Если это действо можно было назвать игрой, то женщина здесь явно играла в поддавки.
Когда мужчина в расстегнутых брюках кончил женщине в рот и сразу запрятал хуй в брюки, цыкнув молнией на по-прежнему жаждущую женщину, черты женского лица перестали искажаться чужеродным органом, и Джордж сразу узнал Доун. Она была так же прекрасна, как и много лет назад, когда он её видел последний раз.
В тот же момент он узнал и Роберту, которая сосала мужчину, дальнего в очереди, чтобы скрасить его ожидание главного блюда.
Разумеется, что Доун и Роберта называли себя в организованной ими группе вымышленными именами и поэтому Джордж сразу не мог соотнести тело с именем, а он сам, не в пример Доун, внешне разительно изменился с юных времён: вместо густой шевелюры и чисто выбритого лица он брил полысевшую голову и отрастил густую бороду, так что неудивительно, что Роберта его не узнала. Что касается Доун, то она во время оргии не обращала внимания на лица.
Тут рот у Доун снова заполнился, что опять исказило черты её лица, и в то же время новый мужчина сменил извергнувшегося в её лоно. За счастливцем стояло в очереди ещё двое, подранивая свои члены. Роберта работала над третьим, сидя на кресле, но ей пришлось опять оторваться, чтобы впустить в дверь очередного подоспевшего из второй смены.
Стоны Доун заглушались надёжным кляпом и время от времени прерывались необходимостью сделать глотательные движения.
Джордж снял ботинки, брюки и трусы. Нижнюю рубашку и носки он решил не снимать на случай, если надо будет срочно одеваться.
Джордж встал в очередь к бёдрам, другая очередь стояла на рот. Джордж наблюдал, как двигал бёдрами мужчина, прижимаясь к бёдрам Доун, одна её рука прижимала его ягодицы, а вторая играла с яйцами, раскачивающимися у её рта. Мужчина у рта кончил и место освободилось. Но свято место пусто не бывает и оно снова заполнилось. Мужчина между ног Доун издал облегчённый звук, вдавился в неё, через пару секунд приподнялся, встал на колени и отрулил в сторону, давая место нетерпеливому следующему.
Вдруг Джордж почувствовал, что член его упал и ему остро захотелось облизать ступни Доун. Он подошёл к её левой ноге, которая торчала в сторону и лизнул пальцы. Ступня дрогнула, но не убралась, из чего Джордж заключил, что его прикосновение принесло Доун удовольствие. Он стал лизать её ступню, и пальцы ног поощрительно зашевелились.
Джордж раньше испытывал возбуждение только от женских туфель, издававших аромат. Женские ступни, и, в особенности, пальцы на ногах Джордж называл «крайней плотью». Теперь он впервые наслаждался не только её запахом, а самой крайней плотью, облизывая её, целуя, пожимая. Пизда его пугала прежде всего своей ненасытностью, а также властью заставлять Джорджа мгновенно кончить, стоило лишь углубиться в неё. А вот ноги Доун держали его в состоянии наивысшего возбуждения, не обрушивая на него оргазм.
«Если мужчины сходят с ума по лицу женщины, по запаху её духов, её кожи, то почему же нельзя так же сходить с ума по её щиколоткам, ступням, подъёму, пальцам на ногах и по запаху, который от них исходит», – подумал Джордж.
Роберта сидела во временном одиночестве и сообщала по мобильнику номер комнаты мужчине из следующей смены. Она закончила разговор и следила за необычными ласками Джорджа, но не увидела в них ничего угрожающего – Доун и сама отпихнула бы его ногой, если бы это ей не приносило наслаждения. Роберта встала перед Джорджем на колени и положила его вялый хуй себе на язык с благородной целью подготовить к ебле, потому как вот-вот должно было освободиться место в пизде и он был следующим. Джорджа давно так не ласкали, а Роберта была к тому же ещё и мастерица, поэтому он кончил ещё быстрее обыкновенного, то есть не через десять секунд, а через пять. Роберта радостно, оттого что ей достался мужской оргазм, высосала всё до последней капли и сказала: «Sorry»[54]. Она знала, что не за таким оргазмом пришёл сюда Джордж.
– Спасибо, это было прекрасно, – искренне успокоил её Джордж, начав лизать вторую ступню Доун. Он также заметил, что, несмотря на испытанный оргазм, его желание целовать и лизать ступни Доун осталось прежним в противоположность полностью исчезнувшему желанию погрузиться в её пизду.
Тут в дверь снова постучали, да раздался звонок на мобильнике Роберты, и она продолжила свои руководящие обязанности.
Джордж, как всегда ошеломлённый безразличием, нахлынувшим после оргазма, смотрел на телодвижения мужчин и Доун и они, только что видевшиеся мистическо-волшебно-желанными, теперь представлялись ему бессмысленными и опять-таки безразличными.
