— Рейф молча посмотрел на него и сказал лишь:
— Спасибо.
Куин покачал головой:
— Через неделю ты возненавидишь и меня, и это место. Я же тебя, Рейф, знаю как облупленного!
— Порой мне кажется, что я себя совершенно перестал понимать, — признался Рейф.
— Так ты, в самом деле, хочешь заняться тем, о чем говорил?
— Да.
Час спустя Рейф сидел на широких ступеньках парадного входа и смотрел, как карета Уорфилдов исчезает в темноте. С их отъездом Фортон-Холл вдруг показался ему каким-то заброшенным, грустным и дряхлым. Куин был прав. Что делать дальше, он просто не представлял.
Рейф знал, почему все это затеял, по крайней мере думал, что знает. Согласившись взять двадцать тысяч соверенов в долг только ради того, чтобы увидеть, как улыбнется Фелиси-ти, даже для него было бы несусветной глупостью. Нет, тут было нечто серьезнее. Какая-то часть его самого страстно хотела узнать, сумеет ли он восстановить усадьбу, справится ли с тем, что начал вообще-то помимо своей воли. Такими делами ему почти не приходилось заниматься, и ни брат, ни отец никакими советами помочь ему не могли. Он был предоставлен самому себе.
— Я, конечно, не знаю, как там принято в Лондоне, — сказала Фелисити, садясь рядом с ним на ступеньки, — но полагаю, что твои друзья установили рекорд наикратчайшего визита за всю историю Англии.
Прозвучало это более чем дружелюбно, и Рейф вздохнул с облегчением. Боясь чем-нибудь ее снова рассердить, он решился лишь кивнуть в ответ и коротко заметить:
— Это были не гости — просто орда одержимых головорезов. Не понимаю, как я их столько времени выносил! Фелисити покосилась на него и снова перевела взгляд на едва видневшуюся в густых сумерках поляну. — За что ты ударил мистера Филдса?
Вопрос был из тех, на которые он предпочел бы не отвечать, пока не разобрался в причинах своего поступка. Однако он уже успел узнать Лис достаточно близко, чтобы не понимать: молодая женщина все равно добьется ответа.
— Он… высказывал такие намеки, которые я никоим образом не мог принять!
— Возможно, это была правда?
Рейф из-под ресниц глянул на Лис и несколько раз нервно провел ладонями по бедрам. Разговаривать с Куином и то было легче.
— Да.
— Тогда почему…
— Если бы он знал меня или хотя бы был осмотрительнее, то никогда не стал бы такого говорить. Куин куда более тактичен.
— Но твой брат тоже уехал.
— Да, но по другой причине, — усмехнулся Рейф. Фелисити молча ждала, и Рейф со вздохом продолжил: — Похоже, он наконец решился дать мне достаточно длинную и прочную веревку, чтобы повеситься!
Лис посмотрела на него с изумлением и подозрением, потом губы ее дрогнули, расслабились и их тронула легкая улыбка. Рейф почувствовал себя как впервые влюбившийся школьник.
— И что же это за причина? — тихо спросила она. Рейф пожал плечами. По крайней мере она, похоже, все еще симпатизировала ему. Он вовсе не считал, что причина в том, что ключи от Фортон-Холла теперь у него в руках, но и не был настолько глуп, чтобы легко отмахнуться от слов брата. Уорфилд обладал глубоким чувством здравого смысла.
— Куин дал мне денег взаймы, — сказал он.
— Да, ты мне говорил. Две тысячи фунтов. Я рада.
— Двадцать тысяч, — поправил ее Рейф. — На полное восстановление и ремонт поместья.
— Двадцать… — начала было повторять Фелисити и замолчала. Внезапно она бросилась ему на шею и расцеловала. — Двадцать тысяч фунтов! Рейфу хотелось расцеловать ее в ответ, стиснуть в объятиях, предаться с ней любви… Но тем не менее одно он хотел прояснить раз и навсегда.
— Я по-прежнему собираюсь продать Фортон-Холл, — проговорил он, и от внутреннего напряжения голос прозвучал резче, чем ему хотелось.
Фелисити выпустила его из своих объятий и положила руки на колени.
— По крайней мере он станет таким, как прежде, — бесстрастно сказала она чуть заметно дрогнувшим голосом.
Ему хотелось спросить, любит ли она его хотя бы немного, пусть даже она больше любит свой Фортон-Холл. Но тогда пришлось бы признаться в своей любви к ней, а что делать потом, Рейф не имел ни малейшего понятия.
— А ты сможешь побыть здесь до тех пор, чтобы все увидеть собственными глазами? — спросил он вместо этого.
— Не знаю, — едва слышно ответила Фелисити, и глаза ее наполнились слезами. — Надеюсь, что смогу.
Он медленно провел кончиком пальца по ее щеке и смахнул непослушную слезинку. И, устав бороться с самим собой, склонился к ней и ласково поцеловал.
— Я тоже надеюсь.
Граф Дирхерст наблюдал, как мимо проследовала роскошная карета маркиза Уорфилда. Он чуть тронул поводья своего жеребца, чтобы тот отступил еще глубже в придорожный перелесок. Слава Богу, наконец уехали. Побыть в благородном столичном обществе приятно и лестно, вот только не вовремя сюда пожаловала эта знать, а о манерах вообще лучше промолчать. Единственная отрада — Бэнкрофт выказал всю мерзость своей натуры, да еще на глазах у милой Фелисити.
Трудно было поверить, что этот варвар имеет отношение к семейству Хайброу. Это же надо было додуматься — ударить гостя! Такое случается крайне редко, и, честно говоря, сам Дирхерст о таком даже не слышал. Фелисити явно была потрясена, и, к счастью, он оказался рядом с ней, чтобы воспользоваться ситуацией. С каждым днем она все больше проникалась к нему симпатией, он это ясно чувствовал.
Бэнкрофт сидел на выщербленных ступеньках дома, освещаемый только неверным светом свечей, зажженных в прихожей. Джеймсу даже было жаль его. Бедняга, теперь у него, считай, и выбора-то не осталось. Единственный выход — продать поместье тому, кто предложит за него хорошую цену, и на тех условиях, которые предложит покупатель. Неплохо, весьма неплохо. Затем к Бэнкрофту вышла Фелисити. Дирхерст нахмурился, и сочувствие, тронувшее было его сердце, вмиг улетучилось. А когда мисс Харрингтон поцеловала негодяя, Джеймс закусил губу с такой силой, что почувствовал во рту привкус крови.
— Двадцать тысяч фунтов! — во весь голос воскликнула она и еще раз поцеловала Бэнкрофта, а потом мерзкий тип обнял это чистейшее существо своими грязными руками и тоже поцеловал.
Граф какое-то время смотрел на эту пару, потом развернул жеребца и направил его к реке, которая текла в низине за старой конюшней. Похоже, что-то произошло. Что-то, связанное с большими деньгами. И если судить по Фелисити, Фортон-Холл к этому имел прямое отношение.
Если Бэнкрофт намерен уделить больше внимания этому поместью, то, кажется, выбор методов значительно сузился. Граф улыбнулся. Это его более чем устраивало.
Глава 14
— Это номер семьдесят четыре! — расхохоталась во все горло Мэй.
