послушай, Стажер… Извини – Дмитрий. Ты искатель… Ты выжил там, где больше никто не смог бы выжить – возле Мертвого Перегона, и я даже спрашивать не хочу, как у тебя это получилось. Плевать. Главное, что у тебя есть все шансы догнать Грешника. Догонишь? Сможешь? Скажи мне. Уделаешь эту падлу? Уверен? Я должен это знать. Учитель с меня первым делом за квадрик спросит, без его разрешения отдаю…
Нервничает Косарь, эк его колбасит. Но по-человечески понять можно. Хотя, конечно, скользкий тип. Спиной к нему лучше не поворачиваться, особенно – в темном туннеле.
А Димка молчал, не торопился с ответом.
Еще в кабинете на Новокузнецкой Косарь вкратце рассказал обо всем, что произошло в их отсутствие. Грешник предложил план для захвата бункера Затворников, по его клятвенным заверениям, набитого доверху разнообразным и ценным снаряжением, припасами, оружием – всем тем, что могло помочь для жизни и обороны Новокузнецкой. Даже дикие караванщики это косвенно подтвердили. Складов они своими глазами не видели, но признались, что отоваривались у Затворников регулярно. Да и новокузнецкие немало слышали об этом бункере, а также о небольшой, но кровопролитной войне, в которой его пытались захватить люди с Печатников, вот только ничего у них не вышло. А бойцов потеряли, и немало. Видимо, именно поэтому «предложение, от которого не сможешь отказаться», не очень-то убедило Учителя. Он не собирался посылать людей черт знает куда в попытках сомнительной наживы, когда на родимой станции и так черт знает что творится.
И тогда Грешник что-то сделал с ними со всеми, заставил повиноваться безропотно. Психологическое давление? Определенно. Измененные способны на многое.
Димка, кстати, новокузнецких тоже сумел «порадовать» – тем, что Северная и в самом деле затоплена. О том, что именно ему там почудилось, он разумно распространяться не стал. Да это и неважно, ведь когда он выбрался из той реальности, причудливо и зловеще искажавшей все, чего касалось ее мертвенное дыхание, на обуви и одежде остались следы обыкновенной воды с грязью, а не крови. Незачем было нервировать и без того многое перенесших людей новыми страшилками. Хотелось надеяться, что там, где не справились люди, наведет порядок слепая стихия, и вода вымоет всю эту нечисть. Неудивительно, что морлоки поперли с такой силой – когда тебя затапливает, и не так всполошишься.
