О том говорили, и весьма убедительно, почти все докладчики. Каменев — разъяснявший причины осеннего кризиса. А.А. Андреев, новый секретарь ЦК, сменивший на этом посту Рудзутака, — доказывавший преимущества кооперации, в основном сельской.
Кржижановский — воспевавший решающую роль в экономике электрификации, оправдывавший работу так и не реформированного Госплана. Калинин — требовавший уделять деревне большую, нежели прежде, заботу. Крупская — настаивавшая на срочном подъёме культурного уровня крестьянства.
Такая общая позиция имела под собой твёрдую опору — давно ожидаемое в деревне и одобренное ПБ 29 марта как директивы по сельскохозяйственному налогу на 1924/25 хозяйственный год. Взимание лишь двух видов налогов — государственного и местного, и только в денежной форме, в золотых рублях. Налога, исчислявшегося отдельно за землю — по числу едоков в семье, исходя из урожая прошлого года, и отдельно — за скот, не считая молодняка. При этом бедняки полностью освобождались от всех налоговых выплат{384}.
Ну, а пламенную речь Крупской подпирали ещё три важных решения. Вроде связанных исключительно с национальным вопросом, но на практике способствовавшие требуемому ею культурному подъёму. От 6 марта — об увеличении территории Белоруссии путём передачи ей двух российских губерний, Витебской и Могилевской. От 17 марта — о подготовке ликвидации Наркомнаца. От 5 апреля — принятие предложения ответственного секретаря ЦК компартии Туркестана А.Р. Рахимбаева о национально-государственном размежевании Бухары, Хорезма и Туркестана, создании вместо них двух национальных республик — Туркменской и Узбекской{385}. Способствовавшего, несомненно, ликвидации для начала неграмотности у туркмен и узбеков.
Мало того, не оставил съезд в прошлом и надежды на мировую революцию. Позволившую бы, как утверждали ещё в октябре-ноябре, спасти советскую экономику. Ведь не случайно всего тремя месяцами ранее в подготовленных Бухариным и одобренных ПБ лозунгах к 5-летию образования Коминтерна совершенно открыто провозглашалось: «Русская революция окончательно победит как международная революция»{386}.
На съезде же Зиновьев изрядно умерил уверенность в близкой победе европейского пролетариата. «Нас поманила, — объяснил он старую позицию, — близость германской революции. Казалось одно время, что мы стояли накануне (ее)… Мы видели дальше восстания не только в Гамбурге, но и в Кракове, в Софии и целом ряде других центров Болгарии. Восстания в разных концах Европы, которые, по нашему мнению, нельзя оценить иначе, как начало назревания новой волны международной революции»{387}.
Тем не менее Рыков на V конгрессе Коминтерна, 27 июня того же 1924 года, продолжал отстаивать прежний курс НЭПа. Хотя и не начал с того, но все же поспешил сказать, с чем приходится сталкиваться руководству РКП: «Наш Союз социалистических республик является одной из самых деревенских стран Европы. Из 130 миллионов всего населения нашего Союза приблизительно 100 миллионов падает на деревню и крестьян». К тому же, продолжил Рыков, именно на них вновь обрушилось страшное стихийное бедствие. Неурожай 1923 года затронул около пятой части того региона, который поразила засуха 1921 года. Вот потому и приходится в первую очередь заниматься судьбой деревни.
И всё же с прежним оптимизмом говорил глава правительства о другой сфере экономики. «К настоящему моменту, — отчитывался он, — мы имеем приблизительно 45% от довоенной промышленности. Если мы будем развиваться с такой же быстротой, то на протяжении ближайших лет мы не только догоним, а обгоним западноевропейские страны (выделено мной. — Ю.Ж.)»{388}. Тем самым дал понять, что СССР остался один на один с миром капитализма и теперь должен рассчитывать только на собственные силы.
В следующем году Рыкову пришлось отказаться от такой уверенности. Уровень промышленности страны по его словам, составил уже «около 40%» довоенной. Тем временем Европа и США все далее уходили вперёд от Советского Союза.
Глава пятая
Бывший секретарь ЦК Я.Э. Рудзутак проявлял усердие не только на съезде. Через два месяца после вступления в должность наркома путей сообщениями он, судя по всему, счёл, что уже вник в суть главных проблем прежде совершенно незнакомого ему, занимавшемуся лишь профсоюзной и партийной деятельностью, ведомства. Посчитал наиважнейшим прежде всего добиться снижения себестоимости перевозок, для чего и отказаться от весьма дорогостоящих заказов на новые паровозы. Мол, их вполне достаточно для бесперебойного движения по железным дорогам. И изложил своё предложение в записке, которую ПБ рассмотрело 20 марта 1924 года.
