— Почему оно так переливается?
— Что, небо? Это вроде полярного сияния. Понимаешь, у Иштар очень мощное магнитное поле…
Не так давно у него возник тот же вопрос, и он обратился к ноуменальной сети «Дерны».
— Это очень здорово, иначе мы не смогли бы ходить без бронекостюмов. Мардук излучает массу всякой дряни, а магнитное поле Иштар защищает нас. Оно захватывает основную часть радиации, свободные атомы кислорода и всего прочего переходят в возбужденное состояние, и небо мерцает. Иначе мы бы…
— Давно изжарились, знаю. Но я вот что думаю: чтобы генерировать магнитное поле, планета должна вращаться. А Иштар все время повернута к Мардуку одним боком. И вращается она еле-еле, один оборот за шесть дней. Но при этом у нее действительно очень мощное магнитное поле, почти пять гауссов. Гораздо сильнее, чем у Земли.
— Мне это никогда не приходило в голову.
Он отправил запрос по сети, но так ничего и не нашел.
— Я уже искала, — сказала Кэт, почувствовав его попытки. — Некоторые планетологи думают, что гравитационные потоки, из-за которых Иштар остается на месте, вызывают в коре какие-то подвижки, и за счет этого возникает магнитное поле. Но никто точно не знает. Мы вообще так много не знаем…
Он был потрясен. Морские пехотинцы не должны задумываться о таких вещах… во всяком случае, рядовые. Разумеется, не все таковы. Например, Линнли… Но спокойная рассудительность девушки казалась чем-то чужеродным. Вопреки очевидным фактам, существует расхожее впечатление, что морской пехотинец — это малосимпатичная груда мышц и полное отсутствие мозгов.
— Вот ДЕРЬМО! — орал Дюнн. — Каким местом эти ублюдки думают?
— Что тебе не нравится, Ключ? — спрашивал Диир.
— Абрикосы! Чертовы абрикосы!
Гарроуэй и Кэт недоуменно переглянулись. Абрикосы?!
Дюнн покопался в своем контейнере для еды и извлек завернутый в фольгу пакет. Охлажденная порция содержала несколько бледно-оранжевых ломтиков мягкой субстанции сомнительного происхождения. Дюнн отставил в сторону поднос с едой.
— Пусть сами жрут, авось поумнеют!
— Успокойся, сержант, — сказала Вальдес. — Мы же не ездим в бронированных вагонах.
— Да? — Дюнн ткнул оттопыренным большим пальцем через плечо, указывая на посадочный модуль. — А это что, по-твоему, а? Господи Иисусе… Или «Дерна» — как это назвать?
— Что это с ним? — спросил Гарроуэй.
Дир, сидевший справа от него, фыркнул.
— Древняя как мир примета Корпуса. Возникла, наверно, веке в девятнадцатом. Есть консервированные абрикосы перед боем — к беде. Например, тебя могут убить.
— В девятнадцатом веке не было бронетранспортеров, — глубокомысленно заметил Вомицки. — Тогда люди ездили верхом. И консервные банки тоже потом придумали.
— Хорошо-хорошо, — согласился Дир. — Это было в двадцатом веке.
— Какая, на хрен, разница, сержант, — Гарви махнул рукой. — Хочешь сказать, стоит съесть хоть кусочек — и привет модулю, так?
— Ага. И как тогда пиздюхать до Нового Шумера, скажи на милость? А на «Дерну»? Пешочком?
Сперва Гарроуэй решил, что они развлекаются, но Дюнн был зол не на шутку. И это из-за каких-то дурацких абрикосов?
Пакет с сухпайком был все еще зажат у него в руке. Он уже развернул фольгу и съел половину порции. Забавно. Тогда он был не так уж и голоден. А сейчас и подавно. Джон еще раз посмотрел на сверток и отложил его.
— Это просто примета, парень, — сказал Вомицки. — Не бери в голову.
— Конечно, — сказала Вальдес. — Ты же не водитель грузовика. И даже не пилот космического корабля.
— Все равно, не стоит искушать судьбу, — пробормотал Дюнн. — Да еще так далеко от дома…
Спокойствие было восстановлено, но Джон заметил, что никто из морпехов не прикоснулся к холодному. Что за суеверный народ эти морские пехотинцы.
— А почему вы пошли в морскую пехоту? — тихо спросил он, повернувшись к Кэт.
Ничего не ответив, девушка резко встала и бросилась прочь. Джон успел заметить в ее глазах слезы.
— Что… — начал он.
— Пусть уходит, Гарроуэй, — сказала Вальдес.
— С ней все в порядке?
— Она поступила в Корпус за компанию со своим партнером. Что за дурь! Более идиотской причины придумать просто невозможно! Да еще и обманывать кадровую службу!
