ногами длинную красную дорожку. Я проводила их изумленным взглядом. Следом вышел важный глашатай, и, выпятив грудь, прокричал:
— Прибыла принцесса Александрина, законная правительница Эггериона, чтобы избавить свой народ от тирана- захватчика!
За моей спиной послышался отчетливый звук- как будто что-то тяжелое упало на палубу. Думаю, это наш капитан свалился в обморок, сообразив, каких пассажиров он привез и какими это ему грозит проблемами.
Откуда-то сбоку прямо мне в ухо раздался рев трубы- двое герольдов, надувая щеки, усердно дули в начищенные инструменты.
— Народ Эггериона, приветствуйте свою законную правительницу! — не унимался глашатай, и люди начали неуверенно хлопать, кто-то поднял ребенка на плечи, чтобы ему было видно, еще кто-то бросил на дорожку цветок. Хлопанье и приветственные крики усилились, и я выдохнула и помахала толпе- так, как меня учили в детстве преподаватели хороших манер- сдержанно, пальцы сжаты, ладонь расслаблена.
Те же лакеи, что раскатывали дорожку, вывели из- за моей спины открытую повозку, украшенную лентами. В нее был впряжен гордо вышагивающий Иней, белоснежная шерсть которого искрилась на солнце.
— Мы что, везли это с собой? — недоуменно произнес Альфред. — Что-то я не видел ни коня, ни кареты в трюмах.
— Они стояли в самом дальнем, — успокоил его Иен, и я шагнула вперед, чтобы сесть в экипаж.
Однако добраться до него у меня так и не получилось- фракийские солдаты, которые охраняли порт, наконец очнулись и пробирались сквозь толпу, активно работая ногами и прикладами.
— Дорёгу! — с жутким акцентом вопил один из них, толстяк с красным лицом, — мы арестовать самозванец! Посадить в темниц!
Вот он огрел прикладом по спине какую-то торговку, не успевшую достаточно быстро убраться с его пути, и мужчина, стоящий рядом с ней, бросился на него с кулаками. Солдат, торопясь от него отделаться, сорвал со спины ружье и, пнув мужчину в грудь, уже было прицелился, как…
..прогремел выстрел. Я опустила руку с зажатым пистолетом- тем самым, который мне подарил Иен- и красная пелена перед глазами начала потихоньку рассеиваться. Франкийский солдат, все еще глядя на свою жертву, упал на землю, на его лбу была аккуратная красная дырочка.
Рука, опущенная вниз, ходила ходуном, и я удивилась, как у вообще попала, куда нужно, но лицо было спокойно. Иен быстро забрал у меня пистолет и поставил на предохранитель, а затем так же быстро усадил меня в повозку. Подбежавшие железные солдаты, в полной броне напоминавшие рыцарей в латах, схватили остальных солдат Фердинанда- их и было то всего человек десять-двенадцать.
— Слава принцессе Александрине! — завопил спасенный эггерионец, ощупывая голову и все еще не веря, что жив. Толпа подхватила, и ее восторженный рев не шел ни в какое сравнение с теми жидкими приветствиями, что я слышала несколько минут назад. Я почувствовала неожиданное воодушевление- эти люди верили в меня так, как я не верила в себя сама.
— За каждую каплю эггерионской крови, что пролил самозванец Фердинанд, я выжму из него ведро крови! — прокричала я неожиданно для самой себя, и толпа воодушевленно взревела. Мальчишка-лакей повел Инея вперед, и карета двинулась сквозь толпу. Иен и Альфред ехали следом на припасенных гнедых лошадках, а за ними рысцой бежали выбиравшиеся из трюма железные солдаты. Генрих должен был замыкать шествие, и нескольким солдатам было отдан отдельный приказ охранять его.
Таким макаром мы и прошли через весь город. Толпа, собравшаяся в порту, потянулась за нами, по дороге к ней присоединялись новые люди, кто-то запел гимн, и на каких-то улицах мы с трудом могли проехать сквозь плотное скопление выбежавших навстречу людей. Наконец дома поредели, люди разбрелись по своим делам, и мы выехали на проселочную дорогу. Последние, особо стойкие, проводили нас до полей и еще долго стояли на дороге, пока не скрылись за поворотом.
Все это время у меня мелко подрагивали колени- хорошо, что я сидела. Я только что убила человека… Может, он и заслужил смерть, но я убила его собственной рукой-той, которая только что приветственно махала людям. Прерывисто вздохнув, я сжала ткань юбки. Я не думала, что поступила неправильно, но все равно мне было жутко. Перед глазами все еще стояло удивленное лицо солдата с маленькой красной дырочкой на лбу- словно он вдруг решил нарисовать на нем точку, как у индийской женщины. А это и была точка — жирная точка в его жизни, и поставила ее я. Почувствовав, что меня мутит, а голова кружится, я крикнула:
— Давайте остановимся!
Слева и справа от дороги тянулись луга, летом — ярко зеленые, а сейчас- покрытые пожухлой желтоватой травой с редкими островками снега- была еще первая половина декабря, и снега пока выпало мало. Я почти вывалилась из повозки, со всхлипом втягивая прохладный воздух, и почувствовала, как дурнота отступает, и муть перед глазами рассеивается.
— Все нормально? — передо мной возникло встревоженное лицо — Иен.
— Наверное, — неуверенно отозвалась я, приваливаясь к повозке. — Вроде бы нормально.
Тревога постепенно уходила из его взгляда, но мне все равно показалось, что он смотрит на меня как — то странно- как будто впервые видит.
— Спасибо… за все это, — я сделала неопределенный жест в сторону повозки и шагающих где-то впереди герольдов. — Откуда ты их взял?
— Чайки, — пояснил Иен, — Любят покричать, вот я и приспособил их к тому, что у них получается лучше всего.
Понятно, он превратил птичек в герольдов и лакеев. Я бросила на них внимательный взгляд, и один из герольдов вдруг свернул в кустики. Обратно он уже не вернулся, но через пару минут из кустиков выпорхнула крупная чайка, и, издавая пронзительные крики, полетела в сторону порта. Полагаю, другие вскоре исчезнут таким же образом.
— Надо же, мы так далеко от порта, а чайки и здесь летают, — подошедший Альфред проводил ее изумленным взглядом. — Почему мы остановились? — это уже ко мне.
— Хочу пересесть на лошадь, в повозке укачивает, — сообщила я, и Альфред, бросив один взгляд на мое зеленое лицо, крикнул что-то своему слуге. Через пару минут мне подвели одну из заводных лошадей, которую брали специально для меня — спокойную серую кобылку по кличке Мышка. Иен выпряг Инея и, оседлав, сел на него- так будет лучше, Иней все-таки не привык тянуть повозки.