И только счастье от шевелящихся пальцев ног у него во рту ничем не омрачалось.
Мужская голова между ног Доун лизала ей клитор. Слишком хорошо или слишком плохо, потому что Доун заинтересовалась и приподняла голову, чтобы посмотреть, кто ей лижет. Она, не выпуская хуй изо рта, посмотрела себе в бёдра. Мужчина, лижущий, заметил её любопытство и приветственно помахал ей рукой, не отрывая рот от её промежности. Успокоенная Доун, наверно, признав знакомого, попыталась улыбнуться в ответ, но хуй во рту мешал ей растянуть губы в улыбке. Она с удовлетворением опустила голову на подушку и продолжала сосать хуй, прижимая к себе одной рукой голову лижущего её мужчины!
Джордж ещё не хотел уходить. Он подошёл к стулу, на спинку которого он повесил брюки поверх трусов, чтобы брюки их предохраняли, будто кто-то мог на его трусы посягнуть. Он стоял в стороне и знал, что желание его скоро вернётся и уж тогда он точно поимеет Доун. На этот раз он решил не связываться с пиздой, для которой нужно, чтобы член стоял, – он решил кончить Доун в рот, то есть совершить то, что он мечтал сделать так давно, но тщетно.
* * *
Джордж учился с Доун и Робертой в последнем классе школы. Он был новичок, недавно переехавший в этот город, так как его родители кочевали по роду службы. Джордж приглянулся Доун, и она через Роберту пригласила его к себе на рождественскую вечеринку, чтобы он вошёл достойным членом в дружный школьный коллектив. До Джорджа уже дошли слухи о вожделенной развратности подружек, а красота Доун оказалась вполне достаточной, чтобы Джордж провёл бессонную ночь в ожидании вечеринки. Он был ещё девственником, тщательно готовясь к переходу в разряд мужчин с помощью активного онанизма.
Когда он пришёл в дом Доун и увидел лишь парней, смотрящих по телевизору футбол, он удивился отсутствию девушек и, главное, отсутствию Доун. Но тут со второго этажа спустилась Роберта в прозрачной рубашечке на громоздком голом теле и поимённо пригласила троих следовать за собой. Среди них оказался Джордж. Навстречу им спускались с лестницы двое одноклассников. Лица их горели и они обменялись с поднимающимися им на смену приветственными ударами ладоней. Когда Джордж вошёл в спальню, то первое, что бросилось ему в глаза, – это туфли-шпильки на раздвинутых женских ногах, смотрящих в потолок. Один из одноклассников бушевал между ног Доун, сотрясая всё её тело, и Джордж зачарованно смотрел на это действо. Парни, что поднялись вместе с ним, по-видимому, были в такой ситуации не первый раз: они быстро разделись и с торчащими хуями подошли к телу Доун со стороны лица, а один первым засунул член в жадно открывшийся рот. Джордж хотел начать именно со рта, таким способом подготовляя себя к проникновению в пизду.
В этот момент от нарастающей амплитуды движений парня между ног у Доун свалились с ног сначала одна туфля, а потом другая. Одна шлёпнулась на пол у кровати, одна – на кровать. Джордж бросился к туфлям как джентльмен, увидевший, как у женщины что-то выпало из рук, чтобы поднять и вручить ей. Сначала он схватил ту туфлю, которая оказалась на кровати, и в этот момент парень вытащил мокрый, всё ещё вздутый хуй из пизды и отвалил в сторону, а другой, легко потеснив Джорджа, быстро ввёл свой, жаждущий излиться хуй, и заработал по направлению к скорейшему достижению этой цели.
Тем временем Джордж с одной туфлей в руке обошёл кровать и поднял с пола вторую туфлю. Он принялся одевать одну туфлю на поднятую правую ступню, но оказалось, что это левая туфля. Джордж был так увлечён своим делом, что удивился, когда почувствовал свой хуй окунувшимся в блаженство – это был рот Роберты, незаметно для Джорджа оказавшийся рядом. Именно в процессе попытки надеть вторую туфлю Джордж излился в засасывающее жаркое отверстие. Перед Джорджем продолжалось движение чужого наслаждения. А своего он мгновенно лишился. Однако он не горевал. Ему была хорошо известна бесспорная убедительность желания, которое через минуту обманывает тебя и уходит, не оглядываясь, с оскорбительным пренебрежением. Но нельзя принимать близко к сердцу ни приход желания, ни его уход. В пришедшее желание нельзя влюбляться, а ушедшее нельзя ненавидеть – из него надо изымать наслаждение и потом отпускать на все четыре стороны, ибо в какую сторону оно ни ушло, оно неминуемо к тебе вернётся.