— Ее… партнер?
— Любовник. Том Пресли.
Джону показалось, что его ударили в живот.
— Она сидит на нейротрансмиттерах, чтобы не свихнуться от горя. Но нервы у нее ни к черту. Конечно, время лечит… — Вальдес помотала головой. — Чертовы идиоты! Знала бы я раньше!
— Что… что бы вы сделали?
А ведь на нее месте могла быть Линнли… Он попытался представить — и не смог. Как бы она сидела здесь, безучастная ко всему, усталая, измученная…
— В Корпусе не должно быть «салливанов».
Быстрый поиск по сети — сначала по акронимам, затем по военной терминологии — подхлестнул его память. «Салливаны»… Он слышал это слово раньше, когда они с Линнли обсуждали идею служить вместе, на одном корабле. Эту фамилию носили пять братьев, они служили на Флоте США во время одной из войн двадцатого века — все на одном корабле. И все погибли, когда их корабль был уничтожен в сражении и затонул. С тех пор случаи близкого родства и иных связей тщательно отслеживаются. Считается недопустимым, чтобы близкие родственники или брачные партнеры служили на одном корабле и даже находились на одном театре военных действий.
— Если бы я знала, — продолжила Вальдес, — один из них мог бы преспокойно остаться на Земле. На худой конец, их можно было направить в разные группы «Космического». А теперь у нас две потери вместо одной.
— Две?
— Кэт непременно во что-нибудь вляпается, рано или поздно, и ННТ ей не поможет. Придется как можно скорее отправить ее на «Дерну». — Вальдес махнула рукой и встала. — Ладно, кончай заправку, морпех. Ты назначаешься на двухчасовую вахту по периметру. А перед этим — я хочу, чтобы ты отдохнул.
— Есть, комдор.
Вальдес ушла. Он посмотрел ей вслед. Какая она усталая, одинокая… Гарроуэй почувствовал к ней уважение — к женщине, которая взваливала себе на плечи проблемы каждого в их отделении, словно свои собственные.
О Богиня… Когда Кэт отправят на орбиту, их останется шестеро. Пятьдесят процентов потерь.
Следующая мысль заставила его встряхнуться. Вот дерьмо… Они с Линнли сделали то же самое, что Пресли и Кэт. Стали морскими пехотинцами, чтобы быть вместе.
Где она сейчас? Джон посмотрел вверх, где немыслимыми красками переливалось небо. Черт, а где сейчас он сам?
А главное — почему? Он искал ответ на этот вопрос и не мог найти. И посылать запрос по сети было бесполезно.
Зал Наблюдения
Недра Ан-Кур
Седьмой Период Рассвета
Сейсмический толчок отозвался в недрах Ан-Кур мягким рокотом и дрожью, но Ту-Кур-Ла не ощущал ничего. Он затерялся в Зу-Дин, Божественном Разуме Абзу, чтобы не ощущать ничего, кроме запредельного восторга.
Все больше и больше Хранителей Воспоминаний входило в Абзу, все они восстали от Сна Веков и были поглощены Абзу-илом. Он чувствовал их присутствие в сонме умов, мыслей и волевых импульсов. Зу-Дин разрастался, и то же самое происходило с силой Ту-Кур-Ла, со всем, что он умел, чувствовал, видел. Раньше, просто связанный с Абзу, он оставался сам собой и лишь получал неограниченный доступ к беспредельному знанию. Теперь его сознание, расширяясь, как будто достигло критической массы, и…
Это и было тем, что на самом деле означает быть богом, всемогущим и всеведущим. Тысячи разумов работали одновременно, как один со скоростью и ясностью, какие недоступны ни одному из естественных чувствующих и мыслящих созданий. Личность Ту-Кур-Ла почти исчезла, он больше не был Ту-Кур-Ла из Дома Ин-Кур-Дру. Он стал разумом и душой самого Абзу, Божественным Разумом, вызванным из глубин, чтобы вновь защитить мир Эндуру.
Раса Богов должна выжить.
С тысячи точек обзора одновременно он наблюдал за вражескими воинами, которые ворвались в Кикиг-Кур-Урудуг. Он видел, как они установили взрывное устройство под пультом управления. Сенсоры Абзу-ил, которые покрывали поверхности пещеры подобно толстому слою желе, провели сканирование и идентифицировали его как миниатюрный термоядерный взрывпакет достаточной мощности, чтобы разрушить верхние уровни комплекса Ан-Кур.
Он мог чувствовать, как электромагнитные сигналы пробегают от устройства по цепочке передатчиков, установленных в коридорах, к выходу из горы. Если кто-то вмешается в процесс, сторожки и сенсоры внутри этого устройства могут сработать, и произойдет взрыв. Это была проблема, над которой следовало поразмышлять.
