кодами, и планом командного уровня, чем, безусловно, уменьшила сомнения подруги.
«Конечно, Сандра старается вести свою игру – насколько ей дозволяют обстоятельства. Но при этом она понимает, что мы в одной лодке…»
Выйдя из рубки, Октавия отправилась налево – ей действительно стало всё равно после того, как подруга предложила выбрать направление самостоятельно. Шла неспешно, внимательно разглядывая присылаемое микродронами видео, волновалась, конечно, но ни разу не пожалела о том, что оставила автомат. Леди полностью разделяла мнение Конфетки о своих «боевых» качествах и понимала, что в её случае автомат – это просто лишняя тяжесть, а не средство самообороны.
Что же касается помещений, то ближайшие к рубке оказались техническими, заставленными массивными шкафами, в которых – так предположила Октавия, и Конфетка с нею согласилась – располагались элементы компьютерной системы. Помещений оказалось немного, всего четыре, но они отличались большими размерами, и Леди, выполняя просьбу Сандры, обошла их все, фиксируя на видео все закоулки и приборы. Уже во втором зале Октавии стало так же скучно, как в рубке управления, но девушка сумела взять себя в руки и продолжить работу. Именно работу – Октавия твёрдо сказала себе, что не развлекается, не снимает сюжет для новостей, а работает, собирая важный материал, и эта мысль позволяла ей справляться с унылым однообразием происходящего.
Зато пятое помещение стало настоящим подарком.
Как потом выяснилось – когда Сандра перевела название, – это была резервная штурманская рубка, оборудование которой автоматически запустилось после отключения Первого Ядра. И первое, что увидела вошедшая в комнату Октавия, был большой экран, на который поступало изображение с курсовых камер станции и показывалась конечная цель полёта, которая произвела на Леди впечатление.
– Ты это видишь?
Видео с микродронов передавалось на смартплексы обеих девушек, но Конфетка его не просматривала, подключаясь лишь в тех случаях, когда об этом просила Октавия. И сейчас ответила не сразу, видимо, заканчивала дела. Но когда ответила, голос прозвучал удивлённо:
– Ого!
– Согласна, – поддержала подругу Леди.
– Подожди, я приближу…
И через несколько секунд планета, которая изначально находилась в правом верхнем углу экрана, сместилась в центр и выросла в размерах.
– Это Марс? – спросила Октавия.
– Марс, – подтвердила Сандра.
– Мы летим к нему?
– Несомненно.
– И невероятно.
– Мы уже несколько дней сидим на гигантской космической станции, которую построили пришельцы, – рассмеялась Конфетка. – А ты до сих пор используешь определение «невероятно»?
– Извини, по привычке, – улыбнулась в ответ Леди.
И оглядела помещение.
Помимо главного экрана, перед которым располагалось рабочее место, на его стенах были развешаны другие мониторы, поменьше, на которые выводилась разнообразная информация: цифровые таблицы и графики.
– Ты можешь посмотреть, как скоро мы до него доберёмся?
– Через двое суток, – ответила Сандра.
– И что? – Октавия издала короткий смешок. – Врежемся в поверхность?
– Вообще-то мы раньше взорвёмся.
– Хорошая шутка.
– Спасибо.
– А если серьёзно?
– А если серьёзно, то оказавшись в Солнечной системе, станция сразу приняла решение идти к Марсу и укрыться за ним от нашего наблюдения.
– Мы бы приняли её за астероид?
– Если бы «Чайковский» с ней не столкнулся.
– Но астероид не может появиться из ниоткуда.
– Но мы бы не смогли его проверить, – пожала плечами Сандра. – Станция отправилась бы к Марсу, а наши бы просто решили, что прозевали появление астероида. Космос большой – всё может случиться.
– Наверное.
– Наверное.
Девушки помолчали.
– Я пойду дальше, – вздохнула Октавия. – Попробую найти ещё что-нибудь интересное.
– Главное – не заблудись.
– Но если что – ты ведь меня выведешь?
