— Но что станет с нами, если герцог падет?
Молодое лицо Джея было решительным.
— Мы переживем, — заверил он. — Даже если страна решит, что второй герцог ей не нужен, садовники будут в цене всегда. Я смогу устроиться на работу. И для тебя отыщется место в моем доме. А вот что станет с отцом? Он не просто садовник герцога — он его вассал. Если герцог падет, боюсь, что сердце отца разорвется.
МАЙ 1625 ГОДА
Как и было условлено, Джон встретил своего господина в Париже, в черно-белом мраморном холле великолепного дворца. Наконец двойная дверь распахнулась, и яркий парижский солнечный свет обрисовал фигуру герцога в дверном проеме. Его искусно расшитый камзол и шляпа были украшены бриллиантами. Кайма накидки была усыпана камнями; Традескант понадеялся было, что хоть они простое стекло, но подозревал, что это тоже настоящие бриллианты. Герцог сверкал в весенних лучах, как молодая листва на березе.
— Мой Джон! — с восхищением воскликнул он. — Ты привез мне одежду? А то я хожу уже просто в лохмотьях!
Традескант понял, что сияет от восторга при виде своего господина.
— Да уж, вот так лохмотья! А я-то опасался, что найду вас нищим и невзрачным. Я все доставил, ваша карета и шестерка лошадей прибудут вслед за мной.
Бекингем схватил садовника за плечо и сказал:
— Я был уверен, что ты все сделаешь правильно. Никому другому я бы не доверил. Как дела в Нью-Холле?
— Все хорошо, — ответил Джон. — Сад прекрасен, водная терраса работает как надо и смотрится прелестно. Ваши жена и мать в Нью-Холле, обе в порядке.
— Ах да, сады, — отозвался герцог. — Ты должен повидаться с садовниками при французском дворе. Тебе понравится то, что они умеют. Королева даст мне рекомендательное письмо для тебя. — Он наклонился к самому уху Джона. — Думаю, королева дала бы мне гораздо больше, если бы я попросил.
Традескант обнаружил, что это бесстыдное тщеславие вызывает у него только улыбку.
— Я знаком с Робенами и буду рад повидаться. А вы тут не скучали!
Бекингем поцеловал кончики своих пальцев на французский манер, отдавая должное красоте.
— Я был в раю. Пойдем со мной, навестим дворцовые сады вместе. Пойдем, Джон, я переоденусь и покажу тебе город. Он так прекрасен, здесь так весело, и женщины добры, как кобылы в течке. Этот город — то, что мне нужно!
Джон хмыкнул против своего желания.
— Я с удовольствием посмотрю сады, но не пойду к женщинам. Иначе моя жена ужасно расстроится.
Бекингем обнял Традесканта за плечи и крепко прижал к себе.
— Тогда ты будешь моей совестью, — промолвил он. — И постарайся удержать меня на прямой и узкой дорожке.
Сделать это не было никакой возможности. Сам архангел Гавриил с пылающим мечом не смог бы удержать герцога Бекингема на прямой и узкой дорожке в Париже 1625 года. Французский двор потерял голову от всего английского — принц занял трон, французская принцесса была его невестой, самый красивый мужчина в Европе прибыл к ним сопроводить пару в Англию. Толпы женщин собирались у отеля, где поселился Бекингем, только чтобы увидеть, как он выходит из дома, чтобы полюбоваться на поразительное зрелище: карета герцога, запряженная шестеркой, его драгоценности, наряды и его bonnet d’anglais,[26] которую уже скопировали сотни шляпников.
Сама королева вспыхивала румянцем при приближении Бекингема и следила за ним поверх веера, когда он беседовал с другими женщинами. Маленькая принцесса Генриетта Мария заикалась, когда он находился в комнате, и забывала те немногие английские слова, которые знала. Вся Франция была влюблена в него, весь Париж его обожал. И Бекингем, улыбаясь и смеясь, нес праздник повсюду, где только появлялся. Он проходил через обожающие его толпы, будто король, а не всего лишь посол, будто сам жених, а не его доверенное лицо.
Уже через пару дней Традескант устал от бесконечного круговорота балов.
— Держись, Джон, — бросил Бекингем через плечо. — Сегодня мы отправляемся на маскарад.
— Как вам угодно, — отозвался садовник.
Герцог повернулся и расхохотался, увидев стоическое выражение лица Джона.
— У тебя не назначено тайное свидание? Ты уже пообещал танцы?
— Я женатый человек, как и вы, милорд. — Традескант помолчал, пережидая взрыв хохота герцога. — Но составлю вам компанию и буду ждать так долго, как прикажете, милорд.
Бекингем положил руку садовнику на плечо.
— Не надо. Тех, кто может сопровождать меня, много, но есть только один, кто любит меня как брата. И я не собираюсь тратить твою любовь и преданность, заставляя тебя смотреть, как я танцую. Чем ты желаешь заняться больше всего?
Традескант задумался.
— Видел тут кое-какие растения, которые отлично подошли бы Нью-Холлу. И если вы отпустите меня, я бы наведался в сады Робенов, заказал бы растения и проследил за тем, как их упакуют. А когда мы поедем домой, они отправятся вместе с нами.
Бекингем тоже задумался, склонив голову набок.
— Да, это будет кстати. — Он опустил руку в глубокий карман камзола и вытащил кошелек. — Знаешь, что здесь?
— Деньги?
— Лучше. Подкуп. Огромная взятка от Ришелье или его агентов.
Джон взглянул на кошелек, как на ядовитую змею.
— Хотите, чтобы я вернул его?
Откинув голову, Бекингем рассмеялся.
— Джон! Мой Джон! Нет! Предлагаю тебе потратить содержимое.
— Французские деньги? Но что они желают взамен?
— Мою дружбу, мои советы королю, мою поддержку для маленькой принцессы. Возьми их.
Однако Традескант колебался.
— А вдруг вам нужно будет предостеречь короля против них?
— Кто наш злейший враг? Кто злейший враг нашей веры? Самая большая опасность для свободы наших протестантских братьев в Европе?
— Испанцы, — медленно произнес Джон.
— Значит, мы дружим с французами и заключаем с ними союз против испанцев, — просто подытожил Бекингем. — А если они подарят мне целое состояние за то, что я делал бы бесплатно, — я не возражаю!
— Но что, если ситуация изменится? — настаивал Джон. — Что, если испанцы заключат союз с французами? Или французы выступят против нас?
Герцог подкинул кошелек в воздух и поймал его. Судя по тому, как кошелек упал, он был очень тяжелый.
— К тому времени деньги уже будут потрачены, то есть я окажу услугу своей стране, опустошив казну нашего врага. На! Лови!
Он бросил кошелек Джону, и тот чисто машинально схватил его, прежде чем себя остановить.
— Поезжай с ним в Амстердам, — велел Бекингем, искушая так же искусно, как змей в Эдеме. — И купи там тюльпанов, мой Джон.