Партийное руководство, однако, не стало торопиться с одобрением вроде бы привлекательной инициативы позволявшей, пересмотрев бюджет, направить высвобождаемые немалые средства на более неотложные нужды. Возможно, увидело и отрицательную сторону идеи Рудзутака — неизбежную остановку производства на Брянском, Коломенском, Сормовском, Луганском, Харьковском паровозостроительных заводах и пополнение и без того огромной армии безработных.
Чтобы разобраться в непростой проблеме, ПБ создало, как всегда делало в подобных случаях, комиссию «для рассмотрения общих мероприятий для оздоровления металлопромышленности, в частности, в связи с паровозостроением». Включило в неё наиболее заинтересованных лиц: председателем Ф.З. Дзержинского — нового председателя президиума ВСНХ, Г.М. Кржижановского — руководителя Госплана, Я.Э. Рудзутака — наркома путей сообщения, Г.Я. Сокольникова — наркома финансов, а также А.И. Догадова — члена президиума ВЦСПС{389}. Столь высокий уровень членов комиссии заставил вскоре именовать её Высшей правительственной.
Разумеется, наркомы никак не могли оставить все свои дела и заняться проблемой паровозостроения. Поэтому уже через два месяца, 3 июня, эмиссию пополнили теми, кто повседневно сталкивался с задачами, нуждавшимися в беспристрастном и правильном ответе; председателем ЦК союза металлистов К.И. Лепсе, председателем правления треста Главметалл А.Ф. Толоконцевым, начальником Главного военно-промышленного управления ВСНХ П.И. Судаковым, руководителями тех регионов страны, где находились важнейшие предприятия тяжёлой промышленности: В.Я. Чубарём — главой правительства Украины, О.С. Лобовым — председателем Северо-западного промбюро ВСНХ РСФСР, Д.Е. Сулимовым — председателем исполкома Уральской области{390}.
Вполне возможно, хотя бы в силу многочисленности, комиссия могла ограничиться, как и многие ей подобные — по зарплате по «ножницам», по ценам на хлеб, по Донбассу — паллиативными предложениями. Но в данном случае такого не произошло. Ещё до формального завершения работы комиссии Дзержинский сумел воспользоваться своей особой ролью в руководстве — ведь он возглавлял не только ВСНХ но ещё и ОГПУ, был членом ЦК и кандидатом в члены ОБ. Поэтому при обсуждении 27 июня в ПБ доклада комиссии ЦК и ЦКК о зарплате и безработице сумел добиться следующего дополнительного решения:
«а) Признать положение металлопромышленности по задолженности зарплаты угрожающим, б) Констатировать, что НКПС не выполнил постановления СТО от 13 июня с.г. (о срочном погашении задолженности ВСНХ. — Ю.Ж.) и по категорическому заявлению т. Грушина выполнить в ближайшее время не в состоянии, в) Принять к сведению заявление т. Рейнгольда (член коллегии наркомании. — Ю.Ж.), что НКФ выдаёт металлопромышленности через Главметалл ВСНХ 2 млн. рублей. Срок выплаты означенных 2 млн. рублей назначить 27 июня»{391}.
А несколько ранее, 24 апреля, Дзержинский сумел воспользоваться — в интересах исключительно тяжёлой промышленности — ещё одним удачным поводом. Поступлением в ПБ предложения председателя президиума ВСНХ РСФСР П.А. Богданова и Ленинградского губкома партии о необходимости срочного вывода из старой столицы в провинцию всех предприятий, работающих на военное ведомство. Обосновывалось же оно непосредственной близостью Ленинграда к границам, почему в случае войны город может быть захвачен финнами или эстонцами.
Трудно усомниться, что такое предложение могло быть подготовлено без согласования с Зиновьевым — царём и богом в Ленинграде, который опасался не столько вражеского нашествия, сколько кадровых рабочих крупнейших в стране заводов, так и не вступивших в партию, придерживавшихся из-за низкой зарплаты оппозиционных настроений.
И всё же — можно предположить, только по настоянию Феликса Эдмундовича — ПБ в тот день приняло подготовленное им решение:
а) Приостановить какие бы то ни было эвакуационные мероприятия в отношении Ленинграда и ленинградской военной промышленности.