– Если сможешь дозвониться.
– Я постараюсь.
Конфетка замолчала. Октавия же бросила последний взгляд на работающую штурманскую и направила микродроны в коридор.
///
Закончив разговор, Сандра откинулась на спинку кресла – она достаточно приноровилась к мебели пришельцев – и вздохнула.
Ограниченный доступ.
Временный командующий с ограниченным доступом.
И чтобы она ни делала, изменить статус не получалось. Делала она, разумеется, очень мало и очень осторожно, опасаясь вызвать подозрения у КУ2.0, скорее даже не делала, а пыталась понять, что нужно сделать, чтобы получить полный доступ к системе, но пока упиралась в протоколы безопасности, которые жёстко ограничивали любые попытки проникновения. Их можно было попытаться сломать – Сандра постепенно начала понимать принципы построения инопланетной сети, но сейчас, с её минимальным багажом знаний, атаку невозможно будет скрыть, а её успех, мягко говоря, не гарантирован. Очень мягко говоря.
«Я сумела проколоть «Ламборгини» шины, но на большее пока не способна…»
Сандра понимала, что ухитрилась сделать очень и очень много, но стремилась к большему. Так её учили – всегда стремиться к большему и никогда не останавливаться на достигнутом. И теперь, уперевшись в преграду, которую не удаётся и, возможно, не удастся обойти, она почувствовала, что начинает злиться. Или нервничать. Что это на самом деле? Ярость, вызванная бессилием, или страх ожидания неминуемого – пока! – взрыва?
Тридцать семь часов. Уже чуть меньше.
До Марса они точно не успеют добраться и будут любоваться его видом на большом инопланетном мониторе с прекрасным разрешением. Любоваться до тех пор, пока станция не разлетится на куски.
«Интересно, как это будет? Что взорвётся первым?»
Наверное, двигатель.
Нет, не двигатель, а источник энергии, чем бы он здесь ни был: реактор, батарея или кусок криптонита – без разницы. Разрушение начнётся с него.
И Сандра неожиданно ярко представила, как это будет.
Представила станцию снаружи, такой, какой её показал в своём знаменитом репортаже Райли: большая, три мили диаметром, похожая на астероид, на котором воздвигли разнообразные постройки: мозг отказывается верить, что вся эта грандиозная масса сделана искусственно и лишь сверху на неё нанесена порода, то ли для защиты, то ли для маскировки, то ли и для того и для другого. Станция неспешно, потому что двигатели работают не на полную мощность, летит к Марсу. В полной тишине. В космической тишине. Гигантский, невообразимо огромный корабль. Крохотная песчинка в бескрайнем космосе. А дальше – в воображении Сандры – время замедляется и видно, как краснеет изнутри обшивка. Именно для этого требуется замедление времени: ведь станция раскалится за доли мгновения и на доли мгновения, и лишь замерев, можно в подробностях увидеть, как всё произойдёт. Как станция начнёт тужиться, распираемая изнутри адским давлением, как пойдут по её поверхности трещины, по которым затем она будет разорвана. Несколько секунд по прежней траектории будет лететь прежний шар, только ставший огненным, а затем он распадётся на куски.
На обломки.
В тишине.
В полной тишине…
Или не будет огня?
Откуда взяться огню в вакууме? Огонь проживёт лишь те секунды, пока его не накроет вакуум, а затем исчезнет. Останутся только обломки.
Сандра тряхнула головой, прогоняя видение, несколько секунд молчала, а затем негромко произнесла:
– КУ2.0?
– Офицер Жарр?
– Я хочу изучить записи о биологическом эксперименте, поставленном несколько дней назад.
…
«Где он провёл эти дни? Если с ним всё в порядке, то почему не приходил? Или до сих пор не может простить смерть Карсона тем, кто сумел выжить? Но ведь мы не виноваты!»
Мысли о Мэйсоне не оставляли Анну с момента неожиданной встречи. Девушке было невыносимо стыдно от того, что она совершенно позабыла о потерявшем друга парне
