падал живительный солнечный свет – правило, против которого возражали горожане старого пошиба, привыкшие к сумеречным, дурно пахнущим лабиринтам прежнего города и считавшие, что жар прямых солнечных лучей гораздо опаснее, чем зловонная темнота древних закоулков.
Чтобы преодолеть возражения, было решено расположить перед домами по обеим сторонам улиц колоннады, чтобы предоставить горожанам затененные променады и в то же время уменьшить опасность пожара. Эти колоннады, ставшие для Рима абсолютным нововведением, Нерон строил за свой счет. На каждой улице оставлялось место для многочисленных двориков, садов и открытых площадей. Размещение домов в ряд, друг за другом, и даже строительство их с общими стенами запрещалось. Каждый дом должен был иметь четыре собственных стены и отделяться от соседнего узким проходом. Полагалось, чтобы нижняя часть каждого дома была построена из огнеупорного камня, а верхние этажи поддерживали каменные арки. Ниже второго этажа не допускалось использование никаких деревянных балок. У каждого дома предполагался свой задний двор, где домовладелец обязан был держать все необходимые приспособления для тушения пожара, включая, безусловно, большой запас воды. Водопроводы прокладывались таким образом, чтобы снабжался каждый дом. Был учрежден специальный Водный совет, в обязанности которого входило следить за тем, чтобы поток воды нигде не пресекался или не уменьшался. Кроме того, значительно увеличивалось число уличных фонтанов.
Остатки разрушенных домов частично использовались для повышения уровня низко расположенных участков, а частично сплавлялись на кораблях вниз по Тибру в Остию, где их распределяли на заболоченных территориях в пойме реки. Такая расчистка производилась тоже на собственные средства Нерона, как способ компенсировать владельцам городской собственности потерю земли за счет расширения улиц и организации открытых пространств. Затем император предложил выделить из его собственной казны каждому домовладельцу денежную сумму, пропорциональную его положению и состоянию, при условии, что новые здания будут построены к назначенному сроку.
В возбуждении от создания этого нового прекрасного Рима Нерон тратил деньги с бесстрашием художника, которым он, в сущности, и был, и когда опустошил городские запасы, то открыл подписной лист, куда предлагалось вносить деньги другим городам и общинам империи. Одновременно с этим пустил свое состояние на строительство дворца, который действительно был бы достоин не только цезарей, но и его самого как художника. Под свой парк он отвел столько земли, что его в шутку обвинили в желании захватить весь Рим с окрестностями, а город отодвинуть на 10 миль в сельскую местность. Естественно, его обвинили, что он украл собственность у частных владельцев, чтобы увеличить размеры своего парка, однако есть все основания предполагать, что Нерон заплатил за все, что взял. И конечно, суммы, которые он потратил на восстановление Рима из своего личного состояния, были настолько огромными, что ему можно простить присвоение некоторого количества земли. Новый дворец, который Нерон назвал Domus Aurea – «Золотой дом», был расположен, как и прежде, на Палатинском холме, но новый парк раскинулся по восточному склону холма и через долину, где позднее построили Колизей, и дальше вверх по западной части Эсквилина и отрогу Целиана.
Этот дворец и парк представляли собой настолько оригинальное поместье, совершенно непохожее на то, что когда-либо видел Рим, что горожане не понимали, что с ним делать, и через несколько лет император Веспасиан с презрением стер все это с лица земли. Сады того времени были, как правило, жестко организованными: стриженые зеленые изгороди, деревья, расположенные согласно строгому плану, модные архитектурные эффекты. Но парк Нерона включал в себя, как мотив, местный ландшафт, и, судя по его описанию, в нем невозможно не увидеть древнейшую попытку воплотить эстетический идеал естественной простоты, поразительно не соответствующий духу той эпохи тяжеловесного величия.
В долине к востоку от Палатина, где когда-то стояли сырые ветхие трущобы, построенные на болоте, он выкопал красивое озеро, один конец которого соседствовал с лесными полянами и заросшими тростником отмелями, где гнездились дикие утки. На противоположном берегу Нерон соорудил живописную группу деревенских строений, задуманных так, чтобы на них были видны как бы случайные следы времени. Позади этих строений располагались поля, виноградники, луга и пастбища, а еще дальше Нерон посадил густые леса, то тут, то там разбавленные участками, тщательно распланированными, чтобы выглядеть естественными полянами с камнями, высокими травами и дикими цветами. В этих лесах он поселил стада оленей и других диких животных, а вокруг лениво бродили овцы и козы под присмотром пастухов, игравших на свирели. На лугах паслись коровы и лошади, а на подворьях рядом с озером можно было увидеть всех обитателей крестьянского хозяйства.
Судя по всему, Нерон хотел создать в центре оживленного мегаполиса маленький волшебный мир сельской и лесной красоты, уголок покоя и грез, миниатюрную Аркадию, где он мог бы бродить, как селянин старых времен, вдыхая ароматы лугов и заглядывая на свои фермы, и где, углубившись в лес, мог бы остаться наедине с природой или, пребывая в поэтическом настроении, слушать голоса птиц и доносящиеся издали песни пастухов, а в своем воображении свирель Пана.
Это была самая странная и для тех времен невероятно оригинальная концепция дворцового парка, позволяющая предположить, что, несмотря на все свое величие, Нерон всегда мечтал о сельской жизни. Никому, кроме поэта, не могло прийти в голову превратить центр имперского Рима в сады Эдема. И если для нас очарование этой картины несколько блекнет из-за ассоциаций с манерностью последующих движений «к простой жизни», мы должны помнить, что любая идея куда более привлекательна при рождении, чем в старости.
Сам дворец представлял собой странную смесь простоты и великолепия. Можно с уверенностью предположить, что его северо-западная сторона, обращенная к Форуму, задумывалась как нечто величественное, тогда как восточная часть, смотревшая в парк, была построена в стиле, больше подходившем к сельскому пейзажу. Тройная колоннада, которая, вероятно, шла вокруг Палатина, образовывала тенистый променад длиной в несколько миль, а входной зал был таким огромным, что в нем умещалась колоссальная бронзовая статуя императора высотой 120 футов работы ведущего скульптора того периода Зенодора. Значительные площади этого строения были «покрыты золотом и украшены драгоценными камнями и жемчугом, – пишет Светоний. – Потолки пиршественных залов имели форму куполов, отдельные секции которых, украшенные слоновой костью, могли вращаться и сыпать вниз цветы, тогда как в других были встроены трубки, откуда на гостей распылялись духи». Во дворце имелся пиршественный зал круглой формы, купол которого мог вращаться так, чтобы зимой солнечный свет через окна освещал помещение в течение всего дня, а летом, наоборот, защищал от него.
Во многих комнатах стены были расписаны величайшим художником того времени Амулием, но в целом дворец был
