— Итак, против явления спиритизма не выступает даже наша святая церковь, а уж кому, как не ей, стоять на страже всяческих лжеучений…
— В вопросе, что Земля круглая, кажется, наша церковь до сих пор остается в неведении, — ехидно прокомментировал другой человек.
— Мы сейчас говорим совершенно о другом предмете, с решением вопроса о котором мы к вам пришли, — не поддался на уход от темы разговора Аксаков. — Сотни, если не тысячи, людей присутствовали на самых разных сеансах, где опытные медиумы заставляли силой своей мысли вращаться столы, появляться непонятным существам, которые производили те или иные действия, а потом таинственным образом исчезали. Я уж не говорю о душах умерших, что дают исчерпывающие ответы на задаваемые им вопросы. Узнав о созданной вами комиссии, по моей просьбе на днях в Петербург приедут известные медиумы: два брата Петти; дала свое согласие на посещение нашей столицы госпожа Клайер, имеющая рекомендации от самых почтенных семейств Европы. Так что мы готовы к сотрудничеству, — закончил он, гордо обвел взглядом лица критически воспринявших его слова профессоров.
— Не знаю, насколько в данном случае возможно сотрудничество, мы, надеюсь, в ваших сеансах никакого участия принимать не станем, — не вставая со своего места, обронил реплику Менделеев. — Я уже побывал на одном из них и едва не лишился своих часов. На что окружающие отреагировали смешками и репликами:
— Да, часы и кошелек лучше дома оставлять…
— Часы — ладно, а вдруг эти медиумы нас в транс введут и выставят тем самым в неприглядном свете? Как тогда быть… — поддержал его другой профессор.
— Господа, господа. — Хозяин дома вновь постучал ложечкой по стакану. — Давайте по сути заявленной темы разговоры вести, а кто шутить изволит, то оставьте на потом. Мне бы хотелось знать, какие именно явления мы намерены исследовать? То, что господин Аксаков нам изложил в своем коротком выступлении, я бы сказал, довольно туманно и не совсем понятно. Может быть, вы, Александр Михайлович, — обратился он к Бутлерову, который до сих пор не сказал ни слова, — предложите нам, так сказать, систему, по которой нам, членам комиссии, следует вести свои наблюдения? А то из слов уважаемого господина Аксакова не совсем ясно, что именно мы должны будем оценить, а потом сделать соответствующие выводы.
— Какую именно систему вы имеете в виду, Дмитрий Иванович? — не поднимая головы, спросил тот. — Вам и решать, коль вы изволили усомниться в происходящих явлениях. Боюсь, наука тут бессильна. Что я могу вам предложить?
Собравшиеся откликнулись на его слова глухим шумом, и некоторые поспешили высказать свое мнение:
— Что ж вы так о науке, Александр Михайлович…
— Наука для того и призвана, чтоб выяснять, что за явления в природе происходят, а не только наблюдать и слепо соглашаться со всем…
— И это говорит профессор университета…
Уловив негативное настроение на свои слова, Бутлеров поспешил исправить смысл произнесенной им последней фразы:
— Я имел в виду, что пока наукой не доказано, что наблюдаемые нами явления имеют под собой земную природу. То явления иного порядка, а уж какого — решать вам, уважаемые члены комиссии, коль вам нашего слова недостаточно.
Менделеев поспешил разрядить обстановку:
— Давайте не будем затевать спор на пустом месте. Мы еще не приступили к работе, а уже наблюдаем полные расхождения во взглядах. Но от себя хочу добавить: эти таинственные явления заставляют многих усомниться в подлинности происходящего. Потому и создана наша комиссия. Не на вред, а на пользу. Мы не судебные следователи и нарушения каких-то законов искать не станем. Нам нужно просто убедиться в чистоте проводимых вами, скажем так, опытов.
— Кто же вам мешает? — подал голос Вагнер. — Этими явлениями интересуются многие. К примеру, ко мне обратился известный писатель Федор Достоевский и просил разрешения присутствовать на наших сеансах.
— А ко мне прислал подобное прошение другой наверняка известный вам литератор — Николай Лесков, с той же самой просьбой, поддержал его Аксаков.
