– Кто убил вашу дочь? - спросил Коля.
– Не понимаю вопроса. Вы же знаете, - Длинный… Чеботарев, одним-словом. Не кто, а "почему", - с оттенком превосходства добавил Ровский. - Потому что мы знали, что она получила какую-то записку. Мы знали, она пойдет на свидание. Чеботарев решил за ней посмотреть. Вашего сыскаря он узнал. И решил не рисковать.
– А как вы сами относитесь к смерти дочери? - спросила Маруська.
Ровский посмотрел на нее холодными глазами:
– Я сожалею. Но дело есть дело. Меня расстреляют?
– Что, есть сомнения на этот счет? - не выдержал Витька.
– Да… Не сбылась мечта, - вздохнул Ровский. - Все суета сует и всяческая суета.
– И томление духа, - кивнул Коля. - Там еще одна мудрая мысль есть: "Не собирайте себе сокровищ…" Не помните?
– Вот оттого, что забыл, оттого и погиб, - сказал Ровский.
– Да не оттого, - усмехнулся Витька. - Что вы написали в записке, которую передали Пермитину у "Спаса на крови"?
– Что написал? - переспросил Ровский, и в глазах у него промелькнуло плохо скрытое торжество. - А ничего-с! Меня расшлепаете и хозяина - тоже… А денег вам не видать!
Наступил шестой день. Был трескучий февральский мороз, трамвайные провода на Невском обросли мохнатым инеем. Последние двадцать четыре часа Коля не покидал стен управления.
На совещании у Бушмакина старший группы наблюдения доложил, что Пермитин сутки никуда не выходит, - только дворника посылал за хлебом, колбасой и водкой. Два часа назад бывший владелец завода внезапно засуетился, начал собирать вещи.
– Придется его арестовать, - сказал Бушмакин.
– А деньги? - спросил Коля. - Вы же хорошо знаете эту публику. Раз мы реально не вышли на деньги - они замкнутся, пойдут под расстрел, но промолчат. Что мы вернем рабочим?
– Если работать так, как предлагаешь ты, - заметил Сергеев, - потребуется еще много-много часов. Дело не только в том, что Пермитин может уйти, - мы его не выпустим. Дело в том, что мы пообещали: "шесть дней"! В городе и так ползут слухи, что мы опростоволосились, и преступников нам не найти! Пойми, это вопрос политический! Сделаем так: Пермитина арестуем, материалы следствия будем широко публиковать в ленинградских газетах. Тем временем довершим начатое.
…К дому на Большой Конюшенной оперативники подъехали на двух автомобилях. Коля сразу же отметил про себя, что оба конца улицы, двор и все другие более или менее опасные участки надежно перекрыты.
У черного хода стоял знакомый постовой - Лукьянов. Он широко улыбнулся Коле и сделал знак, вероятно, означавший: "Все будет в полном порядке".
Витька крутанул флажок звонка.
– Кто там? - послышался заспанный голос дворника.
– Заказное вам, - сказала Маруська. - Расписаться требуется.
Лязгнули многочисленные засовы, дверь открылась.
– Давай, что еще за письмо, - дворник яростно скреб в голове. - Сроду нам никто…
Он не договорил. Коля и Витька выдернули его на лестничную площадку:
– Пермитин дома?
– Милиция, что ли? - догадался дворник. - Дома, дома, где ж ему, бедолаге, быть. Ай натворил чего? Он у меня комара не забидит. Позвать?
– Мы сами. - Коля отстранил дворника, подошел к дверям комнаты, прислушался. Было очень тихо.
– Не нравится мне, - шепотом сказал Витька.
Коля знаком показал Маруське и Витьке, чтобы они встали по обе стороны дверей, и кивнул дворнику:
– Войдите и вызовите его сюда. Только… Без штучек!
– Да что за комедь, - взмахнул руками дворник. - Иван Селиверстыч, спите, аль как? - Он толкнул дверь, и в то же мгновение дважды ударил маузер. Дворник взвыл, упал на пол и пополз в угол. Коля бросился в дверной проем, крикнул:
– Не усложняйте своей участи, Пермитин! Дом окружен.
Полетела кирпичная пыль. С оглушительным треском лопнула лампочка, в щепки разлетелся хохломской туесок на комоде за спиной у Коли. Маузер бил не переставая.
Коля отскочил.
– Давайте навалимся на него все разом, - сказала Маруська. - Мы его возьмем.
– Мертвого? - спросил Коля. - Он нам живой нужен.
Загремели засовы.
– Он черным ходом уйдет! - крикнул Витька. - Я на улицу!
– Давай! - Коля снова бросился в комнату. Пермитин стоял в боковом коридоре и, держа раскладной маузер в левой руке, правой открывал засовы черного хода.
– Бросай оружие! - Коля выстрелил, целясь в засов. Подумал: если повредить засов, Пермитин не сможет его открыть, и люди снаружи будут в безопасности.
Но Коля опоздал. Пермитин скрылся в дверном проеме. Раздался выстрел маузера, потом дважды хлопнул наган, и все покрыла отчаянная трель милицейского свистка.
Коля выскочил на улицу. Черный ход вел в подворотню. Здесь уже стояли Витька и остальные сотрудники группы задержания. Они держали на прицеле Пермитина.
– Бросай маузер, сволочь, - сказал кто-то.
Пермитин швырнул пистолет под ноги оперативникам и поднял руки.
– На Дворцовую его. И обыскать, - приказал Коля. - А мы здесь поищем. Все целы?
Витька отрицательно покачал головой и показал куда-то в сторону. Коля посмотрел и сжался: у стены сидел с наганом в руке постовой Лукьянов. Он был мертв. Коля подошел к нему вплотную, разжал пальцы, взял наган. В барабане не хватало двух патронов. "Что ж, друг, - горько подумал Коля, - недосмотрел ты своего "безобидного" старика… Эх, друг, друг…"
Записку, которую Ровский передал Пермитину у "Спаса на крови", и еще две аналогичные нашли при личном обыске бывшего заводчика. Все три лежали в правом наружном кармане, скомканные, - по всему было видно, что сам Пермитин не придавал им никакого значения.
"Пока не смог, - стояло в первой записке. - Завтра - непременно. Жди на остановке у Казанского".
– Объясните содержание, - попросил Бушмакин.
Пермитин насмешливо покосился:
– А я и сам ничего не понял, уважаемый. Васька Ровский на старости лет дурковатый стал. У него спросите.
– Спросим.
Конвоир привел Ровского. Его усадили напротив бывшего хозяина.
– Проводим очную ставку, - сказал Бушмакин. - Знаете ли вы друг друга, имеете ли какие личные счеты? Вы, Ровский?
– Мой хозяин, господин Пермитин, я его уважаю.
– Мой бывший служащий Васька-дурак, - зло сказал Пермитин. - Но я ему прощаю, ибо близко наше свидание с господом… - Он истово перекрестился.
– Вам вопрос, Ровский. Вот это вы писали? - Бушмакин пододвинул записку бухгалтеру.
Тот надел очки, прочитал:
– Я писал.
– Объясните, что вы имели в виду? - попросил Коля.
– Да просто, - сказал Ровский. - В тот день я не смог увидеться с ними, - он кивнул в сторону Пермитина. - И объяснил, что, мол, завтра - смогу.
– Это так? - Бушмакин повернулся к Пермитину.
– Раз он говорит, стало быть, знает, - равнодушно сказал Пермитин.
– Ладно, - согласился Бушмакин. - Значит, вы сообщали, что лично встретиться не сможете, и в то же время лично передали записку? Не вяжется.
– Я оттого написал, что в присутствии верующих разговаривать не хотел, - нагло прищурился Ровский. - Чего время теряем? К стенке пора.
– Сколько вы получили таких записок, Пермитин?
– Не считал.
– Вот еще две, - продолжал Коля. - Оглашаю первую: "Лежат надежно, затихнет - вынесу". Вторая: "Напрасно обижаетесь, я удобного случая жду". Почему вы не сожгли эти записки?
– Опыта нет, - усмехнулся Пермитин. - Меня торговать в коммерческом училище обучали. А записки жечь - не наше это дело.
– За нос вас водил господин Ровский, - сказал Бушмакин. - "Вынесу", "Жди"… А сам эти денежки и вправду вынес, да перепрятал надежно. Что же вы не спросите, зачем? Молчите? Ладно, я сам скажу: деньги Ровский решил заграбастать единолично, а вас, Пермитин, отправить вслед за собственной дочерью.
– Дешево, начальничек, - протянул Ровский. - Домыслы это все. Иван Сильверстыч вам не поверят-с.
– Уведите, - распорядился Бушмакин.
Конвоиры увели арестованных. Все сидели молча. Наконец Коля взял со стола все три записки.
– А в самом деле… - Коля задумчиво перебирал листки, вырванные из ученической тетрадки. - Сам Ровский записки писал, сам относил. Глупо как-то. Или нет?
– Образцы его почерка есть? - спросила Маруська.
– Есть, - сказал Коля. - Я передам это все графологам. Мало ли что.
Заключение графолога было готово в два часа дня. "Представленные на рассмотрение экспертизы записки в количестве трех написаны рукой постороннего человека", - утверждал эксперт.
– Выходит, у них есть еще один соучастник, - сказал Бушмакин. - Судя по их поведению, они его не выдадут.
– Ни за что, - согласился Коля. - Расстреляют их или не расстреляют, - для нас с вами не вопрос. А они надеются. Вопреки всему надеются. Думают: отсидим, что положено, а там выйдем на волю, свою долю получим. В общем, я так думаю: деньги Ровский передал какой-то связи. И связь эта на заводе.
– Почему? Ты докажи! - загорелся Бушмакин.
– Первое: завод - наиболее безопасное место для хранения краденых денег.
– Согласен, - кивнул Бушмакин.