— Хорошо, хорошо, но не об этом речь, — поднял вверх руку Менделеев, — но нам нужна система наблюдений, о чем и просил высказать свое мнение уважаемого Александра Михайловича. К примеру, явление духов — это одно. Верчение столов — уже явление несколько иного рода. Может, вы подскажете, Егор Егорович, — адресовал он вопрос Вагнеру.
— Я так понимаю, следует идти по трем направлениям в ваших наблюдениях. Первое — это возникающее перемещение или просто начало движения, происходящие по воле медиума. К таковым можно отнести: приподнимание и вращение стола или иных предметов, вызванные усилиями, исходящими от медиума.
Второе — явление человеческих образов или частей человеческих тел перед присутствующими. И, наконец, явления, совершающиеся в присутствии медиума, но без его непосредственного участия: различные стуки, передвижение мебели, игра музыкальных инструментов, развязывание узлов и тому подобные явления.
— Как-то мне все это ярмарочный балаган напоминает, — высказался один из присутствующих ученых, — там тоже это чудесами называется и за вход деньги берут.
— Я вас попрошу, — вскочил со своего места Бутлеров, — если вы пригласили нас сюда, чтоб сравнить с ярмарочными шутами, то моей ноги здесь больше не будет.
— Не нужно всерьез воспринимать шутки своих коллег, Александр Михайлович, — поспешил успокоить его Менделеев, — давайте лучше решим, где мы сможем наблюдать за вашими, с позволения сказать, опытами, как вы изволили выразиться. Я от себя предлагаю оборудовать для того одно из помещений моей квартиры. Здесь мы никому не помешаем, и посторонние лица присутствовать во время испытаний тоже не смогут без особого на то приглашения.
Аксаков и Бутлеров переглянулись и согласно кивнули.
— Вот только потребуется все задрапировать и еще… — Аксаков сделал небольшую паузу. — Необходим для сопровождения музыкальный инструмент.
— Какой именно? — удивился Менделеев. — А без него никак нельзя? Уж больно хлопотно. Но если вы настаиваете…
— Необходим орган, — объявил Аксаков, — пусть небольшой, но чтоб, был в исправности и органист для игры на нем.
— Я вам помогу в этом, у одних моих родственников есть такой, — предложил свое содействие один из профессоров.
— Тогда на этом наше первое заседание прошу считать закрытым, — объявил Менделеев, — а ты Алеша, — обратился он к своему стенографисту, — завтра принеси мне расшифрованные листы, очень тебя попрошу.
Тот согласно кивнул в ответ.
Глава одиннадцатая
Для спиритических сеансов отвели одну из комнат в квартире Менделеева. По просьбе спиритов обили ее темным сатином, закрыв окна и две двери, оставив лишь одну для входа. Отдельно декорировали альков, обтянутый, как шатер, крашеной марлей, концы которой прибили к полу и потолку, не оставив входа внутрь. Таким образом, проникнуть в этот марлевый шатер было невозможно, но Аксаков, под руководством которого велись все приготовления, пояснил, что один из медиумов продемонстрирует свою способность проникать вовнутрь этого шатра, проделывая все это в полной темноте.
В университетских мастерских был изготовлен специальный стол, крышка которого не имела выступов для захвата ее руками, а единственная ножка была сконструирована таким образом, что не было никакой возможности подсунуть под нее ногу. К тому же по бокам от него находилось четыре динамометра, способные уловить любое постороннее воздействие на сам стол. Наконец был доставлен затребованный спиритами орган, опробован, и на вечер назначили первый сеанс.
Менделеев скептически оглядывал все эти приготовления, заранее ища подвоха со стороны испытуемых, и делал пометки в блокноте, куда были занесены имена всех присутствующих и порядок проводимых испытаний. Его познакомили с братьями Петти, оказавшимися среднего роста молодыми людьми со шныряющими по сторонам глазами и простуженными носами. Они ни слова не понимали по-русски, но зато охотно съели на менделеевской кухне каждый по две порции борща и по десятку котлет, чему кухарка несказанно удивилась и обронила непонятно к кому сакраментальную фразу:
